Occupy COLTA. Уйти от насилия

ВСЕВОЛОД ЧЕРНОЗУБ о том, что отрицательная оценка прошлогоднего опыта Болотной пойдет на пользу оппозиционному движению

На майские в Киев приезжала питерская активистка Катя Алексеева. Маленькой компанией эмигрантов мы гуляли по старому, цветущему вишней, сиренью и каштанами городу. За ужином стали вспоминать Болотную. Шестого мая Катя с Андреем Пивоваровым и Сережей Кузиным шли впереди десанта из Северной столицы в белых футболках и с большим белым баннером «Петербург против Путина». Впереди была красная колонна, позади — оранжевая. Перед заходом на мост Катя убежала встретиться с аполитичным московским другом и только под вечер узнала о побоище. Солнечная акция закончилась натуральным адом.

Я начинал примерно так же: шел впереди оранжевой колонны, с кем-то здоровался, сидел на мосту. На мосту торчали долго и скучно, кто-то пошел в обход, другие разбрелись по кафе. Потом плотину солдат и полиции прорвало, и меня волной внесло на Болотную. Над головой летали асфальт и бутылки, какие-то ребята исступленно мчали в сторону ментов со штакетником наперевес. Я попытался их остановить, но едва успел выскочить из-под куска заграждения и десятка ног. Мимо пробежал фотограф Виталик и заорал: «Ты ничего не понимаешь, это будет главный день их жизни!»

Брошенный откуда-то издалека кусок асфальта приземлился возле ног и убедил меня выйти из эпицентра. Я наткнулся на невозмутимую Машу Папу и дрожавшую Олесю Герасименко. От сцены приплелся Илья Яшин. Сказал, что одних лидеров повязали, а другие слились. Обычно сцена набита румяными вождями до состояния вагона в час пик, а с Болотной многие убегали бледные и перепуганные. Толпу возглавили активисты, убеждавшие людей сопротивляться задержаниям мирно, не поддаваться на провокации и оставаться, пока не отпустят задержанных. Увидев трансформацию, ментовские начальники приказали своим убрать дубинки и разгонять нас так, голыми руками. Правда, голой омоновской руки оказалось достаточно для носа стоящего рядом со мной дядьки в джинсовом костюме. Ему с хрустом съездили по лицу, моментально заплывшему кровью, и не стали задерживать. Тем не менее разгон дубинками демонстративно мирной толпы сделал бы картинку слишком зверской. Я, кстати, убежден, что звук на сцене перерезали вовсе не для предотвращения беспорядков, а ровно с обратной целью. Ведь тот же Навальный мог призвать митингующих не поддаваться на провокации.

В мирной сцепке мы стояли с Пашей Елизаровым, с прошлого лета живущим за границей. Неподалеку был Илья Гущин, с нынешней зимы сидящий в СИЗО. Бегала с мегафоном и дребезжащим голосом взывала к стоящим Настя Рыбаченко, также летом уехавшая из страны. Меня в итоге задержали, в том же автозаке оказался Гущин, дальше была ночь в ОВД «Ивановское», и через сутки мы прямо оттуда поехали на Китай-город, но это, как говорится, уже другая история. У всех она своя.

За прошедший год откристаллизовалось несколько оценок происшедшего. Беспорядки на Болотной устроила полиция, апрельский доклад правозащитников это документально подтвердил. Каждый сидящий, подозреваемый, уехавший из-за «Болотного дела» — жертва полицейской провокации, и мы должны его защищать. Все должны выйти, вернуться, быть оправданы, а настоящие организаторы должны быть преданы суду.

Однако остается факт успешности полицейской провокации. В первые дни дравшихся и бросавших камни участников демонстрации открыто ругали. Злобные тролли до сих пор это припоминают. Мол: «А вот вы, кажется, говорили... Как же вам не стыдно теперь перед сидящими? Ай-яй-яй!» Увы, из-за щекотливости ситуации анализируются лишь отдельные эпизоды побоища и вопрос его инициаторов. Политическая суть и последствия провокации остаются непроговоренными.

Любое, даже косвенное, оправдание насилия на площади подкрепляет позицию обвинения.

Почему-то кажется, будто отрицательная оценка самого факта ответного насилия сыграет против жертв «Болотного дела». Похожая история была и с Химками. Кто после Бекетова, нападений чоповцев, ментов и нацистов мог осудить формат акции антифа? Особенно после ареста Макса Солопова и Леши Гаскарова, сумевшего даже в нашем суде доказать свою невиновность?

Итоги Химкинского дела оказались печальными. Лес вырубили, его защитников продолжали прессовать, антифа стали политическим врагом власти № 1. Аресты, обыски и задержания по всей стране дали, по словам Влада Тупикина, около сотни уехавших и залегших на дно. В общем, скептики той акции посрамили сочувствующих.

Такую же чудовищную провокацию в том же году провернули белорусские спецслужбы. Высыпавшие на улицы после сфабрикованного голосования и спонтанно занявшие центр Минска люди были радостны и воодушевлены. Дом правительства, напичканный спецназом, штурмовали всего человек пятьдесят, возбужденных подстрекателями. Пара разбитых стекол и сломанная дверь стали поводом к разгону Плошчи и возбуждению дела о массовых беспорядках. Его фигурантами стали 42 оппозиционера. Плюс сотни эмигрантов, уволенных и полная деморализация движения. Стратегия российских спецслужб до деталей заимствована у белорусских коллег. Правда, у тех официальной закулисой стали не грузины во главе с Таргамадзе, а спецслужбы Польши и Германии. Гиви, как рассказал нам в интервью Костя Лебедев, в ту революцию уже работал на Лукашенко.

После ареста Гаскарова запричитали даже самые убежденные либералы и сторонники ненасилия. Дискурс насилия, транслируемый путинским режимом через Следственный комитет и политическую полицию, за год вызрел до мейнстрима. Разочарованным людям кажется, будто на применение силы остался единственный адекватный ответ — бунты, приморские партизаны или террор.

Махатма Ганди, однажды остановивший огромную общественную кампанию из-за драк протестующих с полицией, многим кажется экзотическим дедулей в простыне, проповедовавшим блажь. Хотя он был одним из успешнейших и выдающихся мировых политиков. Ганди понимал, что насилие — порочный круг. Если провокации удаются и начинает раскручиваться спираль насилия, то победить правительство практически невозможно: государство, де-юре и де-факто, обладает монополией на насилие и всегда к нему готово, у него для этого есть и армия, и полиция.

Победить авторитарный режим без ухода от парадигмы насилия невозможно. Именно этому учат молодых революционеров их успешные коллеги постарше. Жаль только, что большинство протестных лидеров никогда ни у кого не учились и не знают, что главное — не поддаваться на провокации, главное — успокаивать и организовывать толпу, возбужденную подстрекателями. Большинство трибунных вождей ветром сдуло с Болотной после начала заварухи. Хотя именно они могли и должны были успокоить людей и призвать к мирному сопротивлению.

Впрочем, мораль сей басни не о бледности и ветрености вождей. Нам самим пора выходить из дискурса насилия. Хотя бы поменьше бредить в твиттерах, кафе и на кухнях о партизанах и бомбистах. Отрицательная же оценка побоища на Болотной будет только на пользу движению. Жертвам дела такой оценкой никак не навредить, ровно наоборот — принципиальное отрицание насилия делает позицию следствия пустопорожней. Лейтмотив дела — в якобы имевшемся умысле на беспорядки. Любое, даже косвенное, оправдание насилия на площади подкрепляет позицию обвинения. А умалчивание, разговоры вокруг да около создают такую дыру во всей конструкции, что власть легко может ею воспользоваться в следующий раз. Власть провела для оппозиции очень важный и крайне дорогой, ценою в десятки судеб, практический семинар о ненасилии. Хорошо бы усвоить его итоги.

Также по теме:
Александр Морозов. Occupy COLTA. Кто и как осмысляет протест?
Екатерина Кравцова. Occupy COLTA. Призрак саперных лопаток