Олег Дусаев: «Мы такие же люди, как и все остальные»

COLTA.RU спросила Олега Дусаева, почему он решился на каминг-аут

30 августа Олег Дусаев, концертирующий пианист, «лицо» телеканала «Культура», руководитель итоговой информационной программы «Контекст», опубликовал на своей странице в Facebook пост со словами: «Честно и открыто я хочу сказать вам о том, что я гей».

— Почему вы именно сейчас решились на этот шаг?

— Я не могу сказать, что это было какое-то взвешенное и сильно продуманное решение — с одной стороны. С другой стороны — оно, конечно, зрело. Последней каплей стала информация, которая появилась в СМИ, что в Российской детской клинической больнице гомосексуалы фигурируют в списке абсолютных противопоказаний к донорству крови и ее компонентов. Для меня эта больница — очень родное место, я отдал ей много лет, работая волонтером, у меня очень много воспоминаний о детях, которые умерли, которые выздоровели, которые не совсем выздоровели. С некоторыми из тех, кто выжил, я дружу по сей день. И я всегда знал, какая проблема кровь. Даже в городе Москве. О том, как нужна кровь, уже столько сказано разными самыми достойными людьми, что мне говорить что-то еще на эту тему кажется излишним. Но сама по себе эта история как-то меня надломила. У меня было такое ощущение, как будто меня предали.

Я знаю врачей в этой больнице. Большинство из них — просто подвижники и бессребреники. Даже, наверное, святые. И вот я захожу на сайт больницы и действительно читаю: абсолютные противопоказания — лица, относящиеся к группе риска, — гомосексуалы, наркоманы, проститутки. В одном, так сказать, ряду, причем гомосексуалы первые. Группа риска означает в данном случае, видимо, что может быть ВИЧ-инфекция. А я хорошо знаю, как проверяется кровь. И представить себе, что в крупнейшей детской больнице в городе Москве кому-то перельют зараженную кровь, просто невозможно. Во-первых, ее проверка находится на очень высокотехнологичном уровне. Во-вторых, там очень ответственные люди работают. Они всё по 100 раз проверят. И еще вот что хочется сказать по поводу ВИЧ-инфекции. Только что в открытых источниках были опубликованы статистические данные за 2012 год. 56% — через иглу, 42% — через незащищенный гетеросексуальный контакт, 0,5% — через незащищенный гомосексуальный контакт.

Я знаю геев, которые сдавали кровь, покупали лекарства для этой больницы. И, кстати сказать, я знаю геев-иностранцев, которые покупали дорогостоящие медикаменты, — вот тех самых, которым нельзя сейчас детей усыновлять. В общем, лично для меня это стало какой-то точкой кипения.

Кроме того, несколько дней назад мы случайно познакомились с Антоном Красовским. Я, естественно, читал материалы, когда он совершил каминг-аут. Я помню его статью в «Гардиан» «Время быть смелым» и неожиданно довольно понял, что для меня оно тоже наступило. Он меня не подталкивал совершенно к этому решению, но примером стал точно.

Я сейчас читаю комментарии к моему посту на ФБ — многие люди поддерживают, а некоторые грозят, пишут неприятные вещи. И в том числе спрашивают — зачем? Я очень долгое время тоже не понимал: зачем это все нужно, зачем сообщать обществу, что ты гей? Ну, казалось бы, можно жить спокойно и никому про это не говорить. Но в последние дни все в голове встало на свои места.

Это даже не проблема гей-сообщества, а вообще проблема русских людей — ну не могут они ни по каким принципам толком объединиться и начать отстаивать свои права.

У нас в стране нет гей-комьюнити. Это парадоксально звучит, но это так. Я знаю лично очень много геев — это и музыканты, и журналисты. Геев полным-полно, открытых, закрытых, маскирующихся, уж в Москве просто смешно об этом говорить. И при этом даже в Москве, я считаю, нет гей-комьюнити. Нет такого, что мы видим в других странах — ну, кроме совсем, конечно, гомофобных стран.

И мне кажется, это даже не проблема гей-сообщества, а вообще проблема русских людей — ну не могут они ни по каким принципам толком объединиться, начать отстаивать свои права и, кстати, брать на себя какие-то, даже самые простые, обязанности. Например, не гадить в подъезде дома, где ты живешь. А когда какая-то часть общества маргинализируется и становится очень сильно уязвимой — вот тогда-то и нужно комьюнити и вот тогда-то и должны выступить люди, которые обладают хоть каким-то весом.

На свой счет я иллюзий не строю. Меня кое-как знают в музыкальном мире, меня кое-как знают журналисты. Я не звезда, даже смешно говорить на эту тему. Просто обычный человек, который понял, что не может больше молчать.

— Насколько толерантна музыкальная среда, из которой вы перекочевали в журналистику?

— Мне сложно ответить на этот вопрос. Не секрет, что многие музыканты гомосексуальны. Все всё знают. Но говорить об этом не принято. Не спрашивай — не говори.

— А если говорить — это может повредить карьере?

— А я не знаю. Кто-то пробовал? Может, пора попробовать?

— А на канале «Культура» есть табу на эту тему? О чем можно говорить, о чем нельзя? Можно ли сказать, что Чайковский гомосексуал?

— Я думаю, что никаких официальных табу на самом деле нет. Табу, которые есть у людей, — они все у них в головах. Это я давно уже понял. Все стремятся предугадать начальственную мысль, сообразить, как бы так сделать, чтобы им понравиться. Отсюда все ограничения и все страхи, боязнь потерять свое место, навредить карьере. Я не могу сказать, что когда-то сталкивался с запретами, но с ограничениями в головах сталкиваюсь постоянно. Мне, например, было довольно странно и неприятно быть участником одного разговора, где всерьез была затронута тема, надо ли в эфире обсуждать последний фильм-победитель Каннского фестиваля. Сделав большие глаза, одна дама сказала: «Там же лесбиянки, гей-тема!». Вот что у нее в голове? Я вам отвечу — наверное, прежде всего желание выслужиться, держать, так сказать, нос по ветру. А на права человека совершенно наплевать, такая мысль и в голову некоторым не приходит. Я давно уже шучу, что пора не исполнять Чайковского, это же музыка гомосексуала! И памятник стоит в центре Москвы. Давайте думать, что делать, да?

Я не звезда, даже смешно говорить на эту тему. Просто обычный человек, который понял, что не может больше молчать.

Сейчас люди так ловко научились жонглировать словами, спекулировать и подтасовывать. Я недавно читал интервью уважаемого мной Юрия Арабова, там было написано что-то вроде того, что это только слухи какие-то, что Чайковский был гомосексуалом. Вообще всегда проще пойти по пути, что всё, мол, слухи.

Но мы-то не слухи! Мы существуем! Здесь и сейчас. В этом же обществе. И мы такие же люди, как и все остальные. А некоторые из нас, может быть, даже лучше. Те, которые ходят кровь сдавать для больных детей, — лучше многих, я считаю.

— Как вы относитесь к идеям бойкота — будь то Олимпиада или конкурс Чайковского — с целью как-то повлиять на антигейский закон?

— Я считаю, что никакого влияния никакие бойкоты не имеют. И уж точно не принадлежу к тем людям, которые поддерживают бойкот Олимпиады. Я считаю, что это абсолютно неверно.

Вообще всем тем, кто любит действовать только одним способом — давлением, мне хочется сказать следующее: друзья, не забывайте про нашу национальную черту — упрямство. Мы ведь довольно упрямый народ. И чем больше на нас давят, тем мы упрямее. Это ко всему относится, в том числе и к геям, на которых давят.

Я считаю, что всем нам пора как-то уже вектор сместить. Есть достаточное количество умных, трезвомыслящих людей. Каким-то образом надо попытаться договориться. Не с позиции силы. У нас сейчас очень много делается с позиции силы. Это не приведет ни к чему хорошему.