Влад Давыдов: «Некуда больше. Все продано»

Влад Давыдов, глава агентства, у которого в 2013 году заканчивается контракт с Иваном Дорном, рассказывает, что он сделал для его прорыва и как сейчас стать звездой

Влад Давыдов, молодой человек с длинными волосами, мягким голосом и обходительными манерами, совсем не походит на директора русской поп-звезды и вообще человека из нашего шоу-бизнеса. При том что у него за плечами есть весь приличествующий опыт — работа с певицей Жасмин и собственное агентство Ikon, лет десять поставляющее на корпоративы Dr.Alban и Touch & Go. Давыдов — представитель новой генерации российских антрепренеров, которые у нас работают в ногу с западным временем. Среди проектов, занимавших и занимающих Влада Давыдова, — международная социальная сеть для участников музыкального рынка, продвижение артистов новыми, высокотехнологичными способами — приложениями для мобильных платформ и проектами дополненной реальности (augmented reality), а также по модели «360 градусов» (то есть одновременно букинг, менеджмент и паблишинг). Самый известный подопечный Влада Давыдова — «украинский джамироквай» Иван Дорн, ставший в этом году открытием и героем обычно не сходящихся во вкусах медиа и аудиторий — грубо говоря, и журнала «Афиша», и канала «Муз-ТВ». За 2012 год звезда «ВКонтакте» Дорн, только в мае выпустивший дебютный двойной альбом, в несколько раз вырос в уровне гонораров, чем опроверг расхожее мнение, что интернет не помогает музыкантам зарабатывать, только тратить.

ДЕНИС БОЯРИНОВ обсудил с Владом Давыдовым успех Дорна и то, как в России можно делать звезд по-новому.

— Я слышал такую байку: мол, вы на спор бились, что найдете такого русскоязычного артиста, которого будет лучше и проще продавать на корпоративы, чем иностранного. И нашли Дорна.

— Я такую идею озвучивал своим друзьям и коллегам. Но не на спор, конечно. Просто говорил: «Было бы здорово, если бы нашелся русскоязычный артист, который был бы качественным — по музыке и исполнению». Бац — и он появился!

— То есть вы не лепили из Дорна звезду?

— Нет. Я грамотно сделал техническую работу. Увидел талантливого молодого человека, понял, что можно для него сделать, и уберег от лабиринтов, в которые он мог бы забраться, если бы его не вел менеджмент. Все очень просто: увидел артиста, увидел его аудиторию и показал их друг другу.

— При каких обстоятельствах вы впервые увидели Ивана и почему решили, что он — именно тот, кто вам нужен?

— Мне очень нравится группа Gorchitza — это украинский проект, с которым мы активно работали. Вкладывали всю душу, но очень трудно было поднять поющий на английском проект из Киева. Когда — после премии «Муз-ТВ» позапрошлого года, где Gorchitza была номинирована как «Открытие года» (но проиграла Артуру Пирожкову), — мы отмечали этот факт с нашими пиарщицами, один мой друг встал и поднял тост за прорыв, который мы сделали (довели самобытный проект, поющий на английском языке, с танцевальной музыкой до премии «Муз-ТВ»), и за то, чтобы дальше мы сделали еще больше. Через месяц, в июле, ко мне приехал друг, менеджер Gorchitza и арт-директор киевского клуба Crystal Hall. Приехал в возбуждении, сел на кухне, раскрыл лэптоп, сказал «смотри внимательно» и поставил предмонтажную версию клипа «Стыцамэн». Я сразу же понял, что мне это очень интересно. Дальше надо было только собрать информацию о человеке, чтобы понять, насколько наши ощущения от жизни совпадают и насколько мы можем заняться его менеджментом. Но у меня не было на это времени, потому что я уехал отдыхать.

Когда я вернулся, была уже первая неделя сентября, мы поехали на день рождения к однокласснику моей дочери куда-то за город. Там я стал свидетелем интересной сцены. Рядом с нашим домом гуляли пьяные десантники — настоящие, брутальные. Они выпрыгивали с криками под дождь и катались на груди по мокрой глине. Это было незабываемое зрелище. Неожиданно заиграла песня «Стыцамэн», и они начали под нее отрываться. Тут я понял, что мне надо срочно звонить Ване.

Когда я общаюсь с новыми артистами, я всегда говорю: хотите себя протестировать — сделайте хит на русском, за который не стыдно. Это гораздо сложнее.

Я позвонил, на следующей неделе он был в Москве, и мы встретились — поговорили и ничего не решили. Я ему сказал, чтобы он думал о моем предложении, но мы сразу же начали заниматься своей работой — встречаться с людьми, показывать им артиста, стали вкладывать наш социальный капитал. Ваня потом со мной списался и удивился: «Как же так, мы же не договорились, а вы уже сделали то и это?» На что я ответил: «Сложится так сложится»; только после этого мы подписали контракт.

— Условия которого вы не можете разглашать?

— Конечно, но когда это все станет историей и люди его, возможно, увидят, это будет очень интересная тема для разговора. Такого контракта еще ни один менеджер в России с артистом не заключал.

— Хотя бы про срок действия скажите.

— Заканчивается 1 января 2013 года. У меня был менеджмент на два года.

— Иван с командой переехали жить в Москву?

— Нет, я думаю, они не будут переезжать в Москву. Там им комфортнее.

— Но денег больше можно заработать здесь.

— А нет уже дат. Некуда больше. Все продано.

— С чем вы связываете успех Дорна, кроме того что «Стыцамэн» — это очевидный хит, под который пляшут даже пьяные десантники? Есть другие рациональные причины, признаки качества?

— Их много. В этом проекте много маркеров, которые привлекательны для самых разных и широких социальных групп. Это важно. Иван Дорн нравится и тем и другим, и правым, и левым. Он абсолютно зрелый артист, сложившийся автор-исполнитель, который сам пишет слова и музыку — и обалденно исполняет свои песни, поливая слушателей энергией со сцены. Несмотря на то, что ему только исполнилось 25, а весь этот материал он написал, когда ему было 23. Но и тогда уже было все готово.

— Мне знакомые с одной влиятельной радиостанции рассказывали, что с Иваном Дорном сложно договариваться о выступлениях на маркетинговых мероприятиях по сниженной цене. Потому что Иван говорит, что для него радио ничего не значит. Мол, не благодаря ему он стал популярным, а благодаря интернету. Он играет в независимого от ротаций артиста или на самом деле им является? К примеру, если Европейская медиагруппа и Русская медиагруппа поставят в блок песни Дорна, будет ли ему и вам тяжело?

— Не знаю. Но прямо сейчас я могу продать концерты Ивана Дорна до сентября следующего года. Не думаю, что бойкот со стороны радиостанций для нас будет непереносимым, правда, если только мы будем смотреть в короткой перспективе. Если Ваня напишет еще один хит, то надо быть просто непрофессиональным медиаменеджером, чтобы ставить в блок артиста, который пишет хиты.

Но я могу точно сказать, что Ваня такого не говорил никогда и ощущения у него такого никогда не было. Он состоялся благодаря себе в первую очередь, но радио сыграло в этом тоже определенную роль. Однако, по моему ощущению, Ваня состоялся не из-за радио.

— А почему?

— В первую очередь благодаря тому, что у него очень хорошая музыка. А во вторую — он очень визуальный: он вместе с братьями Мисюра — украинские клипмейкеры, которые, начав работать с Ваней, попали в топ-эшелон авторов, — под «Стыцамэн» сделали отличный видеоряд.

Сначала мы его показали тейстмейкерам. Много диджеев первыми услышали его песни и стали с ними работать. Питерское «Радио Рекорд» сразу же сделало на песню Дорна ремикс, который поднялся в их чарте до первого места. У меня не было с ними никаких других точек соприкосновения по артистам, но в случае с Ваней они четко отреагировали на ситуацию.

Когда песня «Стыцамэн» впервые прозвучала на «Европе Плюс», в Твиттере появились посты: «Теперь мы как все. Теперь все слушают Ивана Дорна».

— Мне казалось, что в России такие традиционные механизмы распространения шлягеров, как диджеи в клубах и ремиксы, вовсе не работают.

— С Дорном произошла классическая ситуация — диджеи-тейстмейкеры, которые распознали в треке потенциал, стали его раскручивать. У нас было выступление в ноябре в клубе Soho Rooms — на нем ползала пело песни, когда еще их не крутили ни на одном радио. «ВКонтакте» сыграл в его популярности невероятную роль — в какой-то момент он попал в число самых востребованных артистов и тут же превратился в самого рекомендуемого. После этого у нас случился шквал звонков.

— Любопытно, что вы сказали о том, что задача менеджмента — не дать артисту допустить ошибки. Не попасть куда-то, куда не надо попадать. Что вы имели в виду?

— Репертуар ошибок же огромен. В случае Ивана Дорна я бы не хотел об этом говорить. А в общих чертах — не получится, все зависит от человека.

— Иван Дорн, что немаловажно, пел на русском языке. В России сейчас немало появляется проектов, которые делают современную танцевальную музыку интереснее, чем Дорн. Но поют на английском. Что бы вы им могли посоветовать?

— Когда я общаюсь с новыми артистами, я всегда говорю: хотите себя протестировать — сделайте хит на русском, за который не стыдно. Это гораздо сложнее. Когда у вас это получится, можете сказать о себе, что вы сложились.

— У вас нет объяснения, почему пока самые интересные русскоязычные поп-проекты приходят с Украины?

— Гипотез может быть целая куча, но я не знаю, почему это происходит. Ваня же родился на Урале и только потом переехал на Украину. Нельзя сказать, что это потому, что у украинцев музыкальность в крови.

— Мне больше всего нравится экономическая теория — что там шоу-бизнес более свободный, а значит, правила игры на рынке более честные. Без коррупции и клановых игр…

— Мне кажется, на Украине все это есть — в той или иной степени. Но я не суперзнаток и даже ребят не очень расспрашивал.

— А покупные ротации на радио?

— Я, даже работая менеджером у Жасмин, никогда не сталкивался с ситуацией, когда кому-то надо было заносить. И от своих знакомых таких историй не слышал. Серьезно. Единственный раз была в моей практике история раскрутки артиста за вознаграждение — и то не прямое. Ну и потом, для меня заносить деньги за ротации — это значит неинтересно тратить свое время. Я бы очень хотел, чтобы в России появилась хорошая поп-музыка — качественная, современная, танцевальная.

— Мне кажется, в России мало хорошей поп-музыки, потому что у нас хороших музыкальных менеджеров еще меньше, чем потенциальных артистов.

— Мне бы не хотелось никого критиковать. Я думаю, что они есть. Безусловно, у нас нет музыкальных менеджеров категории топовых западных просто потому, что у нас нет такого рынка — у нас нет артистов, которые бы работали долго, успешно и глобально. Тамошние менеджеры детально вникают в такое количество глобальных процессов, связанных с музыкальным бизнесом, которое нам недоступно. Я понимаю это каждый раз, когда слушаю выступления этих менеджеров на международных конференциях, когда сижу с ними на деловых панелях. Но российские успешные менеджеры могут дать фору западным в другом. Например, недобрая модель управления карьерой артиста под названием «360 градусов», когда все права на артиста сводились в одной точке и к которой мир пришел недавно, всегда работала в России — так исторически сложилось.

— Тогда она называлась «рабство»?

— …Бизнес на Западе старается сейчас собраться в модель «360 градусов», но не у каждого получается — копирайт разбросан так широко, что не собрать его, и сделать это очень сложно. Так поступают в основном только с новыми артистами. А у нас это само собой сложилось в более экономически рациональную модель. Я хочу сказать, что у нас в России есть свои ноу-хау, которые неплохо работают, и это не обязательно рабские контракты.

— Резюмируя: чтобы стать звездой в России, самодостаточному артисту нужны потенциальный хит на русском языке, удачное стечение времени и обстоятельств, связи с тейстмейкерами и «ВКонтакте». А что еще?

— Этого достаточно при хорошем материале. Больше нет никакого secret source. Как ни банально звучит, все идет от музыки. Как только появляется что-то новое, свежее и интересное, случается прорыв. Впрочем, без харизмы популярным артистом стать практически нереально. Даже при очень хорошей музыке.