Вебдванольный оперный театр

Гергиев показал новую Мариинку

2 мая, в день своего 60-летия, Гергиев открывает долгожданное здание Мариинки-2, уже многие годы являющееся одной из болевых точек города. На этой неделе маэстро впервые впустил прессу внутрь, позвав ее на акустический тест — то есть, проще говоря, на первое пробное выступление. Среди попавших в новую Мариинку оказались и два магистранта факультета свободных искусств и наук СПбГУ АРТЕМ МЕЛЬНИК и АЛЕКСАНДР РЯБИН.

Вторник, 16 апреля, утро. В воздухе пыль. Новое здание Мариинки, которое все ругали снаружи, но никто не видел изнутри. Сегодня оно ненадолго стало доступным. За воротами — прибрежная территория вдоль канала — до зимнего перехода через Крюков канал, который связывает два сообщающихся сосуда, старую и новую Мариинки. Группками у входа оркестранты во фраках, потоком — внутрь — журналисты, сквозь стеклянные двери видно: в фойе уже полно народу.

Шаг за шагом проступают все достоинства интерьера, о которых Валерий Гергиев гипнотически много говорил раньше: стена из оникса, витиеватые лестничные переходы, свисающие с потолка капли люстр от Swarovski, прекрасный вид из окна на ужасающую цветовой палитрой воду в Крюковом канале и унылую, совсем не спешащую весну вокруг Николая Андреевича Римского-Корсакова у консерватории.

Как мошки лезут в глаза щели меж металлических ограждений в фойе, в незашпатлеванных швах, в маленьких «смотровых окошках», за которыми видны светодиоды, освещающие оникс. Мелкие небрежности буквально кричат из разных ожидаемых и не очень мест. Исчезнут ли они к маю?

Если Мариинка-1 переполнена историей, музыкой и слушателями, то новая сцена с интернетовским, вебдванольным названием «Мариинский-2» пока безвидна и пуста. Новому театру еще предстоит обрести свой стиль, свой репертуар и слушателя. Пока же он — глина в руках маэстро.

К новому оперному зданию Петербург готовился больше пятнадцати лет. Мариинку-2 возводили при трех президентах (все началось при Ельцине); генподрядчиков не счесть. Театр мигом стал и до сих пор остается петербургским «нехорошим местом». Недавно недовольные предложили снести уже построенный, «нерукопожатный» вариант театра. Тем не менее строительная эпопея, начавшаяся в 2003 году, подходит к концу. Впереди самое сложное — оправдать все силы, ресурсы и 22 млрд рублей, которые инвестировали в материальную культуру.

Внутри театр аскетичен, никакого привычного для наших театральных пространств барочного нагромождения предметов. Возникающие ассоциации — из другого ряда. Вот, например, зеленая стена, часы над лифтом — вроде банковский офис. Отойдешь подальше, и вдруг чудится, что это коридор элитного спа-салона. Буфет напоминает кухню в квартире-студии. Словом, что-то мешает удобно расположить мысль, что это театр в роскошном и торжественном понимании. Ускользающий его образ постоянно где-то витает, но скрыт. И это хорошо, даже отлично.

В России появился современный оперный театр, а не новая сцена в старинном духе, место, совсем не зажатое атрибутами былой «высокой» культуры. Шторм негодования вокруг внешнего облика МТ-2 — это в каком-то смысле негодование по поводу того, что Петербург не в веке девятнадцатом, что он здесь и сейчас, в календарном втором тысячелетии.

Как сказал Гергиев, за время вагнеровской «Гибели богов» можно дать четыре камерных концерта.

Посмотрим трезво на старое здание Мариинки (его начнут реконструировать не раньше чем через три года). Его техническая оснащенность не позволяет делать масштабные постановки оперативно. Огромная же сцена МТ-2, большие карманы, механизмы оркестровой ямы дают возможность комфортно и без оплошностей, почти на раз-два, ставить что-нибудь грандиозное. Очевидно, что на более мобильную сцену будут перенесены спектакли-гиганты: эпосы-марафоны Вагнера, громадные «Котко» и «Война и мир» Прокофьева — в общем, все, от чего историческая сцена простаивала из-за долгого монтажа декораций. Чисто функционально от МТ-2 выигрывают все.

Новый театр — просторный. Главный зал, наполненный тягучим запахом дерева, — на 2000 человек. Входим. Кажется, что это огромная звукозаписывающая студия. Очень не похоже на привычный российский театр: нет огроменной люстры, ангелы не водят на потолке хороводы. Гладкие, быстрые линии вместо массивной лепнины, тонкие полоски электрических светильников вместо канделябров, дерево и металл. Вся пышность, преувеличенная роскошь театра исчезли. Появилось ощущение актуального места в традиционной форме подковы.

Сцену МТ-2 прекрасно видно почти отовсюду. У оркестровой ямы в плотную линию растянулись операторы, без умолку трещат затворы. Из ямы на сто двадцать музыкантов — гул настраивающегося оркестра. С двух сторон из бельэтажа выглядывают медные духовые, пару раз заводится и резко обрывается Триумфальный марш из «Аиды».

Акустический тест прошел неоднозначно, но в целом успешно. Оркестр в разных точках зала звучал ясно, в партере особенно отчетливо выстраивалась панорама, только медные переборщили с громкостью. Хор и солисты иногда пропадали за стеной инструментального звука, возникало странное эхо — в арии Ольги из «Онегина» (Екатерина Семенчук) было впечатление, что с микроскопически небольшой задержкой звучат три-четыре голоса вместо положенного одного. Программа теста, надо сказать, была мрачноватой — ария Шакловитого «Спит стрелецкое гнездо» и «Батя, батя, выйди к нам» из «Хованщины», «Сеча при Керженце» из «Китежа», Реквием Верди.

Конечно, акустика изменится, когда соберется публика: на тесте зал был едва заполнен. После него Валерий Гергиев вышел поговорить с журналистами. Тестом он остался доволен. Он разъяснил журналистам, что есть возможности для экспериментов со звуком: можно менять высоту посадки оркестрантов, можно расширять сцену, выдвигать карниз над музыкантами, сдвигать кресла в партере и много-много чего другого.

На сцене, гордо сказал Гергиев, можно без проблем провести футбольный матч, — и дал команду поднять задник, чтобы продемонстрировать громадный арьер. Новую сцену, как и новую яму, и вообще все новое здание, нужно будет наполнять. Всего штат увеличится на 1000 человек. Оркестр пополнится на 70.

По знаку Гергиева сцена поплыла вверх, потом вниз. Показав чудеса техники, хотя далеко не в полном объеме, маэстро повел всех на экскурсию. Вот фойе, где будут камерные концерты. Вот хоровой зал. Вот балетный — с естественным освещением. «А этот зал мы называем залом пресс-службы».

Камерные залы будут использовать еще и для кинопоказов. И для выступлений молодых исполнителей. Причем параллельно спектаклям в главном зале. Как сказал Гергиев, за время вагнеровской «Гибели богов» можно дать четыре камерных концерта.

Гергиев планирует открыть МТ-2 для школьников и студентов. Это предполагает большую доступность спектаклей и концертов. Вот в Большом театре на историческую сцену ой как трудно попасть, а на новую — пожалуйста. Возможно, такая модель сработает и в Петербурге.

МТ-2 по сути открывает новую веху в оперной жизни города, это новое пространство, еще совсем не занятое могучей культурой (которая, кто спорит, великая сила, правда, порой элегантно свисающая камнем с шеи). И вот к этой необремененности вдруг, глядишь, и потянутся новые зрители.