Это не фильмы?

В московском кинотеатре «Художественный» началась Неделя иранских фильмов. Не удивленный, но разочарованный ее программой, ВАСИЛИЙ КОРЕЦКИЙ предлагает две альтернативные версии иранской кинопанорамы

Выставка достижений иранского кинематографа явно задумывалась как мероприятие повышенной секретности — информация о нем распространялась исключительно по имейлам неустановленного авторства (письма, информирующие критиков о начале Недели и о сопутствующей ей пресс-конференции в РИА Новости, были подписаны журналом «Кинопроцесс», но главред «Кинопроцесса» Вячеслав Шмыров опроверг причастность издания к этим рассылкам). Такая скромность может показаться странной. Иранское кино — особенно то, что смотрят сами иранцы, а не публика на международных фестивалях, — в России практически неизвестно. Так что при должной информационной поддержке Неделя была бы обречена если не на аншлаги, то уж на интерес профессионального сообщества точно. Однако показы, неприметный промоушен которых, к слову, обошелся российской стороне в 20 млн минкультовских рублей (на них якобы было напечатано 1600 (!) плакатов — едва ли вам на глаза попадался хотя бы один из них), организованы вызывающе антисинефильски: в частности, все фильмы, среди которых, на секундочку, два патриотических блокбастера, гордость иранской киноиндустрии, показываются с DVD.

Понятно, что вопрос о том, куда делись все эти деньги, — самый интересный. Но у многих кинокритиков есть вопросы и по поводу самой программы, не отражающей, по их мнению, действительного состояния дел в иранском мейнстриме. «Иранское кино на подъеме, оно получает призы на международных фестивалях», — говорил на пресс-конференции замминистра культуры Александр Бусыгин. Однако программа Недели вовсе не отражает этот подъем, в ней нет ни одного реального прокатного или фестивального хита (в Иране процесс получения разрешения на прокат фильма может занимать до двух лет, поэтому публика смотрит новое кино в первую очередь на местных кинофестивалях). Что касается успеха иранского кино на международных фестивалях, то тут тоже следует внести ясность — цензура в Иране работает так, что большая часть тех картин, по которым мы составили себе представление об иранском кинематографе, никогда не выходила в прокат у себя на родине. Запрещают не только отдельные фильмы — запрещают режиссеров. К примеру, один из самых известных иранских кинематографистов, Джафар Панахи, пикеты в защиту которого проходили во время церемонии открытия Недели перед «Художественным», после участия в известных событиях 2009 года получил по приговору суда не только шесть лет (сейчас Панахи не в заключении, но может быть отправлен в тюрьму в любой момент), но и 20-летнее поражение в правах. Режиссер лишен возможности снимать, писать сценарии, лишен свободы слова (ему запрещено общаться с прессой) и свободы передвижения (запрет на выезд за границу). И это не единичный случай.

Впрочем, было бы несправедливо назвать программу Недели совсем уж нерепрезентативной — она исчерпывающе представляет официозный взгляд на кинематограф, это типичный «выбор Михалкова». Фильм открытия «Дни жизни», рассказывающий о трагедии пары, застигнутой началом ирано-иракской войны, — это такой «Август. Восьмого» (особый упор там тоже делается на беспрецедентные для иранского кино спецэффекты); недавно фильм взял Гран-при на иранском фестивале «Новые горизонты». «Царство Соломона» — эпический гипсокартонный долгострой стоимостью в пять миллионов долларов, исламский взгляд на библейские события (примерно то же, но с известной поправкой, могла бы спродюсировать у нас «Православная энциклопедия»). «Здесь без меня» и «Альцгеймер» — вполне добротные мейнстримовые драмы, то, что у нас принято называть фестивальным артхаусом («Здесь без меня» даже получил приз за женскую роль на Монреальском кинофестивале в 2011-м). А «Водный шелковый путь» — это костюмно-историческая вампука об иранском Афанасии Никитине, у нас бы такое кино точно выдвинули на «Оскар», так что кто бы возмущался.

Чтобы несколько компенсировать недоработки устроителей Недели иранских фильмов, мы составили две альтернативные кинопрограммы. Одну — из лучших иранских фильмов для внутреннего рынка. Вторую — из лучших фильмов иранских режиссеров, запрещенных к показу в Иране.

Топ-4 иранских фильмов, которые мы не увидим на Неделе иранских фильмов в Москве.

 
«Человек в оранжевом костюме». Режиссер Дариуш Мехрджуи. 2012 г.

История неравнодушного человека, который сперва заинтересовался фэн-шуй, а потом стал работать мусорщиком (отсюда и название), чтобы очистить окружающую среду. Параллельно с уборкой улиц герой знакомится с простыми людьми, его личная жизнь меняется к лучшему и так далее.

 
«Жизнь с закрытыми глазами». Режиссер Расул Садр Амели. 2010 г.

Кино о взаимоотношениях сестры и брата, которые очень любят друг друга. Брат возвращается домой после пятилетнего отсутствия и обнаруживает, что репутация сестры безнадежно испорчена. Соседи и даже родители говорят о ней плохо — она, мол, проститутка, аморально зарабатывает на жизнь. А на самом деле девушка просто работает в ночную смену.

 
«Кусочек сахара». Режиссер Реза Миркарими. 2011 г.

Многоплановая свадебная комедия (журнал Variety неожиданно сравнивает ее с американской драмой о торжестве «Рейчел выходит замуж»), действие которой происходит в комнатах деревенского дома, погруженного в расслабляющий летний зной, — а также в буколическом саду (присутствует непременная для фильмов из сельской жизни сцена мытья фруктов в замшелом бассейне). Милый (иначе и не скажешь) хаос приготовлений к бракосочетанию, помноженный на пастельную живописность иранской провинции, служит прекрасной пропагандой персидской культуры быта и отношений — куда лучшей, чем пятимиллионный блокбастер о жизни царя Соломона. «Кусочек сахара» демонстрировался в Москве в феврале 2012 г. в рамках ретроспективы фильмов Миркарими.

 
«Последний шаг». Режиссер Али Мосафа. 2012 г.

Иранская версия «Привидения» Джерри Цукера (и отчасти «Бульвара Сансет» Уайлдера): погибший в самом начале фильма рассказчик (сам Али Мосафа), забыв о всякой хронологической последовательности, рассказывает историю своей жизни — и того, что происходит уже после его смерти. Бескомпромиссный постмодернизм сюжета усиливается еще тем обстоятельством, что жена покойного рассказчика — актриса, снимающаяся в фильме, чья фабула примерно соответствует той истории, которую намерен поведать нам Мосафа. Так что закадровый крик «снято» не раз заставляет вздрагивать зрителей этой странной, меланхоличной драмы. Отдельного упоминания заслуживает кастинг: вдову протагониста играет Лейла Хатами, уже известная нашим зрителям по роли другой женщины сложной судьбы — разводящейся Симин в «Разводе Надера и Симин» Асгара Фархади.

Топ-4 фильмов иранских режиссеров, которые не увидят в самом Иране

 
«Это не фильм». Режиссеры Джафар Панахи, Моджтаба Миртахмасб. 2011 г.

Это действительно не фильм — материал, снятый Панахи во время его домашнего ареста (сопровождавшегося запретом на профессию, который до сих пор в силе), больше похож на видеодневник. Панахи ходит по огромной квартире с облицованными вагонкой стенами, кормит ручную игуану, разговаривает по телефону — а потом начинает рассказывать о своем творческом методе и о снятых и неснятых фильмах.

 
«Двуногий конь». Режиссер Самира Махмальбаф. 2008 г.

Снятый в Афганистане фильм Мохсена Махмальбафа и его дочери Самиры (папа написал сценарий и смонтировал картину) не имеет ничего общего с тем поэтическим реализмом и деликатными социально-бытовыми драмами, с которыми обычно ассоциируется иранское кино. Это довольно жуткая, мучительная (в том числе и для режиссера) история афганского беспризорника, нанятого за доллар в день носить на закорках другого, безногого ребенка. «Всадник» называет своего носильщика лошадью или ослом и обращается с ним соответственно. По ходу фильма роли раба и господина прорисовываются все четче, а эксплуатация человека человеком приобретает признаки настоящего оскотинивания — на двуногого коня надевают сбрую, колют его шпорами, заставляют ночевать в стойле и есть сено. Окончательную потерю героем человеческого статуса символизирует маска лошади, которую мальчик вынужден надеть по приказу своего всадника.

 
«Офсайд». Режиссер Джафар Панахи. 2006 г.

Лучший в мире фильм о любви к футболу. Сюжет выстроен вокруг злоключений группы женщин-болельщиц, отловленных при попытке проникнуть на стадион во время матча сборных Ирана и Бахрейна (в Иране женщинам запрещено посещать футбольные матчи). Собранные в загончике на задах стадиона болельщицы заставляют охрану работать комментаторами и постепенно сближаются с конвоирами, которым уже, в общем, тоже становится плевать на все формальные запреты государства. Финал картины демонстрирует удивительную — и искреннюю — сцену всенародного единения на почве футбола — то, что так мучительно не дается российским режиссерам, выходит у Панахи словно бы само собой.

 
«Ветер унесет нас». Режиссер Аббас Киаростами. 1999 г.

Главная картина «безнарративного периода» Киаростами, хроника нелепого визита группы кинематографистов из Тегерана в отдаленную горную деревню. Городские приезжают с циничной задачей — снять похороны местной долгожительницы, бабушки Фарзата, которая вроде бы уже совсем плоха. Однако Фарзата решительно отказывается умирать, и приезжим приходится с трудом, но вживаться в местные безвременье и бессобытийность.