Лучший фильм о Нью-Йорке

По-русски вскоре выходит легендарная книга Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя»

Книг по урбанистике в последнее время по-русски выходит… ну, сказать «много» означало бы проявить чрезмерный оптимизм — но существенно больше, чем раньше. Это, конечно, ситуация «низкого старта»: если в прошлом году вы произвели один компьютер, а в нынешнем — два, в отчет записывается стопроцентный рост производства. Тем не менее тенденция налицо. Однако если прежде речь шла в основном о теоретических трудах (взять хотя бы «Я++» Уильяма Митчелла или Джейн Джекобс), то к ярмарке Non/fiction Strelka Press обещает порадовать нас изданием совсем в другом роде. В России наконец выходит (в прекрасном переводе Анастасии Смирновой) легендарная книга Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя» (Delirious New York: A Retroactive Manifesto for Manhattan).

Опоздание тут, конечно, не такое драматическое, как с Джекобс, но довольно существенное: впервые труд Колхаса вышел в 1978 году. Слово «легендарная» в предыдущем абзаце — не просто так. «Ретроактивный манифест Манхэттена», написанный Колхасом еще до того, как он стал тем самым Колхасом, а основанное им архитектурное бюро OMA (Office for Metropolitan Architecture) — одной из самых известных архитектурных фирм в мире, выдержал бог весть сколько изданий, вошел во все мыслимые учебные программы по урбанистике, архитектуре и городскому планированию и переведен на множество языков.

Секрет популярности этой книги не в том, что Колхас предлагает революционную теорию в области градостроительства. «Нью-Йорк вне себя» — это не просто еще одна книга по архитектуре (или тем более истории архитектуры), а целый жанр комплексного исследования, в ходе которого автор постоянно меняет оптику. Колхас-историк сменяет здесь Колхаса-архитектора, а тому на смену приходит Колхас-культуролог. Все это происходит порой очень быстро, иногда в пределах одной небольшой главы. Казалось бы, такое несколько калейдоскопическое мелькание не должно способствовать особой ясности. Но, во-первых, оно соприродно самому предмету исследования: мало где в мире скорость смены образов так велика, как на Манхэттене, а ритм городской жизни так завораживает и полноценного ее участника, и стороннего наблюдателя. Во-вторых, этот авторский калейдоскоп в итоге дает читателю настолько объемную и вместе с тем детальную картину, что прием оказывается полностью оправданным.

«В первую очередь в период между 1890 и 1940 годами новая культура (индустриальный век?) избрала Манхэттен своей лабораторией. На этом фантастическом острове создание и испытание нового, присущего метрополису образа жизни — и сопутствующей ему архитектуры — превратились в коллективный эксперимент, в ходе которого весь город сделался фабрикой по производству искусственной среды, а все настоящее и естественное перестало существовать. Эта книга — <…> интерпретация, стремящаяся представить Манхэттен продуктом некой несформулированной теории манхэттенизма, основная программа которой — существовать в мире, целиком созданном людьми, иначе говоря, жить внутри фантазии — была настолько амбициозна, что реализовать ее можно было, только никогда ничего не формулируя в открытую», — пишет Колхас во вступлении, заявляя, таким образом, в качестве основного своего занятия что-то вроде интеллектуальной археологии, попытку восстановления никогда не декларировавшейся идеологии — не просто градостроительной, но гораздо более универсальной.

«Манхэттен, — говорит Колхас, — Розеттский камень ХХ века». Сам он, таким образом, оказывается новым Шампольоном, оживляющим мертвый язык утопии.

Сосредотачиваясь то на отдельных кварталах (как в главе, посвященной отелю «Уолдорф-Астория» и возникшему на его месте Эмпайр-стейт-билдинг), то на отдельных идеях (небоскреб) и постоянно переходя от одного к другому, автор демонстрирует непрерывность Нью-Йорка как города и как пространства истории идей, связывает отдельные эпизоды его существования во времени, демонстрируя их неслучайность, а иногда и синхронность — причем не только друг с другом, но и с Большой Историей за пределами острова. Попутно книга снабжает читателя большим массивом, казалось бы, частной, но, как выясняется, чрезвычайно важной для понимания предмета информации, которая тут же обобщается и иллюстрируется самыми неожиданными примерами: «Закон 1916 года¹ на все времена определяет Манхэттен как набор из 2028 колоссальных домов-фантомов, образующих мегадеревню. Даже если каждый такой “дом” будет заполнен помещениями, функциональной программой, подсобными площадями, инфраструктурой, оборудованием и технологиями невиданной доселе оригинальности или сложности, первоначальному формату “деревни” ничто не угрожает. Взрывное увеличение масштаба застройки целого города контролируется через решительное утверждение самой примитивной модели человеческого сосуществования. Это радикальное упрощение концепции — секретный прием, позволяющий городу бесконечно развиваться, не теряя в ясности, доступности и последовательности. (Как видно на самом простом разрезе, каждая оболочка повторяет в гигантском увеличении традиционный голландский дом под двускатной крышей c башней в роли бесконечной печной трубы. Город Закона о зонировании — мегадеревня — это фантастически увеличенная версия Нового Амстердама.)»

Тут, наверное, пора вспомнить о том, что Рем Колхас не всегда был архитектором: он начинал с позиции журналиста Haage Post, а кроме того, писал сценарии — как и его отец, сценарист и писатель, автор нескольких романов. В частности, по сценарию Колхаса, соавторами которого были Рене Даалдер и Харри Кюммель, снят нидерландский нуар 1969 года «Белый раб» (De blanke Slavin) (посмотрите короткий отрывок). С момента выхода этого фильма на экраны до появления «Нью-Йорка вне себя» прошло всего девять лет, в которые, впрочем, уместилось начало архитектурной карьеры автора. Однако представляется, что именно здесь разгадка и сменной оптики, и быстрого чередования планов книги: Колхас изготавливает ее не как исследование per se, а как сценарий авангардного документального фильма. Кинематографичность повествования то нарастает, то спадает, однако последняя часть последней главы, в которой автор описывает вымышленные архитектурные проекты, представляющие собой «некий гипотетический продукт манхэттенизма как осознанной доктрины, территория действия которой уже не ограничивается островом, где она была создана», больше всего напоминает сценарий голливудского блокбастера — причем не такого, какой мог быть снят в конце семидесятых, и даже не сегодняшнего, но отнесенного, пожалуй, в послезавтра.

В этой части московские архитекторы, спроектировавшие в 1923 году плавающий бассейн, обнаруживают с наступлением 30-х, что «идеология, которую он представляет, попадает под подозрение. Идея бассейна, его непостоянство, его почти незаметное физическое присутствие, его напоминающая подводную часть айсберга социальная активность — все это уже воспринимается как подрыв устоев. На тайном совещании архитекторы/спасатели решают использовать бассейн для того, чтобы вырваться на свободу. Используя теперь уже хорошо отлаженный метод реактивного самодвижения, они могут отправиться в любую точку Земли, где есть вода. Кажется логичным, что они хотят попасть в Америку и особенно в Нью-Йорк. В каком-то смысле бассейн — это манхэттенский квартал, построенный в Москве и теперь стремящийся занять естественное для себя место. Однажды утром в сталинские 30-е архитекторы начинают свои непрерывные заплывы в сторону золотых куполов Кремля и таким образом направляют бассейн прочь от Москвы».

Путешествие по Атлантике продолжается — да, правильно, сорок лет, — и наконец экипаж архитекторов-спасателей достигает своей цели в 1976-м.

«Архитекторы Нью-Йорка чувствуют неловкость из-за внезапного наплыва конструктивистов (некоторые из них довольно известные; другие считались сосланными в Сибирь, если не казненными, после того как Фрэнк Ллойд Райт посетил СССР в 1937 году и предал своих коллег-модернистов во имя архитектуры). Ньюйоркцы не колеблясь критикуют дизайн бассейна. Они все теперь против модернизма <…>. Тем не менее, чтобы покончить с конструктивизмом, ньюйоркцы решают вручить своим так называемым коллегам коллективную медаль во время скромной церемонии у воды. На фоне силуэта Манхэттена щегольски одетый представитель местных архитекторов произносит изящную речь. На медали выгравирована старая, еще 30-х годов, надпись, напоминает он пловцам. Теперь она не имеет смысла, говорит он, но никто из нынешних манхэттенских архитекторов не смог выдумать новый девиз…

Русские читают надпись. Она гласит: “Нет простого пути от Земли к звездам”. Глядя на звездное небо, отражающееся в узком прямоугольнике их бассейна, один архитектор/спасатель, с которого все еще капает вода после последнего заплыва, отвечает за всех: “Мы только что проделали путь из Москвы в Нью-Йорк…” Затем все они ныряют в воду, где занимают свои привычные позиции».

И вот теперь вам действительно придется прочесть «Нью-Йорк вне себя» — хотя бы для того, чтобы узнать, чем закончилась эта история.

¹ Закон о зонировании 1916 года определяет максимально допустимый объем здания для каждого участка или квартала на территории Манхэттена.

Рем Колхас. Нью-Йорк вне себя. Ретроактивный манифест Манхэттена. — М.: Strelka Press, 2012. Пер. с англ. Анастасии Смирновой