Музыка Ивана Вырыпаева

Известный режиссер теперь выступает с группой «Сахар», и по этому поводу он разложил свою биографию на 10 композиций о любимой музыке

31 августа и 1 сентября на «Стрелке» состоится премьерное выступление музыкальной группы Ивана Вырыпаева «Сахар», которая потом будет регулярно играть в одноименном спектакле на сцене театра «Практика». Это первый театральный проект известного режиссера, в котором он поет, но не первый связанный с музыкой: она всегда играет важную роль в пьесах, спектаклях и фильмах нового худрука «Практики». Специально для нас Иван Вырыпаев пересказал свою биографию в 10 композициях о любимой музыке.

 
Интро

Я не учился писать пьесы. Все, что я умею про театр и про тексты, я в основном взял от музыки. Слушая музыкальные композиции, я понял законы драматургии и законы развития текста: кач, нарастание, потом кач, спад, потом разряжение, потом снова нарастание и так далее. И никогда не может быть дырки, то есть одна фаза должна переходить в другую.

 
Композиция 1. Детство

Я вырос в Глазкове. Это одно из предместий Свердловского района города Иркутска. Я там учился в 63-й школе и жил, пока не уехал из Иркутска в 2001 году. Это был один из неблагополучных районов — не самый криминальный, но детство мое было достаточно жестким.

Я был хулиганом, и мы с друзьями слушали блатняк на бобинных магнитофонах: Новикова, Северного, Вилли Токарева, реже Высоцкого. Записи нигде купить было нельзя, они передавались из рук в руки. Это была музыка моих друзей.

У меня дома слушали другую музыку. У нас стоял магнитофон «Нота», такой большой бобинный, и родители слушали на нем итальянскую эстраду. Я, можно сказать, вырос на итальянской эстраде. Когда ко мне в детстве приходил в гости друг, мы включали песню «Felicita», брали что-то, изображающее микрофон, и друг перед другом выступали, как будто это мы поем эту песню. К итальянской эстраде добавлялись музыка «Машины времени», которая у нас играла в каждом дворе, Адриано Челентано и «Зодиак».

«Зодиак» — это уже моя музыка, мои пластинки. Я сам их собирал — сначала у меня были такие группы, как «Зодиак» и Teach-In. Я до сих пор очень люблю группу Teach-In, иногда ее слушаю, и, кстати, ее очень редко можно найти. Я, идиот, выбросил свои пластинки. Я не знал им цену.

Позже я поступил в театральный кружок, перестал быть хулиганом, и там, в театральном кружке, я познакомился с мальчиком. Его звали Ваня Комаров. Он погиб. Вообще нужно сказать, что почти все мои друзья погибли при разных обстоятельствах: в основном это героин или хулиганство. Но как раз Ваня Комаров не был хулиганом, он был рокером. У него была своя рок-группа. Он меня познакомил с музыкой Бориса Гребенщикова. Тогда на меня это произвело сильнейшее впечатление. Я стал рокером. Слушал рок на кассетном магнитофоне: Янка Дягилева, Гребенщиков, иркутские рок-группы. Я стал дружить с Иркутским рок-клубом и даже стал с музыкантами ездить на Байкал. Я очень любил музыку, но не умел играть ни на чем.

В какой-то момент к року добавился хеви-метал. Я сшил себе перчатку с клепками. Потом достал клепаную куртку. Тогда же у меня на стене появился плакат «ДДТ», потом — «Алиса», «Ария» и все сопровождающие. Но этот период был недолгий, потому что я начал учиться в театральном училище, и вот там я дошел до музыки The Beatles, потом Rolling Stones и однажды набрел на музыку Led Zeppelin. C этого момента в моей жизни произошла музыкальная революция.

Композиция 2. Led Zeppelin

Я был фанатом. Я просыпался с Led Zeppelin, слушал ее весь день и засыпал с ней ночью. Это было счастливое время. Потому что во вторник в 10 утра открывался магазин «Мелодия». Он работал каждый день, но по вторникам в магазин привозили новые пластинки. В этот день у «Мелодии» собирались фарцовщики, которые продавали заграничные диски, и вот нужно было идти к магазину во вторник к 10, и тогда ты мог купить то, что тебе нужно. «Мелодия», кстати, выпускала классно сделанные пластинки, в том числе Led Zeppelin и Beatles. Они, как правило, сразу же выкупались фарцовщиками, и те их продавали уже из-под полы. Многие из людей, которые тогда продавали пластинки, сейчас очень известные бизнесмены, чуть ли не олигархи.

Я покупал, конечно, себе все эти пластинки. У меня был проигрыватель, который назывался «Вега». У него был очень хороший звук. Я сейчас с удовольствием бы купил такой проигрыватель. У меня просто нет времени, а надо этим заняться. Сейчас, тем более в нашей стране, музыка доступна в одну секунду. Любая. А тогда музыку нужно было ценить, потому что ее негде было взять. Вот есть у тебя пластинка, а на ней всего лишь девять композиций. И ты ее ценишь. Ты эти девять композиций слушаешь. Следишь, чтобы пластинка не поцарапалась, аккуратно протираешь ее тряпкой. Потому что потом ты уже не найдешь такую. Даже переписать пластинку было трудно.

Я, идиот, выбросил свои пластинки. Я не знал им цену.

У меня даже была пластинка группы Yardbirds, где начинал Джимми Пейдж. Потом пошел блюз, пошел настоящий рок-н-ролл, а дальше — King Crimson, и началась интеллектуальная музыка. Что-то я упускаю, конечно, — «Кино», Doors, в какой-то момент я очень много слушал группу «Воскресение»… Но вот то, на чем я вырос.

Кстати, Led Zeppelin я до сих пор слушаю. Если я, допустим, знаю, что мне нужно писать пьесу, то я несколько дней готовлюсь к тому моменту, когда начну писать. И в эти дни я слушаю Led Zeppelin — настраиваюсь.

Композиция 3. «Кислород»

Когда я написал «Кислород», мне было 28 лет. Я тогда увлекался электронной музыкой. В этой пьесе есть народные темы, гопниковские, но они как будто исполняются в электронном звучании. «Кислород» — это блатная песня под диджея.

Блатные песни я и сейчас люблю. Я не слушаю эту музыку, но не прочь ее иной раз послушать. Мой тесть — поляк. У него есть собрание старых русских блатных песен, настоящих таких. Он иногда ставит их, чтобы надо мной подшутить, и я выслушиваю две-три композиции с большой ностальгией. Там было что-то настоящее. Кстати, Александр Новиков — удивительно одаренный человек. Прямо невероятно одаренный. Он сидел в лагерях и по-настоящему пел блатные песни. Его песни отличаются от современного шансона, который безвкусный и непонятно как сделан. В них была поэзия, очень романтическая — блатная, но в ней можно найти своеобразную красоту.

 
Композиция 4. Жена

Моя жена тоже любит Led Zeppelin. У нее похожий вкус музыкальный. Она любит, но она не может любить Led Zeppelin так, как я. У нас разница в возрасте. Надо пояснить: я люблю Led Zeppelin не сейчас, я люблю Led Zeppelin в прошлом. Я слушаю их сейчас как о прошлом. То есть это уже другое слушание. Я не знаю: сейчас, снова, с ноля, стал бы я любить эту группу? Она у меня неотрывно связана с чем-то там. Radiohead — это то, что мне нравится сейчас, а Led Zeppelin — это то, что было когда-то. То есть моя жена не будет слушать это так, постоянно, но, безусловно, нельзя не признать, что это виртуозная музыка.

Какая музыка у меня ассоциируется с моей женой? Мне трудно сказать. Хотя она внешне такая европейская, но она у меня больше ассоциируется с этнической мантрой. Такой настоящей, глубокой индийской мантрой. Моя жена — она сама как музыка.

Композиция 5. Польша

Я не знаю польской музыки, потому что как-то так получилось. Я могу назвать Czerwone Gitary или Марылю Родович, но я их не слушаю. Мне кажется, что нас разъединял язык. То есть мы как-то понимаем рок-музыку на английском, а рок-музыку на других языках мы не воспринимаем до сих пор. Сейчас только вот начинаем воспринимать.

В современной польской музыке я плохо разбираюсь. Есть одна группа, которая мне нравится, она называется Semantik Punk. Я буду им делать клип-фильм, который будет идти 23 минуты 33 секунды, потому что у них есть такая композиция — «23 минуты 33 секунды». Они играют интеллектуальную, сложную музыку — прям такую сложную-сложную. Она составлена из риффов гитарных, электроники. Просто в уикенд ее не послушаешь.

Я знаю, что в Польше есть неплохой рэп, но чтобы его любить и понимать, надо хорошо знать язык. Я говорю по-польски, но когда стихи читают, у меня их мозг не воспринимает. Я не понимаю значения, не воспринимаю игру слов, а в рэпе это очень важно.

Композиция 6. Русский рэп

К русскому рэпу я отношусь с большим респектом. Для меня рэп — не что иное, как современное проявление поэзии. И действительно вещь международная. Возник рэп в Америке, но ведь это акынство такое. В Киргизии придумали его еще раньше.

Я не очень хорошо знаю названия рэп-групп. Когда-то мне очень понравилась песня «Кровостока» «Биография» — потому что это очень круто сделано и это про меня. Это часть и моей биографии — только я жив и никого не убил.

Я на днях послушал композиции молодого Децла — я ищу такую музыку. Я хочу у нас в театре обязательно сделать рэп-спектакль. Так вот, я послушал его композицию, в которой девочка пишет ему письмо. Она, по-моему, так и называется — «Письмо». Она пишет, что учится где-то на Волге и так далее; это было очень трогательно и сентиментально, пусть и взято из Эминема. Все равно человек исполняет песни для людей, которые здесь живут и которые его точно понимают. Рэп — это диалог. И это очень круто.

У меня есть один знакомый, который занимается рэп-движением в нашей стране. Организует фестивали разные, у него очень много программ. Он мне показывает время от времени фристайлы разных рэперов. Они, скажем, приезжают на район Бибирево, включают камеру и начинают читать. Они на ходу сочиняют актуальное произведение. Вот это очень здорово. Я сам писатель, но я не могу писать в рифму. Я пробовал — мне нужно было для какой-то пьесы. Ну нет такого таланта, не могу зарифмовать. Поэтому я преклоняюсь перед теми, кто на такое способен.

 
Композиция 7. Моцарт и Бетховен

Мне необходимо иногда слушать классическую музыку, потому что она создает внутри определенный резонанс. Я обожаю фортепианные концерты Моцарта, слушаю их много дома. У меня дочка маленькая, ей год, но она тоже любит Моцарта. Вообще как-то удивительно: родился ребенок и с детства тянется к музыке. Мы ставим ей эти концерты. Мы думаем, что она будет музыкантом.

Но признаюсь в одной страшной вещи: я долго классическую музыку слушать не могу. Например, Бетховена, потому что мне кажется, что там слишком много страсти. Она говорит вроде бы о божественном, но это божественное — оно очень страстное. Оно наполнено такими эмоциями, которые, как ни странно, вносят в меня дисбаланс. Мне не нужен такой настрой, но я могу послушать, чтобы была атмосфера. Допустим, если дома поиграет: музыку ставишь, и начинается резонанс внутренний, и тело, организм входят в какое-то настроение.

Это часть и моей биографии — только я жив и никого не убил.

Чтобы писать, мне это не нужно — я не пишу под музыку. Бывает иногда, что играет музыка, а я что-то пишу. Как правило, потом, когда я перечитываю этот кусок текста, он выбрасывается. Потому что текст начинает зависеть от этой музыки и без музыки уже не слышится. Получается, что нужно музыку туда приставлять. Поэтому я стараюсь писать сам по себе в тишине. Ну как «в тишине» — могу и в кафе писать, но во внутренней тишине.

Композиция 8. Том Йорк

Сейчас для меня музыкант номер один — Том Йорк. Мне очень нравится его последний проект Atoms for Peace. Я мечтаю попасть на их концерт, но у меня нет пока такой возможности. Том Йорк сейчас выступает в клубах Нью-Йорка — я видел эти выступления на YouTube; он играет с двумя диджеями, достает гитару во время концерта, такое звучание мне очень нравится.

Вот что такое музыка? Это резонанс Вселенной. Вселенная развивается эволюционно, и она играет на себе, на людях. Музыка — это проявление Вселенной. Том Йорк и его коллеги по Atoms for Peace слышат современное звучание Вселенной. Но они для меня остаются в мейнстриме — и мне кажется, что это хорошо. При всей сложности Atoms for Peace это народная музыка. Они все равно собирают стадионы. Это, мне кажется, служит гарантией, что они не совсем в отрыве от других людей.

Если бы меня спросили: «Когда ты пишешь тексты, в каком ряду ты бы хотел, чтобы они стояли?» — я бы ответил: в ряду с текстами группы Radiohead. Я не претендую на талант Тома Йорка, я просто говорю, что мне было бы лестно, если бы меня с ним сравнили.

 
Композиция 9. «Сахар»

Я могу бренчать на гитаре. Для себя. В детстве у меня была гитара — я разучил аккорды и какие-то песни. Могу сыграть «Сидя на красивом холме» Бориса Гребенщикова, но это будет так себе. В компаниях я не выступаю, а вообще у меня в какой-то момент развился страшный скептицизм по отношению к людям с гитарами, к бардам. Я не любил костер, гитары, «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», вот это все… И до сих пор не люблю, так я с этим жанром и не примирился.

Сейчас для меня музыкант номер один — Том Йорк.

Сейчас для спектакля «Сахар» мы собрали группу, и оказалось, что чтение текста — это тоже музыка. Я не стал музыкантом, но я участвую в группе, и для меня это захватывающий эксперимент. Я веду себя в группе как вокалист, но я все-таки не вокалист. Я чтец. Вокалист-чтец. Хотя одну песню я даже пою, к стыду своему: «Вселенную» группы «Рондо». Но поскольку мы исполняем ее с юмором и как бы комически, то это еще можно.

Вообще весь альбом-спектакль «Сахар» — это про то, как сочетаются несочетаемые вещи. Это достаточно постмодернистский прием, мы не претендуем на новую музыку. Мы берем известную — тут вы можете узнать Portishead, тут «Рондо», тут что-то еще, но мы этого не стыдимся, мы специально это делаем. Я хочу сказать о чем-то и использую для этого известные многим мотивы. «Сахар» — это такой разговор.

Композиция 10. Караоке

Я пел в караоке несколько раз в жизни. Пел однажды в Казахстане, в каком-то баре, в очень маленьком городе, не помню, как он назывался. Я ездил на родину Абая Кунанбаева. Я делал спектакль по Абаю Кунанбаеву. Ездил собирать материал, и моя жена, Каролина, тоже со мной ездила. Но она не была еще моей женой. А я тогда пил водку. Это было давно. Я уже семь лет как не пью водку, а тогда я пил. И я напился водки в казахстанском кафе, убитом и мертвом. Это было очень здорово. Там было караоке, и я пел ей Шевчука. Сам, как мог (начинает хрипеть), имитируя голос Шевчука. Там еще были наши друзья. Сидели казахи. И это почему-то на нее произвело сильное впечатление. Очень. Она тоже, видимо, выпила тогда. Я много пел. «Осень» пел. Там в караоке есть музыка и текст, мне не нужно было учить, и я спел ей весь альбом.

Как-то раз Юрий Шевчук (мы с ним знакомы) приехал в Варшаву на гастроли с «ДДТ». Мы, естественно, пошли все на этот концерт, а после концерта мы пошли в ресторан и сидели рядом с Юрой. Я познакомил свою жену и Юру. Она так на него смотрела. Он спросил: «Что вы на меня так смотрите?» Она говорит: «Ну… мне нравится ваше творчество».

Юра подумал, что она, наверное, слушает его пластинки и так далее. А она знает, потому что я ей просто это пел. Она единственный раз слышала его песни в моем исполнении. Но мы умолчали об этом.

Материал подготовлен в рамках совместного проекта со Slon.ru.