Контрабас, который как ветвь, растущая из него самого

Памяти уличного музыканта

В ночь с 21 на 22 апреля не стало московского контрабасиста Рустама Абдуллаева.

Руст погиб нелепо, да еще и так, что об этом узнали не сразу. «Спохватились о нем только в среду», на самом деле — в субботу, 27-го, в день его рождения; страница на Фейсбуке пестрела поздравлениями, а когда оказалось, что он, никогда не оставлявший без ответа личные сообщения, не отреагировал ни на одно из них, многие всерьез обеспокоились. Начались поиски, с каждым днем все более нервные, поскольку и паспорт, и мобильный телефон Руста остались у него дома. В канун майских его нашли, оказалось — сбил мотоциклист. Сразу после Дня Победы Рустама Абдуллаева отпели в маленьком храме на Таганке.

Удивительный он был человек, этот худощавый, высокий тип с резным, почти рельефным, но не суровым, а напротив, открытым и добрым лицом, хвостом на затылке, в свободной перуанской кофте с капюшоном и штанах цвета хаки. Он появился у меня, как и у многих, в ЖЖ-ленте, откуда — не помню. Но помню, что стал выделять его посты. Руст (в ЖЖ — virado) писал о музыке так, как не писал никто до него и, наверное, не будет никто после. Он, практикующий музыкант, был еще и отчаянным, невероятно увлеченным меломаном, влюбленным в музыку совершенно не по-музыкантски. Поэтому его восприятие музыки было не как у большинства из нас, двумерным, а объемным.

«...пялился я полконцерта на барабанщика. Вы представляете, как дрожит холодец в кастрюльке, потревоженной выниманием из холодильника? вот он двигал телом точно так же. Он не играл — он ОТДЫХАЛ. Для черного барабанщика играть рок было бы, может (как я представляю), чересчур сковывающе (что понятно — лишней синкопы не сделай, шаг в сторону — расстрел). НО ОН И ТАМ ОТРЫВАЛСЯ».

«Полтора года назад я официально перраз пошел на Вежливый отказ и толком его до того не слышал (ну, кроме пяти с половиной отрывков случайно краем уха; ну, и в 13 лет краем уха слушал, как брат ставил их пластинку — год 90).
Песни были незнакомые (но не все, что странно).
Сегодня то, что он делает, эти песни — они почти так же незнакомы, но... какие-то уже родные.
То есть слушаешь незнакомое, но уже ЗНАЕШЬ, что это для тебя, и тебе будет зашибись и типа fit like a glove.
Это как если слушаешь НОВЫЙ диск Фрэнка Заппы. Всем известно, что послушать новый диск ФЗ очень легко — сколько бы ты ни слушал его ранее, у него ВСЕ РАВНО БОЛЬШЕ неофициальных бутлегов; “вы хочете песен? их есть у меня”. А к тому, что он повторяет и т.п. — он вот как раз такой, что его перепевки уже воспринимаются как новое, потому что и разница, и остальное... Ну, люблю я его. И рад, что не наизусть знаю.
Так же и Отказ».

Он закончил торезовский Лингвистический университет, но посвятил себя музыке (правда, время от времени работал в области полиграфии). Около года работал в Южной Корее в «прикладном» струнном ансамбле, а в Москве в основном играл с разными составами в клубах и чаще — на улице, на открытом пространстве. Его прекрасно знают на Арбате, который повидал Рустама в самых разнообразных комбинациях — с академическими, джазовыми музыкантами, рокерами (и прежде всего с Алексом Карлином, американским гитаристом, частым гостем в наших палестинах). Был у него даже опыт работы с гусляром Максимом Гавриленко в музее Коломенское. Но, пожалуй, главным его занятием было изучение музыки — такое, какого нет ни в одном музыкальном вузе: Руст не только постоянно практиковался (и брал дистанционные уроки у одного из людей, которых считал в профессии безупречными, — Рината Ибрагимова из Лондонского симфонического оркестра), он еще и переживал музыку, фактически поверяя алгебру гармонией и наоборот.

«Задают вопрос — “для чего ты занимаешься? потому что когда к чему-то готовятся — всегда стремятся к чему-то дальнейшему. Ну, играть в Венской филармонии, грубо говоря, вершить идею о спасении Африки или чего еще”... А я хочу заниматься; и чтобы присутствовал тот инструмент, на котором я в данный момент хочу играть (бас ли, бас-гитара, конги...). Это — настоящий отрыв. Там можно себе все позволить. Свобода, где даже предпосылок к психологическим ограничениям каким-то нет. (Вот поэтому я люблю играть на природе, к слову.) Всегда это. И играть живое — неважно что (если об играх с хорошими музыкантами для живой публики). Главное — чтобы делать красиво. Себе и по возможности тому, если рядом кто-то придется».

Он был из редкой породы людей, от которых не коробит, когда они произносят слово «свобода», — потому что оно для них, в отличие от большинства, имеет конкретное и даже физическое наполнение. Поэтому для него было так просто, ухватив свой контрабас, отправиться, например, в Крым, Питер, Саратов или любое другое место, обещавшее ему эту самую свободу, о которой он однажды написал так пронзительно и искренне. Но оборотной стороной такой свободы, по-видимому, является одиночество. Руст был со всеми — и один; по крайней мере, в ту ночь с 21-го на 22-е.

Скверно, когда некому крикнуть вслед: куда ты намылился на ночь глядя, возьми хотя бы телефон! Да и вообще — останься дома. Никто не крикнул. Он не остался.

P.S.
В прошлом году Рустам был одним из участников музыкальной арт-резиденции великого фри-джазового контрабасиста и композитора Уильяма Паркера в Никола-Ленивце — а потом написал об этом прекрасный текст, опубликованный на Jazz.ru. Несколько дней назад Паркер почтил его память стихотворением, которое переслал организатору той резиденции Ольге Дуке; она вывесила его в фейсбуке Руста, а я перевел на русский. Вот несколько строк оттуда.

Уильям Паркер
РИТУАЛ ДЛЯ РУСТА

<...> Руст — фигура магическая, один из братьев в клане шаманов, мне все еще видится его образ — он танцует в грязи босиком, но он не ходил по грязи, он был частью Земли. Словно дерево с ногами и руками, он держит свой контрабас, который как ветвь, растущая из него самого, его окружают ангелы, великие, высокие, как и прочие крылатые деревья
<...>
Никогда не видел, чтобы кто-то любил музыку так сильно.
Никогда не видел никого настолько любопытного, настолько скромного, настолько серьезного.
<...>
Теперь смерть переступила черту.
Смерть перешла черту.
Смерть зашла слишком далеко.
Я выписываю ордер на арест смерти.

P.P.S.
Поставив точку, я вдруг подумал о том, что занимаюсь музыкальной журналистикой вот уже 25 лет — и только теперь понимаю, что существование таких людей, как уличный контрабасист Рустам Абдуллаев, ЖЖ-юзер virado, Руст, — это очень мощный и сильный камертон, с которым только и стоит соотносить то, чем занимаешься. Потому что он звучал — и продолжает звучать — так сильно и уверенно, так прекрасно и самозабвенно, что, в общем, чувствуешь всю мелочность и суетность всех своих четвертьвековых потуг.