Скотина где-то рядом

ЕГОР АНТОЩЕНКО о том, зачем питерский ар-брют проделал путь от ликеро-водочного в кинотеатры

В кинотеатрах страны вот уже вторую неделю украдкой показывают «Звездный ворс» — самодельное российское кино в жанре «научно-фантастический наив». Фильм этот — пока высшее кинематографическое достижение группы «НOM».

Если попытаться объяснить в двух словах то, чем уже четверть века занимается литературно-кинематографическое объединение «НОМ», вернее всего будет сказать «демонизацией повседневности». «НОМ» словно бы имеет душевную тягу к разного рода штампам и схемам российской массовой культуры — и чем больше эти штампы выхолощены, тем больше сладкого ужаса испытывают номовцы перед ними. Творческий метод здесь примерно таков: экстракция из городского быта и фольклора самого жуткого, невыносимо знакомого, самого серого и тошнотного и его вполне кабаковская каталогизация и абсурдизация (беккетовская). В 80-е это называлось бы соц-артом — но социализм давно кончился, а оно осталось. Для репрезентации собранного антропологического материала группа использует все доступные формы: учебный видеоролик о том, как делать геометрические формы из хурмы, кукольный спектакль о слоненке Гобо, вольные каверы на рок-классику («Пасека» — версия квиновской «Bicycle», «Еврей, не делай зла» — это у них битловская «Hey, Jude»). В арсенале «НОМа» также имеются наивная живопись, юмористические скетчи с элементами клоунады и пантомимы, музыкальные альбомы, стихотворения... разве что не научные труды.

Фрагмент «НОМ»-фильма «Пасека»

«Мы все учились в технических вузах, — вспоминает основатель группы Андрей Кагадеев, — и готовили себя к обычной советской жизни: институт, военная кафедра, семья. Потом начали собираться у кого-то дома: записывали на магнитофон свои музыкально-литературные фантазии. Однако никто не думал этим заниматься всерьез — даже когда нас впервые позвали выступать на сборный концерт в Ленинградском доме молодежи».

Но в конце восьмидесятых перед обладателем жовиального баса Александром Ливером, выдающимся шоуменом Иваном Туристом и братьями Кагадеевыми неожиданно открылись широкие возможности для творчества: первые клипы, в числе которых «У корытцу Машек», снятый в Зоологическом музее, были сделаны практически бесплатно. К тому же выяснилось, что концертная деятельность под эгидой всесильного тогда Ленинградского рок-клуба приносит больше денег и удовольствия, чем работа в НИИ. «Правда, продолжалось это недолго, — замечает Кагадеев, — в начале девяностых у людей резко кончились деньги».

Тем не менее именно на это время пришелся выход главных нетленок группы: абстинентного номера «Нина», быстро ставшей народной песни «7%», обсценного «Скотинорэпа». Пожалуй, единственным современником, мало-мальски напоминавшим «НОМ», была «АВИА» Антона Адасинского, однако если последняя благодушно иронизировала над пролеткультовско-тоталитарной эстетикой, Кагадееву и компании были интереснее маленькие люди: жизнерадостные жлобы из «Хора затейников из кондукторского резерва», алкаши и прочие маргиналы. Многие песни и скетчи «НОМа» родились будто бы из обличительных советских плакатов и рассказов Зощенко — с той разницей, что за номовской сатирой не маячила надежда на скорое преодоление всевозможных «пережитков»; этот абсурд всегда имел оттенок отчаяния, подобный тихому ужасу прозы Вагинова. «Мы никогда не шутили на злобу дня, — отмечает Кагадеев, — но скорее всматривались в человеческую природу. Такие вещи, как жадность, глупость, стяжательство, — они проявляются во все времена, в любой среде».

«Хор затейников из кондукторского резерва»

В разговоре Кагадеев часто вспоминает Салтыкова-Щедрина, Ильфа и Петрова, Платонова и даже Михаила Елизарова. История о селянине из фильма «Белорусская быль», для заработка раздобывшем форму гаишника и портативный дорожный знак, — это вполне себе Салтыков-Щедрин с поправкой на усы Лукашенко.

Политическая сатира в последнее время вообще вытеснила абсурдистский юмор раннего «НОМа»: взять хотя бы издевательский «Гимн новой России» с последнего альбома «Превыше всего». Или песню с рефреном «Я скотиною родился и скотиною помру», которой Кагадеев и Николай Копейкин предваряли премьерные показы фильма «Звездный ворс». В прошлом году на «Скотину» сняли мультипликационный клип — с персонажами Копейкина, в частности, с членистоногим существом, отчаянно напоминающим Путина, в главной роли.

«Гимн новой России»

«Копейкина прошедшие президентские выборы чуть из себя не вывели, — вспоминает Кагадеев. — Что же это, говорит, — вся моя взрослая жизнь при этой власти пройдет, и ничего другого я не увижу?»

«Скотина»

Чувство несбыточности этого «другого», которое Кагадеев с Копейкиным никак не увидят сами, — главная тема первого большого фильма «НОМа». Синопсис «Звездного ворса», через год после закрытых показов все-таки добравшегося до кинотеатров, — это, как водится, сгусток ностальгического бреда, путешествие не столько в будущее, сколько в наше неизменное и нескончаемое прошлое. Сумасшедший профессор Чащарский мечтает отправиться в глубь Вселенной, центр которой, как он полагает, находится внутри земной коры. Финансировать экспедицию берется вороватый менеджер Ряп, в команду берут повара-оборотня с фальшивыми дипломами, сурового сибирского мужика с чучелом собаки и говорящую голову Сергея Шнурова.

При всей своей обаятельной кэмповости и посконности «Звездный ворс» уже не совсем похож на андерграундную самодеятельность — блеск фольги и обилие жизнерадостных спецэффектов делают его похожим на передачу провинциального телевидения. Но дело не только в приличной камере или компьютерной графике. Большое количество знаменитостей в кадре (Кагадеев признавался, что в финале картины хотел собрать целую «медийную массовку» — у него это, в общем, получилось) как бы выводит группу из аутсайдерского искусства в мейнстрим; «как бы» — потому что ни голова Шнурова, ни камео Артемия Троицкого не могут ничего против железной логики кинодистрибуции: в Питере «Звездный ворс» идет одним экраном, в Москве — тоже.