«В этой алогичности есть своя логика». Ответ Семену Файбисовичу

АННА МАТВЕЕВА высказывает свой взгляд на проблему музея современного искусства и деятельность ГЦСИ

Для начала — кто я такая. Я художественный критик в области современного искусства. Живу в Петербурге. С 2003 по 2008 год работала в питерском филиале ГЦСИ. Ушла оттуда по собственному желанию на вольные хлеба, потому что местный филиал ГЦСИ как художественная институция окончательно перестал меня устраивать. То есть я: а) хорошо знаю кухню ГЦСИ изнутри; б) имею с ней серьезные расхождения; в) в результате этих расхождений от ГЦСИ дистанцировалась и уже пять лет являюсь лишь зрителем их проектов, да и то нечасто. Это насчет того, насколько мой взгляд может быть объективен.

Я вообще-то под статьей Семена Натановича Файбисовича хотела поначалу оставить всего лишь скромный комментарий. Но количество ошибок и передергиваний в его тексте оказалось таково, что текст требует детального разбора по абзацам. И мне крайне неловко выступать в процессе «весь мир против ГЦСИ» на стороне институции, к которой я давно не имею никакого отношения и не питаю никаких чувств, — но и читать откровенно тенденциозный текст на уважаемом ресурсе как-то не того. Давайте действительно по фактам и абзацам пройдемся.

Итак. Абзац второй. «Средства выделены ГЦСИ — Государственному центру современного искусства, бюджетной организации, основная идея которой — рулить художественным процессом, руководить художниками, указывая “направления развития”, и, соответственно, привечать тех, кто следует указаниям».

Господин Файбисович, ну вы же сами художник. Посмотрела бы я на того, кто попробует вами как художником «рулить», и послушала бы, в каком «направлении развития» вы его пошлете. Не бывает такого, чтобы институции рулили художниками. Точнее, бывает, но очень недолго — в одном-единственном случае: когда начинающий художник на базе институции за несколько лет «становится на крыло», а потом неизбежно уходит в свободное плавание. Причем это не наш случай, ГЦСИ — не коммерческая галерея, способная на какое-то время связать художника по рукам и ногам продажами и контрактами, голос его разве что совещательный. Тем более — небогатое бюджетное учреждение. Тем более в Москве, где гораздо более заманчивых частных предложений для художника — на пятачок пучок. Вы и сами об этом пишете уже в следующем абзаце: «Госконтора, претендующая на руководство “всем процессом”, на практике руководит им разве что в провинции…» Ну кем из наших коллег ГЦСИ реально руководит?

Кстати, про провинцию. Тот самый следующий абзац, продолжаю цитату: «Госконтора, претендующая на руководство “всем процессом”, на практике руководит им разве что в провинции, где привыкли выполнять указания “центра”».

Так, ну уж извините. Во-первых, это прямое оскорбление провинци… простите, региональных филиалов: вы их огульно записали в безвольные марионетки инфернального московского начальника ГЦСИ Бажанова. Во-вторых, оскорбление, не имеющее абсолютно ничего общего с действительностью. К рабочей практике ГЦСИ есть множество претензий (в том числе и претензий самих филиалов к московской штаб-квартире), но бесспорно одно: московский ГЦСИ никогда ничего не диктовал и не диктует филиалам. Филиалы ГЦСИ пользуются практически полной — возможно, иногда даже чрезмерной — свободой. Политика филиалов определяется не Москвой, у которой своих дел хватает, а интересами локальной команды. Каждый филиал работает исходя из местной специфики и своих частных обстоятельств: так, нижегородский филиал делает упор на медиаарт, петербургский (в силу отсутствия собственной выставочной площадки) — на public art, екатеринбургский — на урбанизм и так далее. ГЦСИ скорее можно предъявить претензии в чрезмерной разрозненности филиалов (которые все же задумывались как единая сеть), нежели в некой синхронной пляске под московскую дудочку.

Министерству культуры пришлось это съесть.

Следующий абзац. «И вот так странно устроенная и работающая организация втихаря получает пять миллиардов и втихаря проектирует для своей коллекции модное здание о 16 этажах; никаких обсуждений, никаких конкурсов — ни гу-гу. Естественно, когда тайное стало явным, поднялся громкий шум». «Тайное стало явным» еще в 2002 году, как раз юбилей можно отмечать. Тогда на Венецианской биеннале архитектуры мастерская Михаила Хазанова представила проект реконструкции здания на Зоологической со строительством 16-этажного музейного комплекса. Это был по большей части умозрительный проект (в итоге по нему было реконструировано нынешнее здание ГЦСИ — нижняя часть проекта, а высотку не построили), но все десять лет он где-то на заднем плане валандался, и в принципе все знали, что ГЦСИ потихоньку собирает свою коллекцию и изыскивает возможности сделать для нее музей. В частности, когда я еще в питерском ГЦСИ работала, на мероприятиях в Эрмитаже проект 16-этажного здания на Зоологической и выставлялся, и обсуждался, Миндлин приезжал о нем рассказывать. А вот на сайте самого ГЦСИ история этой идеи, пожалуйста. Концепцию музея можно и нужно обсуждать, но не надо врать, что о планах по его созданию никто никому никогда ни гу-гу. «Громкий шум» поднялся не когда стало известно о перспективе музея, а когда стало известно, что под это дело выделяются реальные бабки.

А вот дальше у вас, Семен Натанович, начинается совсем ерунда. «Глупо обсуждать концепцию музея современного искусства, так или иначе опираясь и ссылаясь на богатый опыт свободного мира в организации музеев такого рода, когда над настоящей и будущей Москвой витает дух не Нью-Йорка, Лондона и Парижа — а Тегерана; не МоМА, “Тейт Модерн” и Центра Помпиду — а какого-нибудь “собрания современного православного искусства”: кто сейчас даст голову на отсечение, что именно это искусство не станет в конце концов основным наполнением музея — особенно если не забывать, что у нас за министр культуры! Так что, пожалуй, дам на отсечение свою: даже если до этого (православного искусства) не дойдет — при расширении списка музеефицированных авторов за счет художников совриска в его цивилизованных представлениях их отбор будет вестись не в последнюю очередь по критериям тому-сему лояльности». Дух-то да, витает всякий разный и дышит, к сожалению, где хочет, но почему именно на ГЦСИ вы набросились как на оплот сервильности, готовый прям вот сегодня пригласить к себе в президиум псевдоказаков в фальшивых орденах, пикетировавших недавно «Винзавод»? На каком основании? На том, что организация государственная? И что? Напомню, что эта государственная организация (да чего напоминать, вы сами об этом пишете) пару лет назад совершила беспрецедентно дерзкий даже для независимой организации жест: выдала премию «Инновация» — да, государственную, да, финансируемую Минкультом из госбюджета — группе «Война» за стопроцентно оппозиционный и к тому же неприличный «Хуй в плену у ФСБ». И Министерству культуры пришлось это съесть. Причем съесть очень цивилизованно: Минкульт тогда заявил, что пусть премия и государственная, но решение принимает независимое жюри и он, Минкульт, не вправе влиять на независимых экспертов. Это было удивительно либеральное, европейское заявление, за такое руки нужно пожимать. Я, если честно, боюсь подумать, скольких седых волос та «Инновация» стоила Бажанову с Миндлиным. Да и бог с ней, с «Инновацией», но вы можете привести примеры цензуры и сервильности на выставках ГЦСИ? Я спрашиваю совершенно без сарказма, мне правда интересно. У нас есть реальные основания подозревать, что именно эти люди, если завтра у них будет свой музей, будут руководствоваться «критериями тому-сему лояльности»?

Далее вы, Семен Натанович, переходите к действительно интересному пункту: содержанию гипотетического будущего музея. Вот тут уже есть о чем поговорить. Вы абсолютно правы, когда пишете: «Речь о выработке стратегии и путях формирования коллекции. Она ведь основа любого музея — печка, от которой он пляшет». Иными словами, речь о концепции истории, которая может быть положена в основу и коллекции музея, и его экспозиции. Это действительно очень проблемный вопрос, он обсуждается уже лет пятнадцать и будет обсуждаться еще как минимум столько же. Дело же не в том, что основатели музеев у нас такие дураки и общей картины не видят, а в том, что страна в нынешнем своем состоянии не предлагает никакого внятного видения своей новейшей истории: ни корней, ни перспектив, ни текущего момента. И ничего тут не поделаешь. У ГЦСИ хотя бы есть (сомнительное) преимущество: уже собранная коллекция. Да, провинциальная, аляповатая и клочковатая. Как и все наше время. Извините, других не завезли. Можно на основе такой коллекции (и в отсутствие более широкой исторической концепции) создать музей? Можно. Хороший это будет музей? Нет, плохой. Альтернативы есть? У ГЦСИ нет, у кого-то еще, может быть, есть. Пусть этот кто-то тоже попробует создать свой музей: «сделай лучше или молчи».

И еще — мне как провинциальному жителю странновато читать ваши ламентации насчет того, что в кои-то веки появился шанс сделать музей с «общенациональным статусом и максимально высоким рейтингом» и никак нельзя этот шанс упустить (читай — отдать в руки тех, кто этот шанс себе выбил). В Москве есть ММСИ, есть частные музеи, есть поле для развития музейного дела в области современного искусства, Москва не Верхний Мухосранск. А призывы, которыми вы заканчиваете текст, уж очень смахивают на «Отнимите у них эти деньги… И отдайте нам!» (даже не хочу задумываться, каким именно условным «нам»). А если отдадите не нам, а кому другому, то клянемся — получатся «громкая вывеска и помпезный вид, внушающие почтение только неискушенному зрителю и формирующие у него ложные — во всяком случае, ущербные — представления о том, что такое современное русское искусство. Ну а на Западе такой музей просто не заметят». Кстати, последнее предложение особенно веселит: ужас-то какой, на Западе не заметят. Давайте лучше, может, для Запада раскручивать хотя бы коллекцию покойного Нортона Доджа, благо она уже там. А тут, в России, — работать на наших ванек…

В заключение. Мне неловко выступать апологетом ГЦСИ. Я имела с ними дело и «изнутри», в качестве сотрудника, и «снаружи», в качестве независимого куратора и журналиста. Не могу сказать, чтобы опыт был преимущественно положительным. ГЦСИ — довольно неповоротливая организация (в силу госбюджетных бухгалтерии и номенклатуры). У ГЦСИ масса внутренних проблем, начиная от довольно старомодного взгляда на функционирование искусства и заканчивая категорическим неумением привлечь зрителей и спонсоров, плюс уже упомянутая несогласованность филиалов, которые не могут работать как сеть, плюс финансирование этих самых филиалов левой рукой через правое ухо, плюс локальные заморочки самих филиалов, включая московский, плюс… плюс… плюс… В общем, я скорее рада, что давно оттуда ушла. И наверное, если бы сейчас передо мной стоял выбор, куда пойти работать, я выбрала бы частную организацию. Но ни в непорядочности, ни в сервильности обвинить ГЦСИ не могу ни я, ни, насколько мне известно, работавшие с ним художники. То, что происходит сейчас вокруг проекта их здания на Бауманской, — дорогие коллеги, не лезет ни в какие ворота. Считать деньги в чужом кармане само по себе нехорошо, но уж требовать их немедленно отнять и поделить, поливая владельца денег грязью… слушайте, давайте не будем опускаться до плевков друг другу в суп на коммунальной кухне. Иначе никогда из коммунальной кухни не выберемся.