Баста: «Жена ругается, конечно»

Самый трудолюбивый рэпер о звонке Юрию Шевчуку, о бессмертии хип-хопа и о том, почему весь русский рэп одинаковый

 
Три года назад у меня появилась традиция — солнечным апрельским днем я звоню в видеофон невзрачного подъезда в переулке за Курским вокзалом, отмеченного красным китайским фонариком. Дверь открывают угрюмые охранники — и через несколько минут меня темными коридорами ведут в студию, где у мониторов сидит человек в тишотке, трениках и тапочках. Это Василий Вакуленко, он же Баста, он же Ноггано, он же N1NT3ND0, — возможно, самый популярный артист русского рэпа и уж точно самый трудолюбивый.

У Басты тоже есть традиция — уже который год свой день рождения, 20 апреля, он отмечает большим концертом в Москве; к нему он готовит что-нибудь амбициозное. Три года назад он презентовал на нем свой третий альбом «Баста 3», год назад — отрепетировал специальную программу с симфоническим оркестром МВД. К нынешней дате и праздничному концерту в Crocus City Hall он в авральном режиме доделывал пластинку «Баста 4» — от этого процесса я отвлек его часовым разговором.

 
— Много артистов в русском рэпе?

— Конечно. А ты что, не знаешь, что ли?

— Почему тогда собирают только четверо — Баста, Каста, Гуф и Noize MC?

— Что значит «собирают»?

— Ну, собирают зал больше тысячи человек по билетам. Или хотя бы около.

— Побольше собирают — много молодых. Тебе это просто на хрен не нужно.

— Напротив, я интересуюсь тем, что происходит с русским рэпом. Все говорят: русский рэп, русский рэп… Я сам говорил и писал — года два назад. Но новых прорывов-то нет. Разве что Макс Корж.

— Oxxxymiron.

— Oxxxymiron не собирает.

— Ты же о прорывах говоришь. Или ты хочешь, чтобы и прорыв был, и бабло пришло (улыбается)?

— Прорыв в какой-то момент становится мейнстримом. Почему за два минувших года так называемая большая четверка русского рэпа не превратилась хотя бы в большую десятку?

— Непонятно. Тут главный вопрос: сможет ли артист продержаться и не превратиться в откровенный кал? Много таких людей у нас было перед глазами. Стали делать другую музыку, хорошую или плохую, и у них все менялось. По-разному бывает — здесь же удача многое решает. Именно удача.

Сможет ли артист продержаться и не превратиться в откровенный кал?

— Но помимо удачи есть и другие факторы.

— Конечно. Работа, труд, и все. Вот я — не нагружен одаренностью, не обременен талантом, а просто трудолюбив. Есть талантливые: Леша Гуф, например. Он может превратить описание обычных вещей в интересный трек.

— Но я сейчас бы хотел не про конкретных артистов, а про индустрию в целом поговорить. Во всем мире хип-хоп потеснил рок — уж точно в Америке. Поп-музыка сейчас много заимствует из хип-хопа.

— (Произносит по слогам.) По-на-п…ди-ла.

— А у нас — нет, и даже новой рэп-радиостанции не появилось.

— Телеканал есть.

— Знаем мы про этот канал…

— Но моих клипов там нету.

— Потому что Александр Толмацкий (генеральный продюсер телеканала A-One. — Ред.) считает, что…

— Что?

— …что недостаточно ты крут, Василий, чтобы звучать на канале A-One.

— У меня было большое воодушевление, когда мне рассказали про появление такого канала, но когда я узнал, что им будет заниматься Александр Толмацкий…

Да, я недостаточно талантлив для этого канала, недостаточно успешен. И у меня есть сформировавшиеся мнение и позиция в отношении определенных людей, которым я не могу изменить. Хотя мне было бы приятно и, возможно, нужно, чтобы мои клипы там крутились. Ничего плохого в этом бы не было. Так же и с некоторыми сайтами — например, хозяину сайта indarnb.ru я позвонил и лично попросил про меня ничего не писать и вообще меня не трогать.

— А он послушался?

— Да — держался до последнего. Но вчера вывесил клип «Intro».

Просто есть такие издания и такие каналы, от которых даже такой не особо развитой человек, как я, испытывает чувство стыда — когда читает статьи или вообще соприкасается с их концепцией. Почему-то становится плохо.

Баста — «Интро»

 
— Есть такое распространенное мнение, что весь русский рэп одинаковый.

— Ты какую часть общества сейчас представляешь?

— Это я не свое мнение озвучиваю, это я в интернетах начитался.

— А, да, я понял. Ну да — одинаковый, как и рок, в принципе. Существует такое мнение, что рок — он, в принципе, просто рок, и все. А все кино — как кино. Тут же вопрос личной заинтересованности и участия. Вот ты какую музыку слушаешь?

— Много всякой.

— Давай самое любимое — пятерку, чтоб я понимал. Из всего на свете.

— Э-э-э, Beatles, Kraftwerk, Smiths, Юрий Чернавский…

— Такого не знаю. А меня что, не слушаешь, что ли (смеется)?

— Басту не слушаю, Ноггано слушаю.

— Ну вот, понятно — твой музыкальный вкус можно себе представить. Такими людьми наша музыка воспринимается забавно. Такие люди слушают русскую музыку скорее для прикола. У них другое настроение и вообще другой подход к ее потреблению.

Есть такие издания и такие каналы, от которых даже такой не особо развитой человек, как я, испытывает чувство стыда.

— Хорошо, а твоя пятерка?

— (Задумывается.)

— Сложный вопрос, а?

— Подожди, ну ты ж думал. Beatles ты уже сказал. (на выдохе) Бли-и-ин. (после паузы) Высоцкий — 100%! Ненавистный для твоей пятерки. Rage Against the Machine. Из последнего: Slipknot очень классный, гениальнейшая вещь. Так — «Металлику», естественно, не люблю.

— А почему «естественно»?

— Ну это естественно же — не любить «Металлику». А самое крутое из последнего, что меня разорвало, — это группа Suicide.

— Suicide — вещь.

— Мне Максим (звуковой сопродюсер проектов Вакуленко. — Ред.) показал — и мы ремикс на их трек даже сделали для «Братьев Стерео». Такая пятерка, в принципе.

— Не так-то много у тебя чистого рэпа, кстати. Я думал, ты сейчас назовешь Public Enemy.

— А что такое чистый рэп? Где ты его возьмешь? Public Enemy уже давным-давно х…чит с гитарами — можно сказать, рэпкор.

Они приезжали когда-то на концерт в Milk. Организаторы меня просили, чтобы я выступил перед ними за деньги. А я: «Да вы гоните, что ли, мне денег не надо вообще». Я их так ждал — познакомиться, ну и вообще. Сидим в гримерке с товарищем — ждем, разговариваем, тут заходят какие-то негры, потом уходят. Только когда они вышли, я понял, что это деды были!

Я, как белый человек, люблю тяжелую музыку.

Вообще Public Enemy мне не нравится. Мне большинство рэпа вообще не нравится. Естественно, я, как белый человек, люблю тяжелую музыку. Я считаю, что это у нас в крови, и везде стараюсь воткнуть гитару. А из русского...

— А из русского?

— «Сплин», конечно. Очень нравится. Слушал его новый альбом недавно.

— Ну как?

— Очень круто.

— Прямо очень круто?

— Очень круто, как всегда, — тексты, рифмы, подход.

— А музыка?

— Музыка странная какая-то. Есть очень интересные песни, а есть — «Чижом» отдают. Да и в основном весь русский рок — это четыре аккорда, как и русский рэп: ля минор, фа мажор, до мажор и соль мажор. А если нужно еще грустнее, то в конце ми мажор. Чтобы вообще разорвало душу. Играют люди — вывозят, не парятся, чо.

— Сколько времени ты проводишь в студии?

— Все время. Сейчас живу. Вот я сейчас у окошка стою — а на самом деле это я гуляю по улице.

— Да я вижу — в тапочках.

— Сейчас альбом доделываем, поэтому живу здесь.

— Какой альбом доделываешь?

— «Баста 4». Да ты издеваешься, что ли? Красавчик просто!

— У тебя через неделю презентация, а ты его только доделываешь? Обещал еще осенью прошлого года записать.

— (Закуривает третью сигарету.) Не получилось, правда. Хотелось — не получилось. Я сам посчитал сегодня, что три года не выпускал альбом. Три года прошло с выхода «Баста 3». Но все готово уже. (громко — в диктофон) «Все готово там — так и запишите!» Что, я не могу закончить свой альбом в день рождения, что ли?

Круто делать просто.

— Почему так долго идет работа? Что-то не дается?

— Нет, просто все не успеваем. «N1NT3ND0» тоже делали долго-долго. Три года мучились. Как у всех. Что-то получается, а говно сделать уже невозможно.

— А сколько треков будет?

— Ты издеваешься, что ли? Как «сколько треков»? Да х… знает. Их много — выберем какие-то, так же все альбомы делаются. В мире, я думаю.

— У всех музыкантов по-разному. У некоторых есть четкий жизненный план, в котором и количество треков прописано.

— (с недоверием) Есть, да? Когда мне исполнилось 16 лет, я сказал: «Всем спасибо за четкие жизненные планы, у меня свой — нечеткий». Я в неведении, как и ты. Сам в ужасе, когда задумываюсь над этим. (иронически) Такой риск! Опасность! Я думаю, что если не успеем закончить до 20-го, мы просто устроим маленький поджог. Скажем — сгорел компьютер.

— Год назад ты говорил, что на новом альбоме будут песни преимущественно о любви.

— Ну конечно. О чем еще петь? Захотелось после Ноггано, N1NT3ND0 и всего этого сделать песни о любви и о жизни.

— Дуэты будут?

— У тебя когда статья выйдет?

— К 20 апреля.

— Ты же рассекретишь мне все. (очень серьезным тоном) С Шевчуком. Взяли припев «Это все, что останется после меня». Я спел. Очень нервничал и переживал, как Дядя Юра воспримет. Я с ним разговаривал — чуть не умер от разрыва сердца, так волновался, чтобы не слил. Он дал добро.

— Что сказал?

— Сказал: «Молодцы, ребята. Так держать!» К Дяде Юре ведь отношение такое детское — как к Деду Морозу. Это что-то, что навсегда останется у меня в груди. Он — настоящая рок-звезда, русская. Таких больше нигде нет. Есть люди, которые умело и хорошо играют, а он из всей рок-системы, пожалуй, единственный — ну прям суперстар. Знаю его отношение к людям и к концертам — как он с кучей оборудования тащится в Магадан, делает крюки специальные — ничего не зарабатывает на концерте, только тратит. Это вызывает серьезное уважение. Внутри этого, можно сказать, уже седого деда все-таки живет пацанчик.

— Кто еще?

— Еще группа «Нервы». Сэмпл взяли из песни «Кофе — мой друг». (напевает) «Кофе — мой друг».

— Неожиданный набор.

— Сборник — так всегда. Недавно разговаривали про концепцию альбома — что это такое? Бывает, читаешь в рецензиях: «концептуально выдержанный», «имеет общее настроение»… Хуже нет вообще, мне кажется, рецензии. Это как альбом Пола Окенфолда — длинная-длинная песня, одна и та же.

— Из одной нашей беседы я запомнил такую твою фразу: для русского рэпа аранжировка должна быть победнее.

— Не победнее — попроще.

— Да, попроще. Я послушал единственный трек с нового альбома, что пока обнародован, — «Чистый кайф», и мне показалось, что ты начал усложнять.

— Там все просто, но сложно. Я больше переживал за «Intro». Слушал?

— Да — там уже что-то близкое к трэпу.

— Да. После N1NT3ND0 и «Братьев Стерео» выработался свой подход к звуку. Круто делать просто. Чтобы звук был простой на первый взгляд, чтобы он не выглядел аляповато. Лично для меня это самая большая проблема — люблю навешать вообще всего. Много будет тяжелой музыки на альбоме — рочка будет много. Мне кажется, в этом и есть бессмертие хип-хопа и залог его успешного развития и потому на Западе он захватил практически все. Этот жанр способен, как китайцы, приспосабливаться, мутировать и развиваться. Рок так не смог. Рок поставил личность выше принципов и посыпался на этом. У хип-хопа пока что есть общая идея. И это важно.

Баста — «Чистый кайф»

 
— Какая идея?

— Свобода. Как это ни банально звучит. Свобода, только свобода — сто процентов. Свобода выбора, свобода стиля, свобода в вопросе музыки, тем, чего угодно.

Рэп выиграл, потому что никого не отталкивал. Гитара? Давай! Танцуешь? К нам! Рисуешь? К нам! Прыгаешь? К нам!

— Многие ждут сейчас твоего нового альбома, а чьего альбома ждешь ты?

— У Oxxxymiron интересно новый альбом послушать. Ваню Нойза послушал бы. Новый альбом «Триагрутрики». Chemodan — ты, наверное, не знаешь таких.

— Знаю. Я не понимаю, почему ты их назвал.

— Я говорю о самобытных рэп-артистах. Более или менее интересных. Я не являюсь их поклонником — мне интересно, куда что движется. Мне интересно, как люди решат вопрос с новым альбомом, потому что легче всего остаться таким, каким тебя полюбили, понимаешь. От этого очень трудно отказаться. Кто отказывается — исчезает или выстреливает. Это, например, как с Ноггано. У меня есть три-четыре новые песни, а общего понимания, как должно быть, чтобы мне нравилось, еще нет.

Легче всего остаться таким, каким тебя полюбили.

— Раз три-четыре песни уже есть, значит, и альбом появится.

— Я надеюсь на это. Но мне хотелось, чтобы поутихло все. Потому что это превратилось в то, чего я меньше всего хотел именно с Ноггано. Мне была важна камерность этого проекта. Пределом моих мечтаний были 300—350 человек. Последний концерт Ноггано прошел в «Известия-холле» (максимальная вместимость 1000—1500. — Ред.). И я понял, что это не то все. Вот сейчас поутихнет, и поменьше всего станет. Правда, мне очень хочется, чтобы новые треки понравились тем людям, которые помогли проекту Ноггано. Поделиться с ними этим... За Басту не переживаю так, как за Ноггано.

— А что проект «Братья Стерео»? Какова его судьба? Альбом тоже был обещан прошлой осенью.

— Могу что-нибудь поставить просто.

— Поставь. Очень интересно.

— А тебе что поставить — технишку или что-нибудь другое?

— Технишку, да. Что-нибудь забористое.

— (Обращается к парню в бейсболке за студийным компьютером — это Леша Джей, второй сопродюсер проектов Вакуленко.) Лех, а поставь последний — «Sound Creator». (Вступает мощная бочка.) «Братья Стерео» — уже на общем балансе. После выступлений Ноггано мы трека четыре играем как N1NT3ND0, а потом начинаем «Братья Стерео». Там будет два диска с очень разной музычкой. Есть шуточные песни на английском, есть серьезное техно, есть ремикс на Suicide, есть трек с сэмплом Мадонны, есть такие героиновые композиции — быстрые, но очень грустные. Короче, это тоже сборник. Что тебе еще поставить?

— Что-нибудь лирическое.

— Что у нас есть лирическое? А! «Bitches Need Love». Леш, поставь, а! (Снова качает бочка, вступает обработанный эффектами вокал Василия, который твердит «Bitches need love. Bitches need money», затем звенит слезливый перебор гитары. Баста улыбается.) На танцполе это разрывает. Это для фильма. Стилизация. Тут тонкая грань, чтобы не стать Полом Окенфолдом.

— А эта композиция на сколько человек рассчитана?

— В Майами, думаю, поедем в следующем году (имеется в виду крупнейшая конференция танцевальной музыки Winter Music Conference. — Ред.), хотели на большой сцене выступить, а там 250 000. Там любят такую музыку — трансец. В этом году русский парнишка там играл. Мне хочется заниматься танцевальной музыкой именно в формате Brat'ya Stereo. Выпустить все это дело на правильном зарубежном лейбле, интересном по музыке. И люди на Amsterdam Dance Event, которые это послушали, — диджеи и фирмачи предлагают: «Присылайте на лейбл». Не знаю, может, просто у них культура общения такая.

— Понятно, почему ты из студии не выходишь.

— Да мне просто здесь в кайф. Мы перестановку сделали, ты не заметил, да? (Смеясь, кивает на невесть откуда взявшийся стол для игры в рулетку, стоящий посреди студии.)

— А жена что на это говорит?

— (Мгновенно становится серьезным.) Жена… Жена ругается, конечно. А что делать? Так и живем. Как, в принципе, и все люди. Жена ругается, критикует, участвует. Двое детей.

— Поздравляю с рождением второй дочери.

— Спасибо! Вот это, конечно, самое удивительное, что может быть в жизни: детишки, малыши — это убийцы просто.

Что у нас есть лирическое? А! «Bitches Need Love».

— Где тебя можно встретить в Москве, если не в студии?

— Нигде.

— И в парке с ребенком не гуляешь?

— Гуляю. В Парке Горького. Там теперь хорошо гулять — удобно. Было еще хорошо гулять зимой. Надевал балаклаву — и все. Хотя меня особо и так не напрягают. А больше нигде я не бываю. Как говорит моя жена: «Я всегда знаю, где тебя можно найти». По клубам не хожу — клуб внизу есть.

— У тебя тут еще ресторан и концертная площадка…

— И «Братья Стерео» тут играют, когда в клуб приезжают крутейшие диджеи. Удобно я устроился.

— Даже казино есть (киваю на рулетку).

— Вообще все! Но казино работает только в день зарплаты.

Василий Вакуленко презентует альбом «Баста 4» 20 апреля в Crocus City Hall