Александр Акопов: «Задача не в том, чтобы забрать у людей “Игру престолов”»

Глава «Амедиа» о том, можно ли победить пиратов, создать национальную киноиндустрию и сделать сериал про Кремль

— Вы запустили канал «Амедиа Премиум» в начале лета. Сколько у него сейчас подписчиков, не скажете?

— Не скажу. Пока не очень много. Но о нас пока и не знают толком. Аудитория тем не менее набирается, и, как специалисты говорят, вполне обнадеживающими темпами.

— Какой-то портрет этой аудитории у вас есть?

— Как ни странно, это не самые молодые люди — в основном 25—45. Больше женщин — примерно 65 процентов на 35, такое же соотношение, как на обычном телевидении. И пока это в основном не Москва и не Петербург.

— Когда по антипиратскому закону начали закрывать доступ к торрентам, подписчиков не прибавилось?

— Нет. Мы вообще-то не рассчитывали ни на какой антипиратский закон, когда запускались. Это просто совпало.

— Разве не вы этот закон продвигали?

— Конечно, я продвигал. Я начал заниматься антипиратской деятельностью года три назад и каналом примерно тогда же. Но заранее предсказать, что закон будет принят и что это совпадет по времени с запуском канала, никто, как вы понимаете, не мог. Нет, мне, конечно, приятно слышать, что я такой могущественный и специально провел через Госдуму законопроект. Но это, мягко говоря, не только моя заслуга.

— Вы довольны этим законом? Вас в нем ничего не смущает?

— Если смотреть с точки зрения формальной логики — закон в нынешнем виде может быть использован недобросовестными людьми. Но, к счастью, нам удалось построить практику его применения таким образом, что ничего подобного не было. Думаю, что и не будет.

— А если будет?

— Слушайте. Сегодня ни у кого на земном шаре нет проблем с выяснением, является ли тот или иной материал в сети защищенным.

Хочу собрать 100 тысяч подписей за то, чтобы можно было безнаказанно воровать колбасу и пиво.

— То есть нужно заранее выяснять, проверять лицензии, спрашивать разрешения?

— Когда человек приходит в магазин, он обычно не хватает колбасу и не бежит, а проходит через кассу и платит. Вот примерно такая же презумпция должна быть по отношению к интеллектуальному продукту. Я бы хотел, чтобы этому учили в начальной школе, с момента, когда дети начинают отличать буковку «С» в кружочке от любой другой. Кстати, о детях — наш закон устроен иначе, чем аналогичные законы в западных странах. Там ответственность возлагается на конечного потребителя. Предупреждения, сумасшедшие штрафы, отключения — это все применяется к тем, кто пользуется пиратской продукцией. Наши законодатели пошли по другому пути. Отвечает не потребитель нелегального контента, не школьник, который что-то где-то скачал, а распространитель, интернет-площадка, точнее — ее владельцы. Считаю это решение и более технологичным, и более справедливым. Во всех отношениях. И мы пока единственные в мире, у кого принята такая разумная модель.

— Вы, наверное, знаете, что петиция за отмену этого закона собрала 100 тысяч подписей?

— А я вот запустил свою петицию. Хочу собрать 100 тысяч подписей за то, чтобы можно было безнаказанно воровать колбасу и пиво. Думаю, соберу.

— Вас не смущает негатив в адрес «Амедиа»? Когда по вашему заявлению закрыли доступ к «Игре престолов», в сети очень эмоционально высказывались о таком способе продвигать канал.

— Я был готов к тому, что кто-то отнесется к этому негативно. Но задача не в том, чтобы забрать у людей «Игру престолов». Задача — организовать правильное функционирование аудиовизуального рынка в стране. Это в интересах и «Амедиа», и других правообладателей и производителей. И зрителей, между прочим. Дело не в сиюминутной выгоде-невыгоде для моего бизнеса — а в дальнейшем существовании отечественной аудиовизуальной культуры в принципе. Мы ведь понимаем, что в ближайшие десять лет будет с кинопрокатом. Он на полной скорости движется в сторону аттракциона, возвращаясь во времена братьев Люмьер. Недавно президент Time Warner Джефф Бьюкс сказал, что премьеры фильмов скоро будут происходить в интернете одновременно с кинотеатрами. За что был, конечно, осужден лоббистами киносетей — в США 22 тысячи кинозалов, в которые вложены деньги. Но не просто же так он это сказал. Думаю, мы в ближайшее время увидим первую премьеру крупного голливудского фильма в интернете. Естественно, в защищенных платных сетях. О том же примерно говорят и Спилберг с Лукасом — поход в кино скоро станет событием вроде похода в театр или на концерт, это будет происходить два-три раза в год, а не восемь-десять, как сейчас в среднестатистической американской семье. Большинство же фильмов пойдет прямо в интернет. Ясно, что интернет-премьеры начнут практиковать и в России. Ничто не мешает делать это уже сейчас, например, на второй неделе проката. Отдать копию фильма на защищенный платный ресурс в сети ничуть не страшнее, чем в кинотеатр. Так вот, если в этой среде у нас не будет создан нормальный рынок, если профессионалам не будут платить за труд, а инвесторы не смогут возвращать вложенные в производство деньги — эта часть нашей культуры просто исчезнет. В Америке останется, а у нас исчезнет. Не говоря уже о прямом ущербе для нашей экономики, которая сейчас лишается из-за пиратства двух миллиардов долларов каждый год.

— Вы не раз в своих интервью говорили, что пиратские ресурсы будут легализоваться. Это происходит? Появление закона повлияло на этот процесс?

— Да, некоторые реагируют на изменение ситуации и сами удаляют нелегальный контент. Другие удалять-то удаляют, но надеются, что это все ненадолго. Зря надеются. Изначально было понятно, что такая большая сеть, как «ВКонтакте», не сможет долго находиться вне легального поля. Но дальновидные люди есть не только там — некоторые торрент-площадки тоже намерены остаться на рынке.

— И как они могут перейти в легальное поле?

— Если это популярные ресурсы — многие владельцы прав не прочь легально разместить там свой контент. Тут ведь может быть два подхода. Можно открыть фирменный магазин на Тверской и сказать, что твоя продукция продается только там, а можно продавать ее через торговые сети и киоски. Вот HBO свой продукт в интернете раздает только через платный сервис HBO GO. А кто-то, наоборот, считает: чем больше точек продаж, тем лучше. Какая из этих моделей — и для какого типа контента — будет эффективнее, жизнь покажет. Но во вторую прекрасно могут вписаться и бывшие нелегалы — если станут играть по правилам.

— В наших условиях играть по правилам обычно гораздо затратнее, чем их обходить. Проще без правил — сменить IP-адрес, использовать защищенное соединение и так далее.

— Ну, эти-то игры — до поры до времени. Есть вечный закон щита и меча — нет такого щита, на который не нашлось бы меча. В итоге все военные действия будут прекращены — имеются мощные технические и правовые средства для принуждения к миру.

Американские сериалы у нас в стране — продукт далеко не массового спроса.

— Пока, как известно, ни одной стране никакими средствами сетевых пиратов победить не удалось.

— Меня считают неплохим прогнозистом — относительно того, что происходит в нашем бизнесе, по крайней мере. Прогнозировать исход битвы с пиратами очень легко — если помнить историю. Пиратов когда-то было много. Они владели морями, что многократно — и часто с симпатией — отражено в мировой литературе. И длилось это не один год. А сейчас пираты остались только в Сомали. Они, конечно, представляют угрозу для проплывающих через Аденский залив — но не сказать, что сильно мешают мировому судоходству. И вопрос с сомалийскими пиратами технически может быть решен быстро — при наличии политической воли. История копирайта, как мы помним, началась с появления печатных машин и казуса с парижскими газетами, которые в XVIII веке начали копировать в провинции: таким было интеллектуальное пиратство 200 лет назад. И с этим разобрались. Когда вылезает новая технология, позволяющая что-то просто и быстро копировать, — появляются те, кто может этим злоупотребить. Но все это временно.

— Вы не согласны, что пираты способствуют росту продаж и платных просмотров? Недавно у нас появилась информация об исследовании, которое провели в Европе после закрытия крупного файлообменника, — обнаружилось, что из-за этого доходы кинопроката упали.

— Я видел, там выдвигается тезис, что Megaupload фактически работал как соцсеть, распространяя информацию о фильмах. Если завтра закрыть Фейсбук, эффект, возможно, будет похожий, и не только для кино. Вопрос в выводах. Значит ли это, что надо восстановить пиратский ресурс? Нет. Надо активнее использовать легальные соцсети для продвижения кино. Надо расширять предложение легальных ресурсов. И еще — не было времени разбираться в этом исследовании детально, но есть ощущение, что его авторы применяли методики пресловутых британских ученых.

— А то, что сказал программный директор HBO Майкл Ломбардо…

— …было у нас истолковано превратно. Я вам цитату покажу. Дословно: «Мне, возможно, не следовало это говорить, но [пиратство]— своеобразный комплимент. [Пиратство], естественно, возникает, когда программа платного канала становится очень популярной». Где тут, скажите, одобрение пиратской деятельности? Также он говорит, что пиратство не влияет на продажи DVD. Еще бы — они и так давно упали раз в 16—18. Диски — уже маргиналия, их покупают в основном немолодые люди, привыкшие смотреть видео на материальном носителе, а не в интернете. Пиратские сайты на их потребительские привычки действительно не влияют.

— А слова того же Джеффа Бьюкса, что миллионы пиратских скачиваний «Игры престолов» — «даже лучше, чем “Эмми”»? Журнал Variety толкует их как признание заслуг торрент-трекеров в продвижении сериала.

— У платного канала НВО — 30 миллионов подписчиков. А нелегальных скачиваний «Игры престолов» — 5 миллионов. Кто бы из наших правообладателей возражал против такой пропорции? У нас-то она даже не обратная — у нас легальных практически ноль. И главное. Бьюкс сказал это на собрании акционеров, имея в виду, что у НВО есть потенциал для роста — акционеры, конечно, хотели это услышать, поскольку аудитория платных каналов в США не растет уже многие годы, хотя и не падает. При всех достоинствах каналов типа НВО, Showtime или Starz, при высочайшем качестве их продукции больше 25—30% американских телезрителей они собрать не могут. В этом году НВО получил 108 номинаций на премию «Эмми» — и Бьюкс аккуратно пошутил, подразумевая, что «Эмми»-то для НВО — дело рядовое, а вот увеличить аудиторию за счет тех, кто смотрит пиратские копии, каналу бы совсем не помешало. Вот такой простенький контекст — и опять же ничего общего с одобрением пиратской деятельности.

— Многие у нас готовы платить за доступ к контенту и, возможно, не отказались бы пользоваться вашим сервисом…

— Тем более что просим мы немного.

Сериалы сейчас и есть то самое настоящее кино, которое говорит о смыслах, а телевидение — та самая площадка, где можно воплотить свою мечту о настоящем кино.

— Просите вы немного. Но у вас там только часть серий. Невозможно скачать и уехать, скажем, с ноутбуком на дачу, где нет интернета.

— Есть условия, на которых три крупнейших платных телеканала США открывают нам права на свою продукцию. Представьте, легко ли было этого добиться — они ведь прекрасно знают, что тут происходит с пиратством. Сейчас мы ведем переговоры о том, чтобы наш подписчик мог скачивать себе сериал на 21 день. Думаю, через год такая опция появится.

— Еще говорят, что смотреть вас можно только через стационарный компьютер. И при этом надо скачивать ваш плеер, который периодически зависает.

— Мы вообще-то запустились всего три месяца назад с неполным пока функционалом. Живем, по сути, в тестовом режиме, собираем жалобы и предложения, смотрим, как работает платформа, как сделать сервис более удобным. Да, случаются какие-то баги, мы их исправляем, реагировать стараемся оперативно — благо разработчики сидят недалеко, это компания из Петербурга SPB-TV, которая придумала свой алгоритм проведения широкополосного потока по сети.

— Когда думаете проводить промо-кампанию?

— В октябре, когда у платных американских каналов сезон начинается. Пока запускаем новый сезон «Подпольной империи», а на первую неделю октября у нас намечено десять премьер. Будут новые сезоны «Homeland», «Лиллехаммера», «Моста», «Сыновей анархии». И свежие сериалы выйдут — одновременно с премьерами в США — «Hello, Ladies!», «Getting On» и «Private School Girl» от НВО, «Masters of Sex» от Showtime, а также «The Millers» и «Reign» от CBS.

— А как вы выбираете, что показывать?

— У нас контракты на весь объем производства НВО, Showtime и Starz плюс договоры с другими телесетями, со всеми мейджорами. Будем смотреть, что и как пойдет. С одной стороны, наша публика привыкла потреблять сериалы большими дозами, ежедневно — в отличие от американцев, которые смотрят их в вертикальной верстке, серия в неделю. Но в то же время понятно, что американские сериалы у нас в стране — продукт далеко не массового спроса. Несмотря на все усилия Первого канала. Вряд ли мы соберем больше зрителей, чем их рубрика «Городские пижоны».

— На какую же аудиторию вы рассчитываете?

— На цивилизованную часть сериальной аудитории, которая воспитана так, что колбасу не ворует, а приобретает за деньги.

— Сколько это, по-вашему, в числовом выражении?

— Потенциальная аудитория американских сериалов в России — полтора-два миллиона. А если начнем производить в нормальном количестве нормальные русские сериалы — то может быть пять-семь миллионов.

— Но пока сериальной индустрии у нас нет?

— Не сказать, что мы ничему за последние годы не научились. Есть хорошие байопики — «Анна Герман», например, приличные комедии — та же «Кухня» или «Папины дочки». Есть крепкая серийная анимация — «Лунтик», «Смешарики». Но пока всего этого совершенно недостаточно.

— Что нам мешает?

— Остро не хватает обученных людей. На них вредно влияет так называемое большое кино, а особенно так называемое авторское кино. Наши профессионалы, в отличие от американских, до сих пор не поняли, что сериалы сейчас и есть то самое настоящее кино, которое говорит о смыслах, а телевидение — та самая площадка, где можно воплотить мечту о настоящем кино. Талантливейшие люди отвлекаются на полный метр, который не собирает зрителя и вообще на зрителя не рассчитан. Это совершенно безответственное дело, там можно не уметь ни рассказывать истории, ни создавать персонажей — деньги дармовые, государства или спонсоров. Или продюсера, который по определению человек нехороший, о его расходах думать незачем. На ТВ такое практически невозможно. Здесь у производителей не бывает халявных денег. Здесь всегда наступает ответственность в виде рейтингов. Это обратная связь со зрителем — вы понимаете, хорошую вещь вы сделали или плохую. Здесь нельзя, в отличие от «большого кино», заявить, что ты-то снял гениальный фильм, а глупые зрители не поняли. Если тебя не смотрели — виноват ты. Мы существуем потому, что есть аудитория, и надо учиться снимать то, что ею востребовано, — но так, чтобы было не стыдно. Вот с этим у нас пока проблемы.

Мне, кстати, когда-то очень понравился соркинский «West Wing», я загорелся сделать подобную штуку про Кремль.

— Вы ведь даже перестали работать с нашими сценаристами и берете только американских? А почему, например, не британских?

— Для меня американская киноиндустрия — пример того, как можно бесперебойно выдавать качественную продукцию, причем в ассортименте: и массовую, и эксклюзивную, для взыскательной публики. Не беря при этом ни копейки от государства. Конечно, у них огромный внутренний рынок, 300 миллионов, это их благословение. Есть, знаете, такая теория, что в странах с населением меньше 60 миллионов нормальная киноиндустрия невозможна. Франция, Италия и Германия, согласитесь, США в самом деле не конкуренты. Британия, а также скандинавы с их мощными кинотрадициями и практически родным английским, по сути, вписаны в голливудскую индустрию. Может, не стоит этой теории слепо доверять, но здравое зерно тут есть. И если ей верить, у России есть потенциал — нас все-таки около 150 миллионов.

— Почему же мы никак не построим ничего убедительного на обломках советской киноиндустрии? Все потому, что нет национальной идеи?

— Кино, конечно, легче снимать, когда национальная идея явно выражена, как в США или в СССР. Но, с другой стороны, — кому эту идею формулировать, если не самому кино? А говоря о советской киноиндустрии, надо учитывать — она существовала в условиях почти неограниченного ресурса. Был лимит по деньгам, но не было жесткого лимита по времени. Сколько нужно было Татьяне Лиозновой на монтаж «Семнадцати мгновений весны» — столько у нее было. И возможность пересъемки была. А кино без пересъемки не бывает, оно никогда не делается с первого раза. Нормальная экономика кинопроекта должна отводить на пересъемку примерно 30% бюджета. Сейчас никто у нас не закладывает на это ни денег, ни времени. Телеканалы заказывают сериалы с некоторым запасом, на перспективу, но она короткая. ТВ не может себе позволить заказать вещь сильно заранее, за три года: невозможно предугадать интерес аудитории.

— Интерес продвинутой аудитории наше ТВ вообще предугадать не может.

— А незачем пока. Требования к качеству продукта у такой аудитории повышенные, а численно ее недостаточно, чтобы оправдать затраты на создание качественного продукта. У нас — в США, повторяю, есть для этого огромный внутренний рынок плюс весь мир.

— Но ту же «Игру престолов» здесь смотрели вполне массово.

— Это, конечно, выдающееся произведение. Но не будем преувеличивать. Аудитория «Игры престолов» у нас в 18 раз меньше, чем, например, у «Закрытой школы».

— Какие-то из российских сериалов вы можете назвать выдающимися?

— Я, конечно, назову общепризнанные вещи. Та же «Ликвидация». «Диверсант», «Обратная сторона Луны». Вот «Краткий курс счастливой жизни» — очень мощная работа. В общем, мы не безнадежны. Шансы есть.

— А может у нас, по-вашему, появиться приличный сериал про телевидение — вроде «Newsroom»?

— Подходов было много. Я уже 10 лет занимаюсь таким проектом. Мне, кстати, когда-то очень понравился соркинский «West Wing», я загорелся сделать подобную штуку про Кремль.

— Что мешает?

— Никто не может сценарий написать.