Существующее попечением Ю. Полякова небольшое стадо морских свинок, мигрирующее между «Литгазетой», «Литературной Россией» и еще парой совсем уже несуществующих изданий, производит впечатление чрезвычайно комичное.
Обещаю больше статьи из «Ариона» в таком количестве не читать, слишком уж это тяжелое испытание для нервной системы.
В российском книгоиздании создается и поддерживается атмосфера страха и неопределенности: книжные магазины и распространители вынуждены реагировать на заявления отдельных чиновников, даже когда это сулит им репутационные и материальные потери.
Взгляд Бродского случайно упал на свежий выпуск «Лондонского книжного обозрения». На обложке журнала была в увеличенном виде напечатана советская почтовая марка с изображением Кима Филби. Вдруг Бродскому стало дурно.
«невинно осужденных нет / когда-то говорил Гаазу / митрополит Филарет Московский // невиновных не бывает / почти дословно повторит Сталин / отправляя на дно баржу / со священнослужителями // христиан тут нет / закругляет разговор сегодня / тюремный отец Василий / одни преступники»
Деньги как главный подспудный вопрос часто оказываются немаловажным движителем пера, резца и кисти. И лично у меня нет уверенности в том, что он, этот движитель, достоин порицания.
«Гнев на то, что происходит, на оппозицию у Олеси Александровны был праведен и силен. Уже позже мне рассказали, что после этого выступления на ТВ ее телефон раскалился от брани. Ну, это естественно, “товарищи по работе”. Оппозиция — как вологодский конвой: шаг вправо, шаг влево...»
«Изломанный аршин» с его все объединяющей иронией и самоиронией, с его скрытыми пружинами и фантастическим остранением, с его трагической ясностью и сложностью, с его почти кричащим (не докричаться!) нравственным пафосом продолжает традицию «Вазир-Мухтара» и «Бестселлера». Не меньше.
Был на митинге — расскажи об этом. Был задержан — расскажи об этом. Сомневался, стоит ли повествовать о своем геройстве, — расскажи об этом. Это «хроника текущих событий», летопись противостояния системе. И не важно, что на первом месте уже не поступок, а субъект речи.
Что произошло в России, для которой Быков стал властителем дум? Не остроумным фельетонистом, не умелым версификатором-стилизатором, а человеком, который с важным видом знатока выносит оценки, авторитетные для значительной части думающего населения?
новости
разделы
Кино Искусство Современная музыка Академическая музыка Литература Театр Медиа Общество Colta Specials
Помоги сайту
