Евгений Федоров: «Меня определили во враги России»

Лидер группы Zorge о ленинградском панке, боязни стадионов, коммерческом самоубийстве и о том, почему он теперь репетирует по скайпу из Тбилиси

«Я не подвержен ностальгии», — говорит Евгений Федоров, но вспоминать прошлое не отказывается. Ему есть что вспомнить: дружбу со Свином и Рикошетом, тусовки «битничков» из Купчина, ревущие стадионы на выступлениях «Объекта насмешек», лихой клуб «ТамТам» и шесть альбомов второй его команды — Tequilajazzz, одной из лучших русских групп, игравшей альтернативный рок. Несмотря на стаж длиной в несколько десятилетий и статьи в музэнциклопедиях, Евгений Федоров не страшился начинать все заново. В последний раз — с третьей в его трудовой книжке группой Zorge, которая отметит в этом феврале двухлетие; также он недавно переехал из Петербурга в Тбилиси.

ДЕНИС БОЯРИНОВ подробно расспросил музыканта о прошлом и настоящем — почти на книгу.

«Я внаглую воровал кассеты у Гребенщикова»

— До «Объекта насмешек» у Рикошета была группа «Резиновый рикошет». А у тебя какая?

— У меня была группа «КСК» — это группа моего старшего брата Дюши Михайлова, с которым мы потом вместе вошли в состав «Объекта». Я до сих пор считаю, что мы играли на тот момент максимально прогрессивную музыку — постпанк, «новая волна», вся интересная гитарная музыка вплоть до биг-бита, как у The Who. Мы тогда ориентировались на группу XTC — она и сейчас остается моим фаворитом, занимает в моем Last.fm второе или третье место по частоте прослушивания. После Рюити Сакамото и Берта Бакарака.

Когда Рикошет вернулся из армии, у нас уже была готовая группа, которой не хватало только яркого лидера. В «КСК» пробовали петь и Андрей, и я, и еще была такая вокалистка, джазовая гитаристка Терри, которая потом уехала в Америку, но это было не то. Мы познакомились с Рикошетом на пьянке у Свиньи (Андрей Панов, лидер группы «Автоматические удовлетворители». — Ред.), и все стало на свои места. Рикошет стал исполнять наши песни, потом достал из загашников свои. Собственно, блок хитов группы «КСК» стал основным блоком хитов «Объекта насмешек».

Сначала все это функционировало очень мощно, но потом Рикошета потянуло в сторону того, что сейчас принято называть «русским роком» — в самом худшем его формате. Наши пути стали расходиться и разошлись.

— Ты принадлежал к тусовке купчинских панков?

— Я жил на проспекте Космонавтов, Московский район. Через два дома от Андрея Панова. Панками нас называли со стороны. Мы себя панками не считали — хотя мы играли стопроцентный панк-рок и выглядели так же. Но себя мы называли «битничками» — это слово придумал режиссер Евгений Юфит, который разработал целую поведенческую систему. «Битничек» должен был обязательно ходить в тельняшке, не любить хиппанов, избегать «Сайгона» — тусовавшаяся там постхипповская тусовка нам казалась слюнявой, вялой и неактивной. А мы были молодые и бодрые — ну и элемент купчинского гопничества наложил свой отпечаток. Мы заигрывали с пацанской моделью поведения, хотя 90 процентов ребят из этой компании были из очень хороших ленинградских семей — дети театральных режиссеров, как Рикошет, балетных артистов, как Андрей Панов. При мне Свин посылал папу на три буквы, когда папа звонил Андрею из Бельгии и уговаривал переезжать к нему жить.

— А ты из какой семьи?

— У меня в семье — музыканты, антропологи, врачи.

— Поэтому был доступ к пластинкам XTC?

— Пластинки XTC к нам приходили через Лешу Рыбина, который на тот момент уже не был гитаристом группы «Кино», а часто играл с Сергеем Рыженко в группе «Футбол» и давал концерты в Москве. Оттуда он привозил свежий винил от Троицкого — Троицкий, видимо, не очень любил XTC, потому что Рыба раз за разом регулярно доставлял их альбомы. Плюс Виктора Робертовича (Цоя. — Ред.) и Густава (Георгия Гурьянова. — Ред.) бесконечно окружали иностранцы, которые привозили винил и фирменные кассеты. А потом я познакомился с Гребенщиковым и просто уже внаглую воровал у него кассеты. Ну как воровал — брали-слушали и иногда забывали отдать.

Я вел себя как сноб, поэтому у нас и не было стадионов.

— Сейчас наблюдается определенный интерес к ленинградскому панку — причем даже со стороны иностранного сообщества. Например, на лейбле Джелло Биафры должна выйти компиляция...

— Да, и там будет один трек «Объекта насмешек». Это через Федю Лаврова делается — на ней будут отражены его пристрастия и его видение, как это происходило.

— Если бы ты составлял компиляцию ленинградского панка, кого бы ты непременно включил?

— Я бы точно взял группу «ЧП». Она недолго просуществовала — до того момента, как все ее участники пошли в армию. Сейчас Леша Микшер, барабанщик «ЧП», играет на перкуссии в группе «Ленинград». Было много симпатичных купчинских групп и не только — например, «Народное ополчение» были центровые. Я бы включил в такой сборник, например, «Странные игры», потому что она была самая популярная группа из известных, которую было не западло слушать купчинскому панку. Гребенщиков был guilty pleasure, которого я только к концу 1980-х перестал стесняться (смеется). А «Странные игры» нормальный «битничек» слушал с полным правом. Я, кстати, впервые с Пановым увиделся на концерте «Странных игр» осенью 1983 года.

Кто еще? Чуть позже появилась группа «Юго-Запад». Они были представителями другого панка, народного — не такого, каким он понимался в нашей компании: как некое элитарное безобразие в традиции, которую еще Velvet Underground заложили. А с нами по соседству жили нормальные ребята из рабочих семей, которые играли задорную панк-музыку и пели агрессивные, жесткие тексты. Они, собственно, все и выжили — группа «Король и шут» и им подобные выросли именно из этой дворовой линии панк-рока. А наша тусовка — те, кто выжил, а не помер от наркотиков и алкоголя, — в основном разъехалась. Типичная судьба представителей ленинградской интеллигенции.

 
«У них я позаимствовал ощущение пропасти под ногами»

— В какой-то момент у «Объекта насмешек» была слава, сравнимая с группой первой линии Ленинградского рок-клуба.

— Мы и были первой линией. Мы, например, два дня подряд собрали СКК — в связи с чем пребывали в эйфории: нам казалось, что так будет вечно. Это был пик популярности ленинградского рока, который продлился недолго — с 86-го по 89-й год. Все получали, я помню, одинаковые деньги: играли на фестивале в Крыму «Алиса», «Кино», «ДДТ», «Телевизор», «Наутилус Помпилиус», «Объект насмешек» — получали одинаковый гонорар, долларов двести, что ли. Жили в одном клубе — спали на полу, назад ехали на поезде, покупали по дороге портвейн. Дальше все разошлись своими путями — гонорары стали различаться. Кто-то, как «ДДТ» и «Алиса», стал стадионной группой, мы потихоньку сошли на нет. И поделом — потому что, надо признать, играли мы плохо. И музыка становилась все хуже и хуже.

В этот период рок стал превращаться в музыку про рок. Политическая, протестная компонента потеряла свое доминирующее значение — границы открыты, никто тебя не посадит, если ты будешь петь против Ленина или комсомола. Певцы стали петь про то, что они поют: мы с самолета на поезд, с поезда на самолет. «Все это рок-н-ролл» — самое талантливое произведение из этого ряда. Были куда хуже, и их было много. Музыканты стали воспевать свой романтический и самоубийственный образ жизни. Невозможно же все время пить водку и петь про то, как пьешь. Потому «Объект насмешек» и распался — исключительно из эстетических разногласий.

Я пошел в клуб «ТамТам» слушать, как играет молодняк, хотя сам был еще нестарым человеком — мне было двадцать с лишним лет. В «ТамТаме» я увидел другую генерацию людей, которым было абсолютно наплевать на то, что играли на стадионах два-три года назад, которые слушали совершенно другую музыку — действительно актуальную — и занимались эстетически изысканными вещами — громкими, необузданными. Для меня было важно пройти через это состояние обнуления и начать все заново.

— Tequilajazzz много играли в «ТамТаме»?

— Да, пока клуб существовал — постоянно.

— Любопытно, что в хорошей книге Ильи Стогова «Грешники», где много говорится о клубе «ТамТам», нет упоминаний Tequilajazzz. Это потому, что ты не любишь вспоминать?

— Я, кстати, просмотрел эту книгу с ревнивой интенцией увидеть, что там о нас написано, и с удивлением обнаружил, что нас там вообще нет. Илья Стогов принадлежал к рокабилльной тусовке, которая собиралась на концерты по четвергам. На этих концертах ребята доставали ножи и кидались друг в друга автомобильными шинами — довольно жесткая тусовка, в которой были свои звезды — например, Meantraitors. Сева (Гаккель, основатель и арт-директор клуба. — Ред.) так расставлял концерты, чтобы тусовки не пересекались. В среду был день постхипповской тусовки — это были взрослые и мирные люди, которые играли и слушали странный арт-рок. Между прочим, Сева, наш друг и гуру, в череде своих любимых «тамтамовских» групп Tequilajazzz тоже не называет — называет «Химеру», они были главными звездами, и «Пупсов», «Югендштиль» — одна из моих самых любимых групп, я у них, могу признаться, позаимствовал ощущение пропасти под ногами.

— Tequilajazzz выплыли из тусовки «ТамТама» в большой мир — на радио и телевидение. Как вам удалось?

— Нам очень помогли Игорь Тонких и его фирма FeeLee, которая тогда основательно вписалась в музыкальный пейзаж. У них были свои концертная площадка (ДК Горбунова) и лейбл FeeLee Records — независимый, со своим лицом и своей политикой. Они нам очень помогли первоначальными финансовыми вливаниями — в рамках нашего контракта была выделена сумма на съемку клипов и запись альбома. По тем временам это был фантастический контракт, потому что группа нашего уровня не могла себе представить, что она может поехать в Москву сыграть в ДК Горбунова. Это была большая удача.

У нас демократичный коллектив, где каждый может послать меня на хер.

— У вас были удача, поддержка лейбла, интерес медиа, отличная музыка, были даже хиты. У тебя возникало такое ощущение, что вот-вот и у Tequilajazzz начнутся стадионы, как когда-то у «Объекта насмешек»?

— Нет. Напротив, я сознательно делал ходы, чтобы стадионов не было. Во-первых, я боюсь стадионов — на них очень противно играть, там всегда поганый звук, ничего не слышно и ничего не видно. Мне интереснее небольшие клубы — они позволяют гораздо больше в смысле отдачи и коммуникации. Это я сейчас говорю не для оправдания сегодняшнего нашего статуса — мол, мы играем в маленьких клубах, но нам это нравится, мы всегда к этому стремились. А что касается стадионов — у нас бывали такие споры. Игорь Тонких настаивал: «Почему вы не повторили в песне припев еще один раз, это же хитовый припев?» — «Именно поэтому мы и не будем его повторять». Видимо, я вел себя как сноб, поэтому у нас и не было стадионов.

 
«Да, это было самоубийство»

— О том, как из группы Tequilajazzz получилась группа Zorge, наверное, не стоит спрашивать лишний раз. Тобой уже было много сказано на эту тему. Ты прошел еще через одну точку обнуления.

— Возникла такая ситуация — как бы сказать поточнее — ну что президент вынужден выходить по ночам и мести улицы, чтобы никто не подумал, что у президента плохо работают дворники. Вот он из года в год выходит и подметает, а дворники работают все хуже и хуже. Нужно было что-то менять. Надо было измениться всего на одну творческую единицу, но эта творческая единица повлекла за собой весь коллектив. И я был вынужден отказаться от названия из-за уважения к своей аудитории.

Момент перехода из одной группы в другую для меня был болезненным. Но в нем нет разрыва. Творческий процесс как происходил, так и происходит – он выглядит немного иначе, потому что в нем задействованы другие индивидуальности. Поэтому эта ситуация для меня обнулением не является.

— Она стала обнулением в коммерческом смысле. Отказаться от названия и от самых известных песен Tequilajazzz — это коммерческое самоубийство?

— Да, это было самоубийство. Но это был единственный честный выход. Иначе бы продолжилось бесконечное вранье — что мы все братья и все хорошо. Это как признаться в измене — мне стало легче. Те люди, которые до сих пор думают, что я инициировал роспуск Tequilajazzz, плохо информированы. Я не начинал этот процесс, я просто поставил под ним подпись.

— В феврале исполнится два года, как активно действует группа Zorge. Поклонники Tequilajazzz к вам вернулись?

— Кто-то вернулся. Многие люди ушли, потому что, повторюсь, были плохо информированы. Сейчас я вижу на концертах людей, которых последний раз видел года четыре назад на концертах Tequilajazzz. Все становится на свои места. Мы периодически встречаемся с Сашей Вороновым (барабанщик Tequilajazzz и некоторое время просуществовавшей группы KoD. — Ред.) и играем с ним концерты — уже два раза играли. В полноценном составе — потому что я считаю полноценной «Текилу» в составе дуэта, меня и Александра Воронова.

— У твоей группы был опыт жизни на лейбле, а сейчас вы живете в состоянии полной творческой и экономической независимости. Тебе она нравится?

— Эта жизнь такая же сложная, как у всех людей на планете. Она не сахар, но и жаловаться на нее не стоит. К нам приходят люди на концерты — это ли не счастье. Конечно, этих людей могло бы быть и больше — и денег могло бы быть больше, и они бы, кстати, были потрачены с умом, а не на кокаин. Но все происходит так, как происходит. Если у нас такое количество аудитории, значит, именно столько мы и заслужили.

Вообще мало что изменилось. Как все было, когда мы начинали в 1993 году, так все и продолжается. Вплоть до того, что приходится самому ходить и расклеивать по городу афиши. За тем исключением, что, когда мы были в Tequilajazzz, мои коллеги спали и не знали, кто вешает афиши, а это был я — по ночам. Сейчас у нас такой коллектив, что все, условно говоря, «вешают афиши», все очень активные — особенно Дима Зильперт. Все что-то делают. Мне нравится, что у нас демократичный коллектив, где каждый может послать меня на хер (смеется).

«Если хочешь насолить Путину — переезжай в Грузию или в Америку»

— Группа Zorge, как и COLTA.RU, на собственном опыте убедилась, что как минимум один раз краудфандинг работает, вы собрали денег на запись первого альбома и собираете сейчас еще. Как идет процесс?

— Не так активно, как раньше. Тогда было больше интриги. Всем было интересно, сможет ли Женя Федоров что-нибудь сделать (мне кажется, смог). Сейчас активности меньше, зато растяжка по времени больше. Денег приходит ровно столько, сколько нужно на текущий момент, — мы собрали четверть суммы и находимся где-то на четверти проекта. Сейчас я вернулся из Тбилиси, и мы будем активизироваться, потому что в Тбилиси невозможно жить активно. Там много отвлекающих факторов (смеется).

— Из твоего переезда в Тбилиси получилась даже маленькая медиабомба.

— Спасибо украинским журналистам, которые перенесли это событие в политический контекст.

— Тема «утечки мозгов» сейчас очень горяча.

— А в Грузии какое-то количество людей обиделось на мое замечание в ЖЖ, что я никуда не уезжал с территории Советского Союза. «Евгений Федоров перепутал Грузию и Советский Союз, что за фигня!» А эту фразу я адресовал людям, которые упрекали меня в том, что я предатель и бросил родину.

— В свете нынешних официальных настроений ты не мог выбрать страну удачнее, чтобы позлить ура-патриотов, — разве что переехать жить прямо на территорию Госдепа в США.

— Да уж, если хочешь максимально насолить Путину — переезжай в Грузию или в Америку. Это как в поговорке «назло бабушке отморожу уши». Меня на каком-то сайте определили во враги России. Определили на 151-е место (смеется).

— Как так получилось?

— Они скопировали список людей, подписавшихся против тюремного заключения Pussy Riot на сайте «Эха Москвы». Вот они, враги России, — ознакомьтесь. Я там был под 151-м номером.

— Так почему ты переехал жить в Тбилиси?

— Я в процессе трудного разрыва с предыдущей женой потерял недвижимость в Петербурге. У меня не осталось ни жилья, ни прописки, ни регистрации. И я решил — провались все, я поеду жить в Грузию. Это был даже не дауншифтинг, потому что теперь приходится работать усиленнее: летать на репетиции и выступления туда-сюда.

— А это вообще экономически целесообразно?

— Я посчитал: разница между арендой квартиры в Петербурге и квартиры в Тбилиси как раз составляет сумму, необходимую на авиабилеты. Так что трачу я столько же, сколько и прежде. Другое дело, что времени стало меньше. Мы все больше репетируем по скайпу и решаем оргвопросы через интернет. Зато я привожу взятки красным грузинским вином (смеется).

2 февраля Zorge выступают в клубе «16 тонн»