Испытание водой

Какие из национальных павильонов в Венеции стоит посмотреть

Венецианская биеннале привлекает внимание основным проектом. Именно о нем по большей части пишут в течение нескольких месяцев перед открытием, обсуждая с куратором и без него тему выставки или анализируя выбор участников. Впрочем, если основной проект разочаровал, можно поговорить о национальных павильонах, среди которых был яркий, но спорный российский проект. COLTA.RU уже высказывала ожидания относительно павильонов Великобритании, Чили, Германии, Франции, Хорватии, Словении и Дании, беседовала с кураторами павильона Центральной Азии. Поговорим о том, что состоялось.

С павильоном Чили по резкости высказывания мог бы поспорить разве что британский павильон, а по лаконичности — вряд ли кто другой. Альфредо Хаар, которого мы привыкли величать на английский манер Джааром — такой уж он всемирно известный, — решил потопить старейшую часть Венецианской биеннале. Макет Джардини со всеми павильонами и деревьями, находящимися в этом саду, то погружается под воду, то, наоборот, поднимается из мутной жидкости на радость желающим сделать фото посетителям. Павильон Чили расположился в Арсенале, а потому в рамках ситуации, предложенной в проекте Хаара «Венеция, Венеция», непотопляем. Если учесть настоящее наводнение, с которым сейчас столкнулись страны Центральной Европы (оно затронуло и Венецию в дни открытия биеннале), а также полугодовой давности затопление галерей в нью-йоркском районе Челси, этот жест выглядит в значительной степени как злорадство. Неважно, взывает ли Хаар к стихиям, чтобы они на корню пресекли биеннальный ажиотаж, или просто намекает на необходимость радикального обновления — он вполне однозначен: процесс зашел в тупик, должно что-то случиться. В дополнение — хотя, как известно, проект начинался с этого снимка — в павильоне повешен огромный лайтбокс с фото 1946 года, на котором запечатлен итальянский художник Лучио Фонтана в своей разрушенной мастерской в Милане. Война, как и водная стихия, может вмешаться в размеренный ход событий, художнику же остается бродить среди руин.

Биеннальный приз — «Золотого льва» — получил павильон Анголы, который благодаря этому факту и сарафанному радио стал одним из лидеров по посещениям. Распечатанные на дешевой бумаге снимки ангольского фотографа Эдсона Шагаса, которые были созданы в рамках проекта «Луанда. Энциклопедический город», общего с коллективом архитекторов Beyond Entropy (они же кураторы павильона), разложены стопками в палаццо Чини. Со стен на постеры, на которых можно увидеть фрагменты стен, а также граффити, окна, двери и разные предметы на их фоне, смотрят католические святые, от Девы Марии до Фомы Аквинского. Посетители могут забрать с собой работы Шагаса — в отличие от коллекции Чини, которую составляют произведения, чей возраст насчитывает уже несколько столетий, а имена авторов всемирно известны (к примеру, Боттичелли). Забавно, но несколькими этажами выше в том же палаццо проходит еще одна ангольская выставка — организованная властями, она выглядит ужасно, художники словно в кратчайший срок отмечаются в истории искусства: это мы прошли, и вот это тоже. Тут есть и свой Дали, и свои кубисты — все создано за десять лет или около того. К выставке напечатан каталог в кричащей желтой обложке, стопками которого подпираются стены. Кому это нужно — непонятно, но как приложение к выставке Шагаса, наверное, необходимо: «Энциклопедический город» начинает звучать на контрасте не только со средневековым и возрожденческим искусством, но и с провинциальностью официального ангольского искусства.

Павильон Румынии находится на краю Джардини. Рядом с ним в павильоне Греции рассказывают о роли денег, а в бразильском павильоне в очередной раз выстраиваются связи между модернизмом и современным искусством, в шаговой доступности — «Энциклопедический дворец» Массимилиано Джони. Главные темы биеннале — это деньги, вернее, их несправедливое распределение, связь времен и внезапные разрывы, описание и каталогизация мира, и румынские художники прекрасно нашли себя в этом контексте. Люди толпятся у входа, чтобы не заполнять пространство «белого куба» с прозрачным потолком и не мешать действу. В павильоне постоянно идет перформанс, пятеро участников перемещаются по залу. Они разыгрывают пьесу — историческую хронику, где главными действующими лицами являются произведения, которые когда-либо демонстрировались на биеннале в Венеции: скульптура, показанная в 1948-м на большой выставке работ Генри Мура, «Саломея» Федерико Бельтрана Массеса (12-я биеннале), портрет Троцкого кисти Юрия Анненкова из советского павильона 1924 года, знаменитый плакат Guerrilla Girls, включенный Розой Мартинес восемь лет назад в одну из двух частей тогдашнего основного проекта, и многие другие. Пьеса-выставка Александры Пирич и Мануэля Пельмуша называется «Нематериальная ретроспектива Венецианской биеннале». Она завораживает, хотя долго вникать в происходящее все же утомительно: работает как видеоинсталляция, к которой можно подходить время от времени, а смотреть «от начала до конца» излишне. Впрочем, эта работа чревата открытиями даже в большей мере, чем основной проект.

Ирландский павильон расположен в центре города, на берегу Большого канала. Здесь на нескольких экранах показывается 40-минутный фильм Ричарда Моссе «Анклав», в котором рассказывается о неутихающей гражданской войне в Республике Конго. Подобные сюжеты всегда рискованны, поскольку они манипулятивны по отношению к зрителю и эксплуатируют жертв обстоятельств, которым, как обычно заявляют, желают помочь. Об этом в свое время говорил голландский видеохудожник Ренцо Мартенс и совсем недавно на примере фотографии — Александр Гронский. Моссе также поднимает вопрос этики, пытаясь решить его техническими способами — тщательно работая с изображением и со звуком. И хотя в конкретном случае у художника явно не получилось обойти все ловушки выбранной темы (уж слишком приторная вышла картина), направление мысли абсолютно верное: этика — это действительно набор процедур и формальностей, а не творение добра по наитию.

Грузинский проект под кураторским руководством Иоанны Варши носит имя «Камикадзе-лоджия». Он разместился в подходящем месте — на последнем этаже здания, возвышающегося над садом на краю Арсенала. Камикадзе-лоджии — это пристройки к домам, которые стали появляться в грузинских городах в постсоветские десятилетия. Как сказано в отлично сделанном и информативном каталоге проекта, такое название этому новострою дал некий российский журналист, усмотрев в подобных конструкциях риск для жизни, а в слове «камикадзе» — распространенное окончание грузинских фамилий. И каталог, и работы, как, например, «Евроремонт» Николоза Лутидзе (комната обустраивается «по западным стандартам»; там полный разгром) или музыкальная подборка Гелы Паташури, Эи Аракавы и Сергея Черепанина, — вся выставка каталогизирует способы обустроить пространство. Несмотря на привязку к очень специфическому грузинскому контексту, проект будет хорошо понятен как жителям Бразилии и Южной Африки, знакомым с полулегальным строительством целых жилых массивов, так и россиянам, для которых модернизация жилого пространства на грани фантастики — знаковое явление.

Но главным национальным павильоном биеннале стал павильон Турции — не тот, который официально представлял страну (хотя он был интересен — видеоинсталляция Али Казмы о том, что такое человеческое тело сегодня), а кочующая и оставляющая везде след манифестация в поддержку протестующих в стамбульском парке Гези и по всей стране.