Больше, быстрее, активнее и эффективнее

Собянинская Москва: как много сделано, чтобы испортить внешний вид города? Подсчитываем потери

Долгое время было принято ругать и делать ответственным за все происходящие в Москве безобразия Юрия Михайловича Лужкова. И точечная застройка, и уродливые, но масштабные строения вроде торгового центра на Манежной площади или нынешнего храма Христа Спасителя, и разрушение множества памятников архитектуры четко ассоциировались с именем мэра, управлявшего столицей 18 лет. С приходом нового градоначальника, несмотря на то что свершилось это совершенно не по воле горожан, очень многие связывали надежды на изменение ситуации. Сергей Семенович Собянин, ставший мэром в октябре 2010 года после короткого переходного периода, когда столицу временно возглавлял Владимир Ресин, не преминул воспользоваться этими надеждами, хотя сразу стало ясно, что он еще меньше, чем его предшественник, будет считаться с мнением горожан. Известной стала, например, кампания по уничтожению торговых точек шаговой доступности; к ним, конечно, имелись вопросы, но почти тотальное их закрытие означало переход торговли в руки крупных сетевых компаний, которым забота о потребителе только снилась, да и то в страшных снах. Увы, разрушение Москвы также перешло к Собянину по наследству. Многие скандальные проекты (такие, как реконструкция «Детского мира», начатые при Лужкове, успешно продолжены или завершены при Собянине. При обоих мэрах собственники ВВЦ безнаказанно разрушают подвластные им строения. В 2008 году при Лужкове при скоплении народа пригоняли технику и в центре ВВЦ уничтожали самолет, тогда как при Собянине в сентябре 2011 года таинственным образом сгорает павильон «Ветеринария», а то, что пощадил огонь, тут же демонтируют рабочие. Мало того, стало понятно, что разрушать будут больше, быстрее, активнее и эффективнее, чем при прежнем мэре.

Характерной чертой многих, если не всех, случаев уничтожения объектов архитектурного наследия в Москве является полное бессилие властей. Сил хватает, видимо, исключительно на то, чтобы разгонять митинги или закрывать НКО. В остальном — даже если соответствующие службы или ответственные чиновники реагируют на жалобы, то оказывается, что сделать они ничего не могут. К примеру, в мае 2011 года дом Кольбе на Большой Якиманке был снесен компанией Capital Group, несмотря на многочисленные постановления и решения органов власти (Мосгорнаследие, Комиссия правительства Москвы по сохранению зданий в исторических районах города, Объединение административно-технических инспекций). Не испугала застройщиков и угроза судебного разбирательства. Разрушение было остановлено благодаря усилиям активистов «Архнадзора» только через два дня, когда в общем-то уже было поздно, да и по сути это была лишь небольшая отсрочка. Этот случай во многом аналогичен нынешней ситуации с «домом Болконского» на Воздвиженке: и депутаты Госдумы, и члены Совета Общественной палаты РФ, и члены Совета при президенте РФ по культуре и искусству, и ОАТИ, и Мосгосстройнадзор, и мэрия Москвы бессильны что-либо сделать. Для девелоперов это сигнал, что можно безнаказанно разрушать город, и они, раз власть дает им такой карт-бланш, предоставленной возможностью, без сомнения, воспользуются. Максимум, что могут власти, да и то из-за скандала, — месячный мораторий на сносы, объявленный после разрушения дома Кольбе, однако даже этот, мягко говоря, символический шаг никого ни к чему не обязывал, поскольку нашлись компании, мораторий нарушившие (вскоре после сноса дома Кольбе ООО «Редан Стайл» начинает снос дома Феоктистова, который растянется более чем на месяц).

Часто городские власти оказываются среди лиц, заинтересованных в уничтожении архитектурных памятников. 17 июня закончился мораторий на сносы, а уже в ночь с 18 на 19 июня 2011 года были окончательно снесены дом Феоктистова в Замоскворечье и усадьба Глебовых-Стрешневых-Шаховских на Большой Никитской улице. Во втором случае здание было снесено не только по инициативе городской администрации (с благой, естественно, целью — «реставрация с приспособлением» усадьбы в интересах музыкального театра «Геликон-опера»), но еще и на средства из муниципального бюджета. В юридической практике есть формулировка «с особым цинизмом» — это тот самый случай, когда она уместна. При этом одновременно московская прокуратура признала эти «строительные» работы противоречащими закону, что, впрочем, нисколько не сказалось на их ходе, потому что мы ведь уже знаем, что подобные грозные решения в действительности не имеют реальной силы. Там, где московская недвижимость оказывается в сфере интересов бизнес-структур, ни напоминание о том, что речь идет о памятнике XVIII—XIX веков, ни слова о «вертикали власти» и «верховенстве закона» ровным счетом никакой роли не играют. Все решают деньги.

Что касается дома Феоктистова, то на его месте в согласии с «новой градостроительной политикой», торжественно объявленной Собяниным, возвели здание, частично повторяющее габариты уничтоженного строения. Считалось, что этот принцип способен остановить разрушение столицы, так как нельзя, например, построить десятиэтажный офисный центр на месте двухэтажной усадьбы. Выяснилось, что никого эти новые нормы не остановят. Офисный центр смотрелся бы не так чудовищно, как то, что возвели на месте дома Феоктистова, поскольку к зданию, построенному по модели обычной коробки с добавлением некоторых декоративных элементов, прилепили кусок, «повторяющий габариты». Сейчас дом во всем великолепии выставлен на продажу. «Деловой особняк, выполненный в классическом старомосковском стиле, расположенный в заповедной зоне исторической застройки Замоскворечья, соответствует традициям и несет в себе особый, неповторимый московский дух», — без всякого стеснения сообщается в предложении. Теперь такие химеры могут наводнить Москву, и так обезображенную лужковской архитектурой.

Парадоксальным образом чиновники умудряются предпринимать диаметрально противоположные шаги. С одной стороны, в России усиленными темпами идет клерикализация, принимается закон об «оскорблении чувств верующих», но с другой — бесценное архитектурное наследие, важное для одной из главных религиозных конфессий Российской Федерации (и не только для нее), разрушается. Построенная в 1904 году, ныне расположенная у подножия спорткомплекса «Олимпийский» Соборная мечеть была разрушена в сентябре 2011 года, а на ее месте возводится новая бетонная конструкция, которая в итоге должна заменить собой разрушенную мечеть. Минареты высокие, вместимость побольше — только памятник зачем сносить? Несмотря на то что это решение лоббировало Духовное управление мусульман Европейской части России в лице муфтия шейха Равиля Гайнутдина и было поддержано московскими властями, которые лишили историческое здание статуса охраняемого объекта культурного наследия (еще при Лужкове, в январе 2009 года) и разрешили его снос (в том же году), многие организации, в том числе мусульманские, выступили резко против, но кто же будет к ним прислушиваться. Позиция Мосгорнаследия заключалась в том, что «окончательное решение по сохранению или перестройке мечети должно быть принято мусульманским сообществом», под которым ожидаемо понимался заинтересованный инициатор сноса. Светские чиновники подмахнули чиновникам из Духовного управления.

Точно так же спорт, который для сегодняшних властей стал одним из символов «вставания с колен» (достаточно обратить внимание на эпопею с сочинской Олимпиадой), не является гарантией защиты. В 2012 году покусились на стадион «Динамо». В начале февраля прошлого года мэр Собянин вместе с инвесторами из банка ВТБ посетил стадион, поскольку речь шла о реконструкции арены. Были произнесены прекрасные слова: «Сохранение исторического облика сооружения — это принципиальный момент». Однако уже через несколько дней активисты «Архнадзора» зафиксировали разрушение этого самого облика. Причем вскоре открылась хитрость, которая позволила этому произойти. Оказалось, что стадион «Динамо» обозначен в документации — в частности, в приложении к подписанному Собяниным Постановлению правительства Москвы № 314 от 12 июля 2011 года — как «достопримечательное место», а не «памятник архитектуры» (статус, полученный им в 1987 году). В случае достопримечательного места ценным является именно место, а не постройки, поэтому стадион и постарались таковым представить, ведь это развязывает руки. Особо стоит отметить, что сделано это было на тот момент абсолютно незаконно, поскольку стадион официально не переставал быть памятником архитектуры. Однако перед самым началом реконструкции, 25 января 2012 года, Собянин исправил эту досадную для подрядчиков и инвесторов оплошность, и стадион как бы перестал быть памятником, охраняемым законом, хотя на самом деле этого статуса он так и не потерял, о чем свидетельствовала запись на сайте Департамента культурного наследия города Москвы. Помимо стадиона из статуса охраняемой территории был выведен соседствующий с ним парк. Однако даже защитный статус не спасет от разрушения, если на высшем уровне принято соответствующее решение, о чем свидетельствует пример Кругового депо Николаевской железной дороги, уничтоженного на 40% в мае этого года.

Отдельных слов требует забота о городской среде, которую не забывают упомянуть московские чиновники. Ведь они так много делают для горожан. Игорь Полевой, первый заместитель главы Департамента ЖКХ, в программе Парфенова на канале «Дождь» выдал чудесную канцелярскую формулу: «Эстетике уделяется значение ровно на столько, сколько предусмотрено проектно-сметной документацией». Оно и видно. Даже если не касаться пресловутой плитки, которая синонимична имени Собянина, или покраски гранитных колонн и фасадов, сделано немало, чтобы испортить внешний вид города. Во время реконструкции Тверского бульвара в октябре 2012 года помимо всех прочих катастрофических изменений оригинальные послевоенные фонари были заменены на новодел, очень отдаленно их напоминающий. Что стало со старыми фонарями, непонятно. А чем они были плохи — уж тем более.

Перечислять можно до бесконечности. Москва разрушается стремительно, а ответственные за это лица совершенствуют свой инструментарий. Власти либо сами замешаны в уничтожении архитектурных памятников, либо бессильны что-либо этому противопоставить, а остановить катастрофическую реконструкцию оказывается непросто, даже если на руках имеются запретительные постановления.

Автор благодарит активистов Общественного движения «Архнадзор» за предоставленные данные и помощь в подготовке статьи