Внутри миазма

АНДРЕЙ ЛОШАК о догхантерах, поклонниках Тесака и грядущем новом насилии

На популярном ресурсе d3.ru (ранее известном как dirty), размещающем пользовательский контент, некоторое время назад опубликовали ссылку на сайт догхантеров, где какой-то «охотник» хвастался, что завалил тысячного «блоховоза», накормив его «вкусняшкой». Ну, и в качестве «призовой игры» отравил еще двух. Фотографии животных прилагались. «Бегите на радугу, пушистики!» — со смайликами поздравляли «юбиляра» догхантеры. Другие сообщения я читать не стал: хейтеры, то есть одержимые ненавистью люди, — это предмет изучения медицины, ну или, в крайнем случае, полиции. Хотя, конечно, странно, что сайт серийных убийц собак не попадает в черные списки Роскомнадзора, в то время как Либрусек пытаются закрыть из-за опубликованного там рецепта супа из конопли.

То, что хейтеры безнадежны, я понял после съемок сюжета про парня-мулата, которого боны избили в метро. Он выжил, но навсегда остался инвалидом. Конечно, я пытался рассказать о нем как можно более сочувственно, тем более что у репортажа была конкретная цель: собрать деньги на лечение. Собрали немного. В том, что сюжет кого-то не разжалобил, ничего удивительного не было. Человек не в силах испытывать сострадание ко всем, кому плохо. Меня поразили тогда комментарии под сюжетом на ультраправых сайтах: в них не только не было сочувствия — они были полны злорадства. В этом — специфика хейтерства. Нормальный человек не может получать удовольствие от вида чужих страданий — это противоестественно. А хейтер — получает. Я только тогда понял смысл выражения «быть ослепленным ненавистью». Это когда человек видит мир не во всей его полноте, а лишь узкую полоску — остальное застилает черное каше. И в данном случае не так важно, кто и по какому признаку попал в это черное поле ненависти: определенная группа людей или, допустим, животные. Догхантеры защищают людей и уничтожают бездомных собак, а юрист Виноградов, расстрелявший своих коллег по работе, наоборот, помогал Фонду дикой природы и считал, что чем больше «частиц человеческого компоста» уничтожить, тем лучше. Объект ненависти всегда вторичен. Но механизм — универсален. Попал в черное поле — пощады не жди.

«Образованный класс» внутренне созрел для оправдания насилия.

Но вернемся на dirty. В отличие от убийц собак, к пользователям этого интернет-сообщества я отношусь с уважением. Тем огорчительнее было видеть реакцию на пост о догхантере-юбиляре. Редких защитников животных там с ноги вынесли в нокдаун суровые мужики, считающие, что «догхантеры хоть что-то сделали для того, чтобы наш город стал чище, а что сделал ты, %username%?» Или: «А я вот правда не понимаю — чем бродячая собака лучше других вредителей типа крыс?» Или вот еще дословная цитата: «Негр и человек могут иметь детей (мулаты называются); а собачки с людьми — ну никак». Бытовой аргумент защитников догхантеров: они убивают бродячих собак, чтобы защитить свою семью. Но есть и более фундаментальная идея: мы, люди, должны защищать свой биологический вид и имеем полное право применять насилие, поскольку находимся на вершине пищевой цепочки. Ничего не напоминает, особенно если заменить «биологический вид» на «расу» («класс», «сексуальную ориентацию»)? Я давно поймал себя на гнетущем ощущении, которое испытываю, сталкиваясь с хейтерами всех мастей. Тяжесть эта понятна — когда люди живут ненавистью, вокруг них образуется что-то вроде облака ядовитых испарений. Сами хейтеры этого не замечают: ненависть для них, как для мутантов, — питательная среда, однако для нормального человека нахождение внутри миазма крайне дискомфортно. Ужас заключается в том, что на этот раз ощущение нездоровья исходило от милого, уютного dirty, куда пишут самые обычные пользователи, разве что IQ у них повыше, чем в среднем по рунету. Комменты сторонников догхантеров, включая тот, что про «негра и человека», получили десятки плюсов. Малочисленные собачники-«зоошизики» были жестоко заминусованы и отправлены в отрицательную карму.

Это мелкое интернет-происшествие на самом деле говорит о тревожной тенденции в офлайне: «образованный класс» внутренне созрел для оправдания насилия. Пока это происходит в таком немного ковбойском ключе: если меня не защищает государство, я защищу себя сам. Но собаки — это только начало. Скоро хейтерам, вошедшим во вкус, этого покажется мало: слишком уж охота на собак напоминает карикатурную возню Шарикова с кошками. Появляется все больше людей, поддерживающих применение насилия во имя благородной цели. Люди вроде Ройзмана и Тесака становятся народными героями. Оппозиционное движение пока о насилии только фантазирует. Известный кинокритик пишет о предчувствии террора: «Русской Ульрике Майнхоф сейчас 25 или чуть больше. Она стоит у открытого окна и смотрит, как ветер колышет занавеску». Не менее известный журналист в очередной колонке признается, что он, кажется, созрел и конкретно у его окна занавеска уже колышется. Ненависть только закипает, но самое страшное уже произошло: насилие перестало шокировать. Опросы показывают, что «приморских партизан», начало суда над которыми власть трусливо затягивала как могла, поддерживает большинство населения. Догхантеры, судя по всему, пользуются не меньшей поддержкой. Разницы между убийцами ментов и «блоховозов», на самом деле, почти нет. И у тех, и у других — слепая ненависть, когда убивают из-за одной только принадлежности. Просто бездомных собак, в отличие от полицейских, убивать проще — их почти не защищает закон.

Да и президент у нас ходит вразвалочку, как реальный пацан: щакакдам!

Однажды я увидел, как мой дальний родственник влепил затрещину своему маленькому сыну за то, что тот залез в лужу. Я спросил, зачем он это сделал. «Сильнее бьешь — злее будет», — ответил он. Вот так растет чудный мальчик, радуется солнечным бликам, потом появляется папаша, вышибает из него все человеческое и натаскивает, как бойцового питбуля. Мой родственник считал это воспитанием. Он поведал мне много сентенций, которые смело можно назвать гласом народа. Например, он сказал: «Я не учу сына давать сдачи — я учу его бить первым». Недавно мне попалось исследование, в котором утверждалось, что у современных родителей изменились приоритеты. Если раньше главным было, чтобы ребенок вырос порядочным и образованным, то теперь — чтобы за себя мог постоять. Как поет группа «Кровосток»: «В наше время и в нашем месте стоит разбираться в жести». Особенно эта скрытая агрессия бросается в глаза после долгого пребывания за границей. Лица поражают недоброжелательностью, да и президент у нас ходит вразвалочку, как реальный пацан: щакакдам!

Интересно, что догхантеры — чисто российское явление. В англоязычном мире нет даже слова для его определения (dog hunter — это человек, охотящийся с собакой, а не на нее. В России убийц собак традиционно называли живодерами). Просто кто-то должен был взять в руки оружие и начать «бить первым» — и они это сделали. Но, однажды переступив эту черту, остановиться будет уже трудно. Воображение рисует апокалиптическую картину не столь далекого будущего, когда по городу будут разгуливать менеджеры аптечных сетей со стволами наперевес, в чьих обезумевших от крови глазах застынет одна мысль: кем бы ты ни являлся, %username%, ты представляешь угрозу для меня и моей семьи. Или я, или ты. Выстрел. Я просто пытаюсь сделать свой город чище. Контрольный выстрел.

Один мой знакомый сказал про неонацистов: «Это все потому, что им не показывали в детстве советских мультфильмов». Думаю, что у догхантеров та же проблема. Это люди, выросшие без любви. У них не было собаки, и они не читали книгу «До свидания, овраг». Отец их дубасил, как бойцового питбуля. Нынешняя деградация институтов власти подстегивает их к действию. Догхантеры — это будущие русские Брейвики. На собачках они только тренируются.