Комсомольцы, одним словом

Проза мая—июня. Толстые журналы и сетевые издания в обзоре ДЕНИСА ЛАРИОНОВА

 
Петрушевская

В конце мая общественность отмечала юбилей Людмилы Стефановны Петрушевской. В частности, Андрей Битов в небольшом тексте в «Новой газете» признается: «Меня она пропорола, как я думал, романом, а это всего лишь повесть — “Время ночь”. Такое мощное было впечатление от произведения, что казалось — это целый роман. “Время ночь” — такая штука в прозе, которую мне не с чем сравнить. Это никакая не женская, не другая проза. Это как бы хлынувшая горлом женская кровь. И она ошпаривает. Это был настоящий образ безвременья». Действительно, и через двадцать лет после публикации «Время ночь» нисколько не теряет художественной убедительности: на всякий пожарный случай дам ссылку на текст для тех, кто еще не прочитал его за эти годы.

Ну очень короткая проза

Нельзя пройти мимо публикации двух высокопоставленных (вернее, один до недавнего времени был поставлен высоко, а другой много ниже) литературных функционеров. Во-первых, журнал «День и ночь» предлагает нам новую порцию дневников бывшего ректора Литинститута Сергея Есина. В них можно встретить и личные признания, и геополитические прогнозы сидя на кухне, и краткий урок поведения лояльной интеллигенции во время протестных событий: «Самое интересное началось после семинара у нас на кафедре. Вспоминали, как вчера прошел митинг на Пушкинской. Утром я ухватил в интернете, что митинг как бы уже лишился силы. На кафедре мои собеседники дополнили, что пришло народу значительно меньше, чем ожидалось, всего 13 тыс. человек. Максим, оказывается, был на трех митингах и эту мысль аргументировал так: “За последнее время народ насмотрелся на «вождей» на митингах, и рейтинг Путина сразу повысился”. К моему удивлению, очень резко по поводу складывающейся ситуации высказалась Олеся Николаева. Она вспомнила еще, как тянула руку, прося слова, на передаче у Владимира Соловьева. Я это видел, так же как видел и Волгина,— они оба выглядели как просители. Олеся рассказала, что сравнила всю ситуацию с ситуацией, описанной в романе Достоевского “Бесы”. Опять призывы к разрушению Петруши Верховенского, опять жажда “разбудить” Россию и вести ее неизвестно куда. Это было страстное выступление, на что я заметил Олесе Александровне, что это как раз ее тусовка... В литературе это можно, а в жизни, которая может повредить отдельным литераторам, этого нельзя? Но гнев на то, что происходит, на оппозицию у Олеси Александровны был праведен и силен. Уже позже мне рассказали, что после этого выступления на ТВ ее телефон раскалился от брани. Ну, это естественно, “товарищи по работе”. Оппозиция — как вологодский конвой: шаг вправо, шаг влево... В связи с этим вспомнил Таню Бек, которая тоже себе позволила своеволие, высказалась как думала...» Меня трудно заподозрить в любви к творчеству Сергея Есина, но по прочтении этих дневников можно сделать некоторый вывод о жизни и настроениях определенной части старорежимной интеллигенции, абсолютно непродуктивной с творческой точки зрения, но сохранившей те или иные номенклатурные блага. Тогда как публикация «Очень короткой прозы» редактора «Детей Ра» Евгения Степанова (обычно публикующего свои бессмертные сочинения в своем журнале) никаких выводов сделать не позволяет. Действительно, лирический герой этой прозы заслоняет собой все, нет ничего важнее его жизни и мнений. Большинство из них существует, что называется, на грани фола и тем не менее удивительным образом точно: «Женщина, которая моложе меня в два раза, разговаривает со мной после концерта классической музыки. Она восхищается Рахманиновым и Скрябиным… А меня пронзает какая-то полузабытая непостижимая дрожь, нет, не эротическая, точнее, не совсем эротическая — другая, и н а я, наполняющая целебной силой отравленный московской мертвой водой организм. Я не могу сказать, что вожделею эту девочку, нет, это действительно что-то совсем из другой оперы. Но что? Я не знаю. И самое главное: почему она вообще со мной разговаривает, со старым козлом?!»

«Одноклассники»

В июньском номере «Нового мира» опубликована большая статья Олега Юрьева «Одноклассники», посвященная двум авторам, чье наследие было опубликовано лишь в самое недавнее время: речь о Всеволоде Петрове и Павле Зальцмане. (Кстати, материалы из архива Зальцмана опубликованы в «Крещатике», рядом с откровениями редактора Степанова.) В некотором роде данная статья — это продолжение недавно вышедшей книги эссе «Заполненные зияния», в которой также много внимания уделяется явлениям, тем или иным образом продолжающим диалог с модернизмом в обстоятельствах, к этому не располагающих (прежде всего речь о 1930-х и 1940-х годах, но не только). «Но прежде всего и самое главное, та катастрофа окончательно оформилась вследствие реального прихода нового поколения — первого поколения, выращенного при советской разрухе и действительно не имевшего уже ничего общего ни с культурой русского модерна, ни даже с культурой революционного авангарда и только чуть-чуть с “классической” русской культурой (в объеме школьного и рабфаковского курса). Имеются в виду как писатели, так и читатели — “молодые любители белозубых стишков”, по ядовитому выражению О.Э. Мандельштама. Комсомольцы, одним словом». Насколько можно судить, советский опыт (в самом широком смысле) для Юрьева однозначно негативен и для него важно обнаружить в текстах Зальцмана и Петрова (а также Веры Пановой, которую трудно заподозрить в диалоге с модернизмом) точки, тем или иным образом не вписывающиеся в пресловутый «опыт советского человека».

Собственно проза

Во-первых, хотелось бы порекомендовать опубликованный в «Волге» рассказ Сергея Соловьева «Анна».

Во-вторых, за отчетный период в сети появились новые выпуски сетевого альманаха «TextOnly» и «Воздуха». В первом опубликован небольшой рассказ Полины Барсковой (которая, кажется, наряду со стихами и научными публикациями обратилась и к прозе), а также пространный фрагмент романа Андрея Иванова «Батискаф». Вообще данный выпуск «TextOnly» довольно богат на прозаические тексты: помимо рассказа Маргариты Меклиной (которая становится постоянным героем моих обзоров, чему я не могу не радоваться) здесь опубликована проза поэтов Анастасии Афанасьевой и Дмитрия Веденяпина. Миниатюры Станислава Снытко опубликованы и в «TextOnly», и в «Воздухе». Можно сказать, что они в полной мере показывают довольно широкий диапазон тем, к которым обращается этот автор: от парадоксальной зарисовки до prose poetry, где связь предметов и явлений лишь намечена. Также в «Воздухе» опубликованы остроумные зарисовки петербургского прозаика Дмитрия Болотова и довольно обширный текст Натальи Артемьевой «Книга выходного дня», включающий как прозаические, так и поэтические фрагменты. Предельно насыщенная, посвященная описанию крайних состояний человеческого опыта — думается, эта вещь заслуживает внимательного прочтения:

«Перепады цве́та, времени и пространства. Письмо потрескивает, и сквозь меня ослепший путь блестит. Ибо я и есть путь, полученный поперек: непроглядными, снующими, треском.
Об убийстве речь явилась как об убранстве. Время теряет место, пейзаж (ты в пейзаж) до тошноты не Поллока, но Мишо.
Работа памяти: она держит сырые простыни на ветру, легко, за края, с них стекает свет, когда память берется».

И еще

«Частный корреспондент» публикует беседу Николая Кононова и Анатолия Рясова: в ней затрагивается проблема неомодернизма, возможности сосуществования философской и писательской оптик и др. В данной беседе заметна разность авторских подходов Кононова и Рясова, которая — не без взаимного интереса к творчеству друг друга — приводит к интересным выводам и признаниям.

Рясов: «Возвращаясь к (нео)модернизму: в ХХ веке подобный “поиск связей” между разными видами искусств оказался весьма востребован, и сегодня тема даже представляется банальной. Но, кажется, здесь тоже можно вести речь скорее о желании представить проблему решенной, чем о найденных ответах. Для меня все эти вопросы по-прежнему неприступны. Что такое мыслить цвет? Что такое выговаривать цвет? Насколько это пространство доступно литературе? Насколько оно освоено писателями?»

<…>

Кононов: «А что касается вашего вопроса о том, что такое мыслить цвет в литературе, так вот на этот вопрос и надо отвечать постоянно, с нарастающим напряжением, как философским, так и метафорическим. Ведь литература, в отличие от живописи, может изложить прелесть зримого, не прибегая к красящим пигментам, с не меньшей силой обольщения».

Тот же «Частный корреспондент» в лице Константина Львова делает обзор шестьдесят шестого номера «Митиного журнала», в котором как на подбор собраны тексты самой высочайшей пробы. В первую очередь речь идет о публикации написанного еще в первой половине семидесятых текста Аркадия Драгомощенко (1946—2012) «Тень черепахи» и «Капричос» Павла Улитина (1918—1986). Также в рубрике архивных (но это не значит покрывшихся пылью, нет) публикаций — рассказ Ольги Комаровой (чья вышедшая в серии «Уроки русского» книга «Грузия» достойна самого широкого внимания) «Виолетта». Из «новых» материалов в нем представлены восхитительная проза Юлии Кисиной и извлечения из дневников Александра Маркина.

Нельзя также не упомянуть и об опубликованном в журнале «Волга» эссе Виктора Iванiва, посвященном недавно вышедшей книге Сергея Соколовского «Гипноглиф» (впрочем, это не единственное мнение по данному поводу: вот здесь об этой же книжке пишет Анна Голубкова).

«Гвидеон»? Нет, не слышал

Когда мой обзор был уже закончен, меня спросили, почему же в нем отсутствуют материалы из журнала «Гвидеон». На что я ответил, что ничего не слышал об этом издании — и пока его авторы будут поливать грязью уважаемых коллег, вряд ли что-то о нем услышу.