Ей же ничего не прощают. Говорю ей об этом. Соглашается. Ей не прощают славы, знаменитого имени, внешности, тревожащей женственности, царственности обращения — не прощают поклонения, не прощают даже печальных трагедий ее жизни — неудачной жизни, в общем. Злословят, клевещут, сплетничают, шушукаются — и сейчас уже, на глазах у нее, творят какие-то биографические легенды.
Становится понятно, что о «Джентльменах» 1971 года тут лучше вообще не вспоминать.
А вы думаете, в 1917 году революцию тоже русские устроили? Мы же понимаем, что постарались там, на Западе. Мы же понимаем. Нас сникерсами не убили, макдональдсами не уничтожили, нам Pussy Riot запузырили. Я не против Америки. Была недавно и еще раз туда собираюсь, мне очень нравятся американцы и нравится континент.
При всей моей аддикции я не смогла смотреть Lost, который для многих моих друзей стал настоящей религией — а мне не нужна была религия, меня раздражали загадки без ответа, в толпе героев ни с кем нельзя было толком отождествиться.
Пинчон показывает Вторую мировую войну как линзу, в которой концентрируется предшествующая и будущая история. Война для него — это продолжение другими средствами не только политики, но и экономики, технологии, секса, магии... чего угодно. А раз так, то эта война вечна, она никогда не кончается.
Любая публичная фигура — даже из писателей, которые, известно, как дети, — должна быть готова к тому, что если написал глупость — тебя всегда могут немного повозить мордой по столу, причем у всех на виду — на то и публичность.
Сегодня утром я покушал пирожки с капустой и поехал на работу. Второй грузчик (он тоже Сергей) пришел с похмелья, говорит, всю ночь не спал, пил и распутничал с блудницей (жена у него уехала). Днем он отпросился с работы. Работа была такая же, как вчера (оклеивал пленкой полки). В обед (с 11 до 11:30) я кушал тушеную картошку, с 16 до 16:30 пил чай, выпил две кружки. Когда ехал домой, купил полторашку «Жигулевского». С непривычки гудят ноги — весь день на ногах. Такой день.
Массовое сознание отсекает ненужные обертоны, оно хочет ясности и простоты. Оно жаждет кумира. И Фоменко с его разделяемой огромной частью населения тоской по прошлому больше других на роль кумира подходил.
Вы хотите спастись — можете идти в монастырь; или уезжать в Женеву; или с «калашниковым» идти спасать тех, кто этого не очень хочет?
Есть поводы для размышления более занимательные, чем гадать, когда нас всех позовут на водку с оливье в смысле поминок по журналам, газетам и, значит, информационным агентствам. Хорошо бы подумать о том, что мы будем после этих поминок делать, как именно мы это будем делать — и откуда возьмем деньги.
новости
разделы
Кино Искусство Современная музыка Академическая музыка Литература Театр Медиа Общество Colta Specials
Помоги сайту
