На горящей палубе

Дневник журналиста из Махачкалы о повседневной жизни Дагестана: от тайных стрип-баров до обыденных похищений и пыток

По просьбе COLTA.RU молодой дагестанский журналист и правозащитник Закир Магомедов с начала лета вел дневники, часть которых мы сейчас и публикуем (часть записей Закир публиковал в своем «Живом журнале»). Мирная Махачкала в них так тесно переплетается с давно идущей на Кавказе гражданской войной, что наконец-то ощущаешь: это не два разных мира, а один, единый. Дневник подготовил к публикации ЕГОР СКОВОРОДА (The New Times).

 
2 апреля

Мама звонила, рассказывала, что на соболезнования ходила к знакомой, у которой два племянника погибли. Расспрашиваю про племянников. Оказывается, их убили в ходе недавней спецоперации в селе Октябрьское Хасавюртовского района. Как говорит мама, два этих молодых парня, которым и 25 нет, увлеклись слишком религией, а потом ушли в лес…

А еще у нас в Махачкале завелся снайпер. Официально, конечно, никто не подтверждает. Но город маленький, всего не утаишь. Снайпер подстрелил патрульного полицейского на ул. Акушинского, ранил в руку и шею полицейского, стоявшего у Советского РОВД, стрелял в гаишника. Поэтому теперь полицейские, дежурящие у наряда гаишников, в касках стоят (раньше такого не было).

Вдруг оказывается, что твой коллега, вроде бы тихий и спокойный человек, может быть главарем бандгруппы, рассылающей «флешки». Флешки — это видеообращения боевиков к бизнесменам и политикам с требованием выплаты определенной суммы на «священную войну».

И еще оказывается, можно в центре города среди бела дня расстрелять в спину людей, а потом успешно скрыться. Про бесконечные спецоперации, похищения людей, бессудные казни не буду.

Немного страшновато оттого, что так спокойно на душе. Осознаю, что это ненормально, но все же спокойно. Закончу этот чертов универ (у меня сегодня, я надеюсь, предпоследняя сессия), переберусь отсюда, если этот трындец будет продолжаться.

11 апреля

Утро началось с вина. Завтрак состоял из кукурузного хлеба, вина и сулугуни, который из Грузии прислала Яшка. Думаю, день сегодня удастся.

Вчера к восьми часам был на работе, а в полдень был заложен первый камень в сдачу сессии (риторика). Благополучно выспался на второй паре. Потом с коллегами пошел в Аварский театр на спектакль «На горящей палубе». Досидел до антракта и убежал из этого заведения.

Омраченный гадкой постановкой вечер осветлился гостеприимством Аиды. Это она и приехала с сулугуни из Грузии. Гуляли потом с Аидой, а потом до часу ночи сидели в кафешке и болтали.

 
16 апреля

Коллега рассказывает, что у него в селе на днях произошел вопиющий случай. В общем, парень и девушка любят друг друга, жениться хотят, но, как бывает в современных дагестанских сказках, родители против.

Парень решает похитить любимую. Тем временем его родители идут сватать ему другую. Парень, разругавшись с родителями, бежит к любимой, сажает ее на своего коня (ну, будем честными, на «Приору») и ускакивает с намерением в тот же день жениться.

…Под вечер беглецов, пытающихся выехать из села, обнаруживают родственники. Девушку забирают домой, парень в горе. Проклинает всех мулл. Потому что ни один из трех сельских мулл не был трезвым в этот день.

Короче, тост. Так выпьем же за то, чтобы каждый мулла был трезвым!

 
14 мая

Был с утра на пикете, устроенном родственниками некоторых похищенных ребят. Когда мы зашли вместе с пикетчиками в приемную прокуратуры, то были удивлены поведением работников, которые выдают пропуска. Они начали орать на женщин, те начали орать в ответ.

Рагимат, коллега из местной газеты, сфотографировала двух работничков, а те сразу схватили ее и затащили в кабинет. В один момент они выходят из кабинета, а ее хотят закрыть на ключ. Хватаю дверь, говорю коллеге, чтобы она вышла. Рагимат вышла, загораживаю ее от работников прокуратуры, которые орут в истерике: «Ты наши фотки хочешь ваххабитам продать!»

Нужны они больно ваххабитам. Сфоткать-то их обоих я сфоткал, но фиг кому их прекрасные рожи нужны.

И, да, сегодня опять два похищения было. По моим грубым подсчетам, по памяти, с начала года в Дагестане было похищено 25 человек. Многих из похищенных потом находили в изоляторах временного содержания. С обвинениями в хранении оружия и т.п. Почему нельзя задерживать законно, а надо похищать? Потому что оперативная работа дагестанских силовиков оставляет желать лучшего. Потому что можно запытать человека до того, что он признается в чем угодно.

 
3 июня

Я в Махачкалу из села приехал в 2005 году. Тогда на улице девушку в хиджабе было встретить не так-то просто. Но с каждым годом все больше девушек стали укутываться не только в хиджаб, который оставляет открытыми руки и лицо, но многие начинают носить длинные перчатки и никаб, в котором видны одни глаза. На проходящих мимо полностью закрытых девушек даже обычные взрослые женщины засматриваются и цокают — это не кажется им нормальным.

И парни тоже начали одеваться по-арабски — это длинная рубашка-балахон, какой-то жилет, закрытое горло, тюбетейка на голове. Парню может быть девятнадцать лет, у него еще усов нет, а бороду он уже отращивает.

Как у нас говорят, работа не ваххабит — в лес не убежит.

У меня есть знакомая, с которой в 2005—2006 годах часто ходили на рок-тусовки, тогда они в Махачкале еще были. Помню, как-то раз в 2006 году в университете была такая тусовка, и ворвались религиозные парни с тюбетейками на головах — прорвали охрану и забежали в зал. Полиция не приезжала, и там кровавое месиво началось. Несколько девушек попало в больницу. У некоторых из нападавших были кастеты, и они даже начали волосы девушкам поджигать...

В то время вообще возле университета были развешаны объявления, что девушек, которые ходят без платков на головах, будут брить налысо. Но случаев таких я не знаю — это было запугивание. Некоторых предупреждали, что даже в кино нельзя ходить. Очень много слухов пускали, и от этого страшно становилось. Многие девушки так и начали платки носить — или родители боялись и просто не выпускали без платка из дома.

И вот эта моя знакомая неожиданно для нас начала носить платок и ходить в длинном платье. Вообще у всех нас, конечно, есть религиозные знакомые, но они абсолютно нормальные люди. А эта девушка надела черный хиджаб и начала всех учить, как жить. Со многими она перестала общаться, даже с девушками, дескать, они на нее могут как-то плохо повлиять. Узнал недавно, что она во второй раз вышла замуж, а ее первого мужа убили в спецоперации.

22 июня

Те, кто знаком с дагестанским глянцем, знают, что это, мягко говоря, тихий ужас. Вообще что собой представляет это паранормальное явление?

Во-первых, это пять-шесть толстых свадебных журналов. По сути, свадебные каталоги. Скажем так, иллюстрированные «желтые страницы».

Во-вторых, это два-три, скажем так, гламурных издания. Что стильно этим летом в Махачкале и Париже, где выгулять новое платье и другие важные темы — все можно прочесть в этих журналах.

В-третьих, это так называемые имиджевые журналы. Почти все публикации в них проплаченные. Тут вы встретите, например, статьи о бухгалтерше фермы из какого-то района, о владельце заправки и т.п.

Есть множество журналов-«однодневок». Один раз вышли, и все. Есть журналы, которые имеют свои дочерние издания в разных городах Дагестана.

Сегодня в киоске наткнулся на журнал «Зайнаб». На обложке сообщается, что «первый именной глянцевый журнал в Дагестане». Радость-то какая! О чем журнал? О популярной аварской певице Зайнаб Махаевой. Внутри статьи, где через слово встречается имя героини. Заголовки однообразные: «Зайнаб за качественную музыку», «В плане музыки Зайнаб в своей обойме», «Зайнаб нет равных!» и т.п.

Будем теперь ждать аналогичных журналов. Потому что в Дагестане есть одна «традиция». Один сделал — другой повторил.

23 июня

Знакомая обнаружила замечательные мыслеизлияния на одной из автобусных остановок. Не могу не поделиться. Особенно мне понравилось про трех шахидок для сноса здания.

25 июня

У одного из адвокатов полицейские просто отобрали адвокатское удостоверение и теперь его не отдают — врут, что у них его нет. Произошло это так. Есть семья Исмаиловых, и у женщины из этой семьи похитили двоих сыновей. Одного из похищенных вернули на следующее утро, и этот парень рассказал, что случилось. Его похитили люди в камуфляже, которые сказали, что они из ФСБ. Увезли за город, там избивали и говорили: «Ты должен сказать, что твой брат причастен к теракту» — который был в начале мая на посту «Аляска» в Махачкале.

Ему говорили: «Твой брат лежит в соседней комнате, от тебя зависит его жизнь». Из соседней комнаты этот парень действительно слышал ужасные крики. Он говорит, что после этого подписал все документы, даже не глядя в них, потому что знал, что брат у него слабый, всю жизнь болеет и не сможет выдержать пытки. И сразу после подписания этому парню пакет на голову надели, посадили в машину и выбросили около городского пляжа Махачкалы. Сказали, если где-нибудь что-нибудь расскажешь, твоей семье и твоему брату хана. Но мать не стала ничего скрывать. А брата так и не отпустили, и неизвестно, где он сейчас находится.

Спустя некоторое время у этой женщины похищают и третьего сына. Он вышел из дома в поселке Семендер, это пригород Махачкалы, шел по улице мимо какой-то стройки, и возле него остановились полицейские машины. Схватили, положили на землю. И проходившие мимо люди видят, что ему в карман пытаются всунуть пистолет. Люди говорят: «Мы все видим, зачем вы подкидываете оружие?» Нападавшие машут на них пистолетом: «Уходите отсюда!» Вот во время этого переполоха парень вырывается от полицейских, убегает в недостроенный дом и где-то там прячется. Полицейские вызывают дополнительный наряд… Ну, они нашли его. И, очень сильно избив, увезли.

Когда мать вместе с адвокатом приехала к РУВД, ей сказали, что сына там нет. Но у нас же в Дагестане все, считай, друг с другом знакомы, и мать через какую-то знакомую, у которой знакомая работает в этом РУВД, узнает, что парень там. Парня же везут в Центр по противодействию экстремизму, который в простонародье у нас называется «шестой отдел». Он славится тем, что там самые изощренные пытки применяются. Что там иголки под ногти засовывают — это самое такое, мягкое... Людей там сажают на бутылку, снимают это на видео, прикрепляют к гениталиям и к заднему проходу электрические провода, пропускают разряды… Этим всем славится «шестой отдел».

Что с ним там делали — тоже непонятно. Адвоката и родителей снова не пускали: у нас, говорят, его нет. Адвокат через какие-то свои связи узнает, что того парня опять перевезли в ИВС Махачкалы. И вот там адвокату удается пройти к нему. Он видит избитого, посиневшего от побоев парня, который в подробностях рассказывает, как его пытали. Но адвокат же понимает, что без медэкспертизы этого в суде не докажешь. И он вместе с матерью — это была их ошибка — едет за медэкспертом. Когда приезжают обратно, их уже не пропускают в ИВС, говорят, что его увезли. Куда увезли? А мы не знаем. Через два дня как-то выяснили, что он находится в ГУВД города. Туда не пускают, заявляя, что он в ИВС. То есть они футболят стандартно. И вот когда адвокат пытался пройти в ИВС, у него взяли удостоверение, а самого адвоката просто вышвырнули. И он теперь не может это удостоверение обратно получить. Парня же этого потом зачем-то вывозили во Владикавказ, и что сейчас с ним происходит, не очень понятно. У них стандартная фраза: в интересах следствия не разглашаем.

 
2 июля

Нравится мне гулять по ночной Махачкале. Ночью можно натолкнуться в городе на необычное для него днем. Но, казалось бы, что странного…

Что странного в том, что двое парней в спортивных костюмах сидят во дворе филфака ДГУ и играют в шахматы, а на часах уже полночь?

Что странного в том, что мужчина, которому на вид за сорок, у подъезда крепко целует в губы женщину бальзаковского возраста, а когда он идет садиться в свою машину, она ему шлет воздушный поцелуй?

Что странного в том, что у себя во дворе обнаруживаешь бабульку в окружении десятка кошек, которых она подкармливает и расспрашивает какую-то из них: «Где ты вчера была?» А другому коту говорит, чтобы тот берег себя в драках, а третью кошку нежно гладит по животу, мол, «чтоб у тебя котятки счастливыми родились»?

 
16 июля

День начался с того, что меня разбудил телефонный звонок. Мужчина по имени Магомеднаби хотел со мной увидеться, чтобы рассказать о своей беде. Мы с ним встретились после обеда. Ему около 35, пивной живот, немного плеши на голове. И отчаяние в глазах. Говорит неуверенно, срывается иногда. Его 17-летнюю дочь в течение двух лет насиловали 11 отморозков. Ну, УК РФ это будет трактовать скорее как «склонение к половому акту».

Вкратце: девочка и парень были якобы влюблены друг в друга. Он ей навешал лапшу, что женится, сватов вот-вот пришлет и т.п. — и уговорил с ним переспать. Никаких сватов, конечно, потом не было. Начался кошмар. По словам отца несчастной, отморозок рассказал о том, что переспал с его дочкой, другу. Этот друг стал шантажировать девочку и тоже принудил к сексу. И потом — пошло-поехало. Нашлись и те, кто снимал на телефон небольшие групповушки.

Магомеднаби уверен в том, что накажет обидчиков. Обвиняемые тоже уверены, что они невиновны. Один из них даже явился в дом Магомеднаби и открыто сказал, что если он не заткнется, то вырежет всю его семью. Конечно, Магомеднаби должен выслать свою дочь за пределы Дагестана. Так будет спокойно в первую очередь ей. Допустим, накажут этих мерзавцев, но общество в дагестанских селах не будет смотреть на девочку как на нормального человека. Да, будет жалеть, будет видеть жертву, но найдутся и те, кто скажет, что сама виновата.

Магомеднаби пока надеется, что закон решит все в его пользу. Спрашиваю, что будет он делать, если не решится так. «Есть другие пути», — туманно отвечает он.

 
17 июля

Редактор поручил мне сделать материал о распространенности оружия среди населения. Материал я удачно перепоручаю практикантке (просто надоело каждый сезон писать об успехах МВД по разоружению населения). Вообще-то в Дагестане у каждой второй семьи имеется в хранении оружие (чаще всего незаконно). Это «привет» из 90-х, когда автомат можно было спокойно купить в соседней Чечне.

Помню, что в детстве в наше село тоже привозили оружие на продажу. Это было обычным делом. Дедушка тогда купил автомат. Потом его перепродал соседу.

В Дагестане, наверно, найдется много сторонников легализации оружия. Но лично я против. Люди тут горячие чересчур. Например, на днях в селе Ново-Кумух Буйнакского района в ходе бытового конфликта были убиты три человека. Эта история разлетелась по всей республике.

«Сарафанное радио» сообщает, что 18-летний юноша имел сексуальные отношения с 16-летней девушкой. Шантажом заставил ее принести ему 200 тысяч рублей (деньги она тащила из дому). Отец девушки узнал об этом и пошел разбираться, прихватив охотничье ружье. Он застрелил отца того юноши и сильно ранил его мать. Парню удалось скрыться. Но он не струсил, а достал автомат, побежал вслед за отцом той девушки и расстрелял его.

Девушка, говорят, сбежала куда-то, и ее ищут. Парню светит условный срок, поскольку признали, что убил он в состоянии аффекта.

 
18 июля

День встретил новостью о том, что полицейский, избивший 14-летнего подростка, осужден на 3-летний тюремный срок. Честно говоря, не знаю: новость хорошая или нет. Два года тому назад трое полицейских ОВД Шамильского района почти всю ночь избивали 14-летнего Махмуда. Я сам активно распространял информацию об этом инциденте. Уголовное дело-то и возбудили, потому что правозащитники и журналисты подняли шум.

Дело до первого судебного заседания дошло только год спустя. Всем троим в итоге вынесли условные сроки. Адвокаты обжаловали решение в Верховном суде республики, и дело вернули на доследование.

А теперь представьте себе высокогорное село. Махмуд самый старший в семье из шести детей. Мать и отец у него инвалиды. Мать мальчика постоянно мучают ходоки, которые сулят барыши за отказ от заявления и угрожают. Женщина в страхе подписывала какие-то письма. Слава богу, потом в суде удалось доказать, что она их подписала из-за страха.

И этого мента наказывают спустя два года. Хотя имелись все улики. Расследование растягивалось и саботировалось самими следователями и судьями. Предпринимались попытки завести уголовные дела на заявителей, мол, они оклеветали.

Если бы их всех вовремя наказали, то, наверно, полицейские в Магарамкентском районе лишний раз подумали бы, прежде чем впятером избивать 15-летнего подростка — такой инцидент имел место в начале года, и расследование идет до сих пор.

 
19 июля

Я подрабатываю версткой в одной из местных газет. В газете есть рубрика «вкратце» (в трех строчках о каком-либо событии, которое попадает в рубрику из-за незначительности). Сегодня заметили, что рубрика полна сообщений о взрывах, убийствах, спецоперациях. То есть редакции эти события кажутся не такими уж и интересными для читателя. Раньше об одной спецоперации говорили чуть ли не полгода. А теперь неделя без спецух кажется уже странной…

 
20 июля

Какую тему я не люблю в своей работе, так это похищения людей. Тексты выходят как из-под копирки. Похитили люди в масках. Заявление родственников о похищении не принимают. Небольшой пикет у РОВД, прокуратуры или подготовка к нему. Похищенный найден в ИВС или РОВД. Ему вменяют ст. 208 («Участие в НВФ») или ст. 222 («Незаконное хранение оружия») УК РФ. К похищенному не допускают адвоката. Журналисты поднимают шум. Адвоката допустили. Похищенный рассказывает о том, что его пытали с требованием признаться в совершении какого-нибудь преступления. Через пару дней похищенных отпускают. Полицейские говорят, будто те были задержаны по подозрению в преступлении. Вот «сценарий» почти всех похищений, которые происходят в Дагестане.

В прошлом году в республике было похищено 29 человек. В течение первых шести месяцев этого года количество похищений достигло уже 50.

Вот и сегодня было очередное похищение. В Хасавюртовском районе в селе Байрам были похищены два молодых человека. Их запихнули в машину, когда они вышли из мечети. Дальше события развивались и завершились по сценарию, описанному выше.

 
21 июля

Начался месяц поста Рамазан. Кто начал держать уразу (пост) еще вчера, кто-то сегодня, третьи вообще завтра начнут. У нас так каждый год. Нет согласия среди духовных лидеров.

Многие кофейни и рестораны начинают работать с вечера и до утра. Рестораны, где продают алкоголь, вывешивают объявление, мол, «спиртное в месяц Рамазан не продаем». Но это лукавство. Спиртное продают, но только своим, проверенным клиентам. Заливают водку в заварочные чайники и заносят в кабинки (это маленькие комнатки в ресторанах, где можно уединиться; они очень популярны, но в то же время их считают рассадником разврата).

Многие люди в этот месяц мне кажутся этими самыми кабинками. Целый год можно бухать, курить анашу, блядовать, а в этот месяц — ни-ни.

 
22 июля

Вчера недалеко от Махачкалы была очередная спецоперация. Был убит очередной амир очередной группировки. Сегодня работы немного. Можно и отдохнуть. Выбора для отдыха, правда, маловато. Можно на грязный пляж (других у нас нет) пойти и искупаться в море (что врачи категорически не советуют). В театр не пойдешь, в кофейнях посидишь часик-другой, в ресторанах публика не располагает к отдыху (да и не по карману мне ресторан). Остается кино. На него и ходим постоянно с друзьями, а потом просто шатаемся по городу, в кафешках пропадаем.

Вечером товарищ притащил здоровенного осетра. Откуда, спрашиваю, сей деликатес. Поясняет, что поймали браконьеров. Изъяли почти две тонны рыбы (в том числе осетрину). По документам — рыба уничтожена. Де-факто, как обычно, рыбу сбыли на черном рынке. Ну и сотрудникам, вроде моего друга, досталось немного. Всегда недоумевал: почему рыбу, изъятую у браконьеров, уничтожают? Почему нельзя в детский дом ее отдать, например?

 
29 июля

Меня в последнее время пугают больше не события, происходящие в Дагестане (взрывы, спецоперации, обстрелы), а отношение людей к этим событиям. Если кто-то приедет в Дагестан и с ужасом будет говорить обо всем этом, то в ответ он услышит довольное и гордое «мы привыкли».

Всех возмутили 11-летние подростки, кинувшие с криками «Аллах акбар!» в троллейбус муляж бомбы. Это вполне ожидаемо. У детей всегда жестокие и глупые шутки. А что вы хотели, когда дети играют в войну, разделившись на «ментов» и «лесных»?

 
10 августа

Как у нас говорят, работа не ваххабит — в лес не убежит. Потому-то я и опоздал на работу прилично. И пропустил звонок родственника какого-то парня, обвиняемого в насилии.

После обеда пошел в книжный запасаться учебниками по английскому. В следующем году намерен покорять Москву. Английский шансы должен увеличить. Многим, может быть, кажется интересной работа журналиста в Дагестане. Спецоперации, взрывы, покушения, похищения, бессудные казни, политические игры — тем непочатый край, да. Но все становится рутинным, когда об этом пишешь каждый день. Надоедает. Я и с криминальной журналистикой в свое время завязал, когда на месте взрыва спокойно, безо всяких эмоций, поднял оторванную кисть жертвы.

Но теперь вот снова занимаюсь криминалом. И давно заметил, что к любой проблеме, к любой боли человека отношусь не как человек, а скорее как робот. Чуть ли не самое важное качество журналиста — пропускать боль героя через себя — напрочь атрофировалось.

 
18 августа

Случай с оторванной кистью был у меня в селе Губден, где, скажем так, «свирепствует» салафизм. Вот в этом селе был полицейский, он учился в Москве, познакомился там с девушкой, они поженились, и он увез ее в свое село, у них было двое детей. Сначала убили полицейского. Потом в один из дней уже вдова с дочкой пошли к нему на кладбище. На его могиле была заложена бомба. Когда она взорвалась, погибли обе — мать и дочка. Именно после этого случая — я туда со знакомым ментом поехал — я и помогал собирать их останки. Безо всяких эмоций.

Когда в редакции об этом рассказал, меня сразу на месяц в отпуск отправили. Ну, я два-три дня побыл дома, скучно стало, я на другую работу устроился.

Кстати, в тот же день сын этой женщины — он же знает, где в принципе живут родственники боевиков — подошел к дому матери самого одиозного боевика и начал по дому стрелять. Мать выбежала, кричит: «Убей меня, я знаю, что случилось». Как в фильме драматическом. Но он ее не убил, выстрелил над ее головой и ушел. В тот же вечер убили и его.

 
23 августа

У нормального человека, конечно, ум за разум от такого заходит. Но это не значит, что мы живем в каком-то кошмарном сне — мы, как все, гуляем, смеемся, работаем, ходим в кино… В Махачкале полно кафешек и кофеен, где молодежь может нормально посидеть, здесь четыре кинотеатра, в которых крутят то же самое, что и по всей стране. Можно сравнить с тем же Грозным, где днем людей на улице меньше, чем ночью в Махачкале. Сейчас открываются постепенно ночные клубы, есть даже три-четыре закрытых клуба, где танцуют стриптиз… В свое время в городе был клуб, кажется, «Кактус», куда только женщин пропускали. Он считался лесбийским клубом, и через год его сожгли, конечно.

Недавно в городе появился даже какой-то закрытый секс-шоп, все это есть, но работает почти подпольно. Боятся. Одна моя знакомая держит стриптиз-клуб, и туда попадают, во-первых, только свои, во-вторых, он находится в глубине здания кинотеатра, и чтобы туда пройти, нужно пробраться через сам кинотеатр и по пути преодолеть три пункта охраны.

Вот говорят, что Дагестан лидирует по рождаемости в России, идет второй или третьей строчкой после Ингушетии. Может быть, в Ингушетии и есть бум рождаемости, но в Дагестане он точно снижается. Если сравнить цифры сегодня и десять лет назад — процентов на 15 упала рождаемость. А смертность повысилась.

У нас в селе считалось нормальным иметь пятерых детей. Нас в семье, например, шестеро. Была у нас там женщина, которая 19 раз рожала, один из ее сыновей учился со мной в одном классе, а его дядя — на класс младше. Но сейчас уже редко встретишь семью, где больше трех детей.

Здесь есть еще такая тема с абортами… Одна из знакомых позвонила мне и попросила меня и мою подругу сходить с ней на операцию — ее муж застеснялся и не захотел идти. Идем втроем, и мы спрашиваем ее: «Ты же вроде бы всегда хотела ребенка поскорее, почему ты не хочешь теперь?» Она отвечает: «Муж мальчика хочет». При чем тут мальчик? «Он хочет первым мальчика, а не девочку».

В Дагестане в последние годы пошла такая тенденция, что очень многие делают аборт, если понимают, что должна родиться девочка. Такого раньше никогда не было. Это абсолютно не религиозное, я не знаю даже, откуда такое пошло. Если по исламу судить, это ведь очень большой грех — аборты. Девушки идут на поводу у мужей. Наверное, они все-таки понимают, что потом ведь у них, может, и не будет никогда детей. Но почему-то идут на подобный риск.

В Махачкале тем временем становятся популярными подобные изъявления чувств:

 
6 сентября

У одной женщины — не могу назвать ее имя — похитили сына. И она через какие-то связи вышла на полковника ФСБ, который служит в Дагестане — у нас же дислоцированы разные группы, сюда перекинуты войска, и группы ФСБ здесь тоже есть. Полковник сказал: «Заплати мне шестьсот тысяч, и я твоего сына вытащу. Сначала заплати триста. Когда я его вытащу, заплатишь остальные». Женщина собрала эти деньги и передала ему. Полковник с этими деньгами пропал. Сейчас он где-то в Москве, она ему звонит, но он трубку не берет или сбрасывает, и никак его было не достать.

А недавно эта женщина случайно где-то в Дагестане повстречала этого человека. Пошла к нему, но полковник говорит: «Я эту женщину не знаю, она меня хочет оговорить. Наверное, нужно ее засудить за это». Так он ее кинул. Это довольно-таки стандартная ситуация. А что с ее сыном — до сих пор не ясно.

Но бывает и так, что за деньги или по договору людей выпускают. Поэтому очень много людей, которые сначала идут к правозащитникам, а потом отказываются от своих слов — они, во-первых, боятся, во-вторых, им предлагают сделку, от которой сложно отказаться. Родным говорят: если вы прекратите сотрудничать с правозащитниками, то ваш сын еще полгода просидит тут, но потом мы его выпустим. Люди идут на такие сделки, и иногда задержанных действительно выпускают. Ну как отпускают — на него навесят преступление или несколько, например, нападение на магазин, торгующий спиртным. За такое можно парню дать условный срок. И все, преступление считается раскрытым. Еще у нас же как обычно бывает: убьют кого-то из боевиков и сразу про них говорят, что они участвовали в нападении на полицейских в таком-то районе, они виноваты в убийстве такого-то чиновника, — и все, преступления раскрыты. С мертвых-то какой спрос. Они не смогут ответить.

 
19 сентября

Нас тогда было трое журналистов и двое правозащитников. На глазах у одной правозащитницы забрали парня, она позвонила нам, и мы приехали к тому ИВС, куда его отвезли. Там, конечно, отвечают, что парня у них нет. И когда из здания ИВС выходит какой-то оперативник, правозащитница говорит: «Это он его забирал». Мы все фотографируем этого человека — он забегает внутрь, выходят другие люди, которые пытаются отнять у нас фотоаппараты. Мы говорим, мол, забирайте — мы уже все снимки отослали в редакции. Мы, конечно, ничего не отсылали, но они отстали. Говорим им: «Включите радио, послушайте, что по “Эху Москвы” передают». Они поняли, что тихо задержать уже не получилось, и говорят нам: уйдите на час от ИВС, пусть один родственник останется, и тогда мы выпустим парня. Так и случилось.

И вот на днях я встречаю этого парня в книжном. Парень мой ровесник, но уже с бородой. Он благодарит, что мы его тогда спасли, и спрашивает меня: «А ты намаз совершаешь? В какую мечеть ты ходишь?» Я говорю ему, что неверующий. Он такой смотрит: «Извини, брат, ты, конечно, нормальный парень и хороший человек, но тут же скоро джихад будет. И если вдруг ты будешь против, мне придется тебя убить».

И вот когда ты видишь, с одной стороны, что этих людей прессуют за их религиозные взгляды — ведь среди них есть много «мирных», скажем так, — и ты понимаешь, каким пыткам они будут подвержены, тогда ты их, конечно, защищаешь. Но, с другой стороны, ты понимаешь, что они-то за тебя не вступятся и даже сами иногда готовы втоптать тебя в землю.

 
26 сентября

В Махачкале тоже есть проблема такая — «понаехали», скажем так. Со всего Дагестана в поисках работы приезжают люди, и они не очень за собой следят. Ислам же предписывает, что человек должен содержать все вокруг в чистоте. Но у людей какое-то странное представление о чистоте: они у себя дома могут все до лоска вычистить, а за забором — грязь, с балконов мусор скидывают. Многие не относятся к городу как к своему родному. Из-за этого он больше похож скорее на большую деревню.

Многие говорят, что вот русским плохо живется в Дагестане, что русские уезжают из Дагестана — так все уезжают, не только русские. У меня знакомые многие уехали — люди в другие регионы, в Ставрополь переезжают, в тот же Краснодарский край или в Ростов.

А еще в Махачкале неадекватно высокие цены на жилье. Жилья полно, несколько лет назад Махачкала занимала третье место после Москвы и Сочи по скорости застройки. Но эти дома пустуют, потому что у людей нет возможности их купить. Многие продают свое жилье и уезжают, некоторые даже за границу. По городу расклеены листовки: «Помогаем эмигрировать в Канаду».