Классный парень против «узников Болотной»

Вокруг Pussy Riot — шум, вокруг «Болотного дела» — молчание. А все потому, считает АРТЕМ ТЕМИРОВ, что общество само уже вынесло обвинительный приговор в деле 6 мая

Последние полгода все прогрессивные граждане России были ослеплены эйфорией от своего политического пробуждения. Основным проявлением этого пробуждения стали многочисленные акции протеста. Поэтому было бы логично, если бы «узники Болотной» стали символом проснувшегося в России гражданского общества. Но таким символом становятся Pussy Riot. Возникает вопрос, почему общество бьется в истерике из-за дела Pussy Riot, но практически не реагирует на «узников Болотной».

Суды над девушками вызывают внимание СМИ, сочувствующие толпятся внутри зала и на улице. Такого ажиотажа незаметно вокруг процесса по «Болотному делу». И в этом есть что-то странное и очень важное. Ведь задержанным по делу 6 мая может оказаться любой митинговавший в тот день гражданин. Именно оно символизирует попытку задушить протест, напугать мирных граждан. Общество должно взорваться от такого давления, но общество молчит.

Сперва во всем хочется обвинить медиа — мало писали, мало привлекали внимания. Но тогда мы признаем, что любое общественное явление спровоцировано СМИ. Кроме того, «Болотное дело» тоже не было обделено вниманием прессы. О нем много пишет Светлана Рейтер, писали Олег Кашин и Кирилл Рогов. И тем не менее общественной поддержки как будто и вовсе нет.

Все говорят, что дело Pussy Riot — политическое. Но что это значит? Понятно, что дело заказное, что девушки лично задели Путина и патриарха. Но у сторонников Pussy Riot возникает иллюзия, что от исхода дела зависит судьба гражданского общества. Им кажется, что, прибегая на слушания, они противостоят политической системе. Хотя это совсем не так. Разве именно это — борьба за наше право на протест? Давайте разберемся.

Весь процесс построен на том, что Pussy Riot обвиняют в оскорблении православных. Девушки как бы олицетворяют собой современную культуру, якобы попирающую нравственные устои и традиции «русского народа» (в кавычках, потому что мне непонятно, что это за русский народ).

За Pussy Riot сперва вступились творческие люди, молодежь. Потом пошли письма от деятелей культуры в защиту, от других деятелей культуры с осуждением, и опять письмо с призывом покарать, и еще одно с призывом оправдать.

Все Ваенги и Михалковы олицетворяют собой культуру реакционную. Православные деятели, в основном, тоже выступают с крайне несовременными высказываниями о женщинах, творчестве, свободе и власти. Одним словом, противники Pussy Riot выглядят как люди, перенесенные машиной времени из XVI века в 2012 год. Им противостоят современные деятели культуры, которые прогрессивными гражданами воспринимаются как «свои люди».

Все это перевело процесс вокруг Pussy Riot в плоскость культурного противостояния. Речь идет не о политической борьбе, а о борьбе реакционной культуры с современной, это конфликт разных групп российских граждан, а не общества и власти.

Еще одно свидетельство, подтверждающее, что речь идет именно о культурном противостоянии, — это сам суд, где право противопоставляется традиции. Никакой уголовной статьи нарушено не было, однако Pussy Riot судят по уголовной — и это вызывает невероятное возмущение. Здесь мы видим, что одни граждане хотят жить в обществе, где верховенствует закон, а другие — в обществе, где должны править традиция и устои.

Широкая общественность так активно вступается за Pussy Riot, потому что это процесс над нашей культурой. И он оскорбляет каждого из нас. Когда в суде читают заключение, написанное практически церковным языком, это пощечина каждому образованному человеку, это попирает европейскую культуру, которую мы считаем своей. О каждого из нас консерватизм и мракобесие вытирают ноги. А мы отстаиваем свое право быть европейцами, современными людьми.

А какие общественные процессы затрагиваются делом об «узниках Болотной»?

Хотим мы или нет, но, разговаривая о «Болотном деле», мы соприкасаемся с рядом фундаментальных политических вопросов. Может ли власть применять насилие к своим гражданам? Могут ли граждане насильственно свергать власть? Является ли насильственное подавление политического протеста защитой других граждан или всегда защитой статус-кво правящей верхушки? Является ли применение насилия оправданным со стороны протестующих в случае, когда представители власти нарушают наши гражданские права? Какие формы сопротивления властям допустимы и почему? Это вопросы, о которых нужно говорить, кричать. Но они, несомненно, затрагивают основы государства и общества. Именно общество наделило государство карательными функциями, властью и правом применять насилие к своим гражданам. Здесь не борьба двух культур — консервативной и прогрессивной, — здесь сталкиваются общество и власть. Этот процесс лежит в плоскости свободы/несвободы, главенства граждан или властей, подлинной демократии и диктатуры.

Так почему, если «Болотное дело» настолько фундаментально, настолько глубоко затрагивает основы нашего политического режима, вокруг него так мало шума, почему суды не переполнены журналистами и сочувствующими, почему деятели культуры не пишут письма президенту?

По «Болотному делу» пока было всего одно публичное обращение — Союза военных моряков в поддержку Дениса Луцкевича, одного из задержанных по делу. Однако в суде точно так же много абсурда, точно так же судьи, прокуроры, приставы ведут себя по-хамски. Результаты назначенной следствием экспертизы по делу Степана Зимина показали, что он невиновен, но не были приобщены к делу, и суд продлил Степану арест до ноября. Показания ментов не сходятся. Во всем процессе точно так же попираются основы права, никакие законы, ничьи права и юридические формальности никого не интересуют.

Большинство до сих пор думает, что когда произойдут долгожданные изменения, это будет примерно как смена директоров парка Горького.

Сидят люди, которые вышли на мирный протест, а им перегородили дорогу (подробный анализ юридической стороны 6 мая есть тут). Сидят люди, отстаивающие свое право влиять на происходящее в этой стране. Уж казалось бы, хотя бы те 100 с лишним тысяч человек, которые выходили на митинги, должны вступиться за них, ведь этот процесс — это процесс над нашим правом на протест, на участие в политике. Но нет, молчат.

Если «Болотное дело» — это конфликт общества и власти, то каждый член общества должен либо выступить в защиту задержанных, либо их осудить. Общество сделало свой выбор. Оно вынесло обвинительный вердикт.

Вот только «виновны» арестанты не в массовых беспорядках и применении насилия, а в подрыве основ российской государственности. Которая, в принципе, очень близка почти всему обществу. Чиновники пусть и воруют, но делают какую-то херню, которую кто-то все же должен делать. Менты хоть и пытают население, но все же могут, если что, защитить наш уклад, а иногда, наверное, и настоящих преступников сажают.

Вся суть конфликта в том, что до 6 мая протестующие играли по правилам, заданным сверху. Вот вам маршрут, хотите — ходите по нему со своими плакатами, но не больше. И протестующие с радостью эти условия соблюдали, все хотели протестовать «согласованно». А вот 6 мая власть изменила правила игры, но осталась ведущим игроком. И затем каждое ее действие — задержание людей во время игры в петанк, продление ареста задержанному, по делу которого экспертиза уже доказала невиновность, — это проверка общества на готовность принять того, кто задает эти правила игры. Общество может либо взбунтоваться против этих правил, либо подчиниться. Общество подчинилось. Оно четко дало понять, где границы политической воли к преобразованию.

«Проснувшиеся горожане» признают, таким образом, право власти применять насилие к гражданам, признают, что они хотят быть управляемыми. Нежелание вникать в суть «Болотного дела» — это нежелание принять на себя решающую роль в общественных процессах. Проще, когда тебе указывают границы и правила игры.

Само словосочетание «применение насилия к представителям власти» вызывает у послушных граждан дрожь. Ведь они не хотят избавиться от принуждения и подавления, они просто хотят поменять тех, кому они вверяют эти функции, одного президента — на другого, одну партию — на другую.

Все уже так привыкли к судам, ментам, чиновникам, насилию, что, несмотря на то что всем они осточертели, граждане не могут представить себе страну иначе. Может ли страна быть без государственных учреждений? Без бюрократии? Без карательного апарата? Это непредставимо, и необходимость всех этих институтов даже не ставится под сомнение.

Мирный горожанин рисует себе картины погромов как те кадры, которые мы видим из Греции, и он думает: если люди на Болотной вступили в конфликт с ОМОНом, то что им мешает потом так же громить магазины?

Возникает страх, страх отсутствия какой-либо власти. Поэтому мирный горожанин автоматически начинает защищать сам институт власти. А «Болотное дело» ставит этот институт под сомнение.

Большинство до сих пор думает, что когда произойдут долгожданные изменения, это будет примерно как смена директоров парка Горького. То есть никто особо не заметил, как сменился директор, а в парке стало значительно лучше. То же самое произойдет и во всей стране — просто станет лучше. Главное, от людей не потребуется никаких активных действий, кроме волеизъявления, «хочу». Однако гражданское общество и демократия — это ведь о степени участия граждан страны в том, что в ней происходит. Благо не спустится сверху, нужно будет прикладывать усилия. А именно этого до сих пор никто не понял. Выбрать классного парня — а дальше он пусть сам все наладит — это то, чего все хотят.

Редакция COLTA.RU напоминает, что ее мнение не всегда может совпадать с мнением авторов