FAQ для потенциальных медиаэмигрантов

ЛЕОНИД БЕРШИДСКИЙ о том, доведет ли гребаная цепь до Киева

Вот уже больше полугода я живу и работаю в Киеве. И все это время знакомые из московской медийной песочницы спрашивают меня, стоит ли сюда... Ну, не эмигрировать, а просто переезжать поработать. Некоторые прямо говорили, что хотят, и даже с существенным снижением дохода. Я их хорошо понимаю. Перед отъездом я (правда, довольно лениво) ткнулся в пару московских медиакомпаний и впервые в жизни услышал: от тебя и твоей команды будет ожидаться самоцензура.

А, да — еще я спросил Дмитрия Солопова, не надо ли ему чем-нибудь помочь. Если он догадывался о будущем по крайней мере одного из вверенных ему на тот момент проектов, мой вопрос должен был прозвучать комично.

А в Киеве мне пока хорошо. За эти полгода проекты, в которых я участвую, не ощутили на себе дыхания политической цензуры. Город — красивый, как Сан-Франциско, вернувшийся в индустриальную эру. Климат — мягкий. Люди — веселые и неторопливые; женщины одеты приветливо. Еда — дешевая.

Это то, что лежит на поверхности. Хотите чуть глубже — вот короткий FAQ для потенциальных медиаэмигрантов.

1. Правда ли, что на Украине сейчас — наши 90-е?

Во-первых, в Украине. (См. поздние издания корректорского справочника Розенталя.) Во-вторых — нет. Евгений Киселев и Савик Шустер в телевизоре — это, может быть, и признак 90-х, но у меня здесь нет телевизора. Здесь его, как и в России, смотрит все меньше активных, пользующихся соцсетями людей. Быстрый интернет в Киеве распространен так же, как в Москве, разве что сотовая связь застряла в 2G-эре. Главное политическое СМИ — сайт «Украинская правда» (pravda.com.ua), основанный Георгием Гонгадзе в 2000 году. У «УП» никогда не было бумажной версии, и, хоть она и похожа на «Новую газету», это вполне современное СМИ — блог-платформа плюс место публикации расследований. Главред Алена Притула сама продвигает «УП» в соцсетях. Какие уж тут 90-е.

© Colta.ru

Да, здесь существуют конкурентная политика, выборы по одномандатным округам и реальная многопартийность. Но это тоже уже не 90-е, а, скорее, начало 2000-х: реальная власть захвачена «донецкими», которых привел с собой президент Виктор Янукович, за бизнесом приглядывают «смотрящие» от его команды, и оппозиционность, мягко говоря, не помогает зарабатывать деньги. Местных миллиардеров еще называют «олигархами», но, как в России начала 2000-х, скорее по инерции.

2. Так на сколько лет Украина отстает от России с точки зрения развития медиарынка и среды, в которой он функционирует?

Так сразу и не скажешь. Например, здесь еще не начали умирать деловые еженедельники — их в Киеве выходит полдюжины, хотя, на мой пристрастный взгляд, из всех из них было бы непросто собрать один хороший. Это, значит, какой год по российским меркам? Где-нибудь 2005-й. Зато газеты активно прекращают выпуск бумажных версий — в начале года так поступило «Дело», сейчас готовятся избавиться от бумаги «Экономические известия». В принципе, и местному «Коммерсанту» недурно бы последовать их примеру: прибыли он, насколько я знаю, не приносит.

Это какой год? В Москве такой еще не наступил.

Здесь Vogue и GQ пока только в планах, а Esquire только что запустился. Это какой год? Конец 90-х — середина 2000-х. А вот «Афиша» и TimeOut здесь не выжили, закрылись. Какой год, если сравнивать с Москвой? Да никакой, Киев отстал навеки.

А еще здесь нет разговорного радио, хотя уже есть пробки. Какой год? Если мерить по «Эху Москвы», даже и не 90-й.

Вот денег, ребята, тут никаких нет.

Зато чиновники здесь периодически присылают содержательные ответы на запросы журналистов. И добраться до первых лиц, способных внятно ответить на вопросы, в целом легче, чем в сегодняшней Москве. Скорее — как году в 1996-м. Не заасфальтирована поляна так, как у нас, — и, возможно, никогда не будет в силу национального добродушия украинцев, а также небольших размеров страны.

3. Говоришь, нет цензуры?

Еще как есть. Почти повсеместно. И джинсовые контракты, по которым нельзя плохо писать о тех, кто платит. И политическое давление. И прямые указания владельцев, как освещать те или иные события. И стоп-листы. Мне очень повезло, что там, где я работаю, этого нет.

4. Легко ли разобраться в местном рынке и в местной политике?

В рынке легче, чем в политике. Здешний бизнес гораздо менее разнообразен, чем российский: здесь хорошо развиты металлургия и агросектор, остальное — истории про отставание от России на 5, 10, 15 лет. Один знающий человек объяснил мне: у вас главный источник денег — энергоресурсы, у нас — бюджет. При этом бизнес-персоны, пожалуй, «девяностнее» и колоритнее наших: вот, например, танцует и поет сразу несколько фигурантов списка богатейших рантье Украины.

А вот политика здесь многолика, обильна персонажами с богатым и извилистым бэкграундом, и черт в ней ногу сломит. Не всегда удается, например, сразу понять, как Киев два года просуществовал, не переизбирая мэра, который все это время не появлялся в стране, — но, зная контекст, этому совершенно не удивляешься.

5. Чем отличается украинская аудитория СМИ от российской?

В первую очередь — она просто меньше. Тираж в 20 000 — большой успех для журнала. Посещаемость больше 100 000 в день позволяет сайту войти в пятерку самых популярных новостных ресурсов. Зато эта маленькая аудитория более политизированная, чем у нас. Лица политиков на обложках до сих пор продают журналы. Более того — политики тратят серьезные деньги на покупку журнальных обложек под свои лица. Когда такое было у нас? Ну да, ну да, все в те же 90-е. Но ведь и тиражи в то время в России были другие.

6. Украинский язык знать надо?

Вся серьезная пресса выходит или только на русском, или на обоих языках. В украиноязычное издание гораздо труднее собирать рекламу. Когда запустился украинский Esquire — на русском, — местная продвинутая молодежь, ждавшая его с замиранием сердца, была немало разочарована. На что главред и издатель ответили: вышли бы на украинском — скоро пришлось бы закрываться. Мой любимый украиноязычный журнал — «Краïна» — изобретательно сделан, легко написан и наполнен удивительными историями из жизни обычных украинцев, но не может продать даже четвертую обложку, а это, как мы знаем, признак похуже трупных пятен.

Но украинский лучше знать, чем не знать. С одной стороны, на нем пишутся все официальные документы, а с другой — на нем старается говорить интеллектуальная элита, особенно молодая. Понимать научитесь быстро, пользоваться активно — очень не сразу. Украинский ничуть не проще, скажем, чешского.

7. А что с деньгами-то?

Вот денег, ребята, тут никаких нет. В 2011 году украинские журналы собрали рекламы на 874 млн гривен — примерно $110 млн, примерно в 9 раз меньше, чем в России (где к журналам надо плюсовать «рекламные издания» из-за особенностей налогообложения). Медийная реклама на украинских сайтах принесла их владельцам 220 млн гривен, $27,5 млн. Этот показатель меньше российского в 18 раз. А изданий и медийных сайтов здесь если и меньше, чем в Москве, то ненамного. Зарплаты журналистов и редакторов в солидных киевских изданиях тем временем ниже московских всего в 1,5—2 раза. Вот и смотрите, насколько трудно сделать проект прибыльным, не срезая углов и не экономя на качестве. Собственно, поэтому большинство украинских медийных продуктов выглядит так, будто еще 90-е на дворе: сами попробуйте сделать что-нибудь стоящее с такими бюджетами.

8. Так стоит переезжать в Киев или нет?

При всей провинциальности здешнего медиарынка и еще большей, чем в России, зацикленности его на местных темах — рынок этот живее российского. По нему никто не пытался пройтись дорожным катком, как у нас. Да, он маленький и сколочен из дощечек. Но у журналистов здесь живее понимание своей общественной миссии.

Я бы не сказал, что здесь лучше, — здесь как-то естественнее и правильнее. А сломанная машина времени, бросающая то в начало 90-х, то в конец 2010-х, только добавляет пикантности в жизнь московского журналиста, перебравшегося в Украину. Тем, кто угодил в Москве под «гребаную цепь», имеет смысл по крайней мере рассмотреть вариант временного переезда — это возможность продолжать честно делать свое дело, не выпадая из привычной языковой среды. Уже не так мало.