«Список Развозжаева»: нет смысла, где нет логики

БОРИС КАГАРЛИЦКИЙ считает, что новая путинская авторитарность – такой же фейк, как и старая «суверенная демократия»

После «явки с повинной», от которой отказался Леонид Развозжаев, в руках органов оказался некий «список Развозжаева» — людей, якобы причастных к событиям 6 мая. В нем оказался и БОРИС КАГАРЛИЦКИЙ, который на этой неделе был вызван в Следственный комитет. По просьбе COLTA.RU, Кагарлицкий написал об этом визите и в целом о «Болотном деле».

Ты ищешь тайный смысл? Его здесь нет.
Эдуардо Мендоса. «Реставрация»

В наши дни вызов в Следственный комитет — это что-то вроде зачета. Свидетельство о моральном праве продолжения публичной общественной деятельности. Можно, конечно, получить его и другим способом, но это — самое простое и надежное.

В действительности процедура не слишком болезненная. По крайней мере в моем случае следователи были корректны, уважительны и добросовестны. Разговор прошел в интеллигентной манере, без нажима и взаимных претензий. «К общему удовольствию», — хотел было подытожить следователь, но осекся, поняв, что удовольствие все-таки могло быть не совсем взаимным.

Со своей стороны, я воспользовался случаем, чтобы зафиксировать под протокол претензии к действиям полиции. 6 мая на подступах к Болотной площади она действовала не только провокационно, что вообще-то нормально (полиция постоянно провоцирует демонстрантов и в странах «цивилизованного Запада»), но еще и некомпетентно. Мало того, что оцепление перегородило дорогу санкционированному маршу в месте запланированного поворота, что делало стычку технически неизбежной, но и во время столкновений сотрудники ОМОНа вели себя не как организованная полицейская сила, а скорее как банда футбольных фанатов, затевающая разборку с другой такой же бандой. Маленькими группками пытались «наскочить» на демонстрантов, вырвав кого-то из толпы, тут же убегали с добычей, оставляя позади замешкавшихся «своих», которых тут же начинала мутузить разозленная молодежь.

Все это я изложил следствию, и мои показания были добросовестно занесены в протокол.

Легко догадаться, что далеко не всегда беседы оказываются столь благостными. Изрядному количеству вызываемых как минимум сильно портят нервы. Количество задержанных постоянно растет, по «Болотному делу» сидят не только левые активисты и сторонники радикальных оппозиционных групп, но и люди, случайно оказавшиеся на площади в неподходящий момент. Разобраться во всех деталях «массовых беспорядков» невозможно в принципе именно потому, что они были массовыми, и чем больше людей вы опросите, тем более будет разниться картина. Количество имен, упомянутых в ходе «следственных действий», растет, как снежный ком, не оставляя надежды на быстрое завершение процесса.

После выхода в эфир фильма «Анатомия протеста — 2» и последовавшего затем странного бегства и похищения Леонида Развозжаева, дело получило новый импульс. Вряд ли удастся всерьез предъявить Сергею Удальцову и его товарищам обвинение в попытке захватить Калининград, даже если они и болтали что-то подобное. Как заметил один из моих знакомых, «по пьяному делу я тоже периодически хочу что-нибудь захватить, но к утру это проходит». Эдак можно половину страны посадить.

Но раз уж в Следственный комитет доставили Развозжаева с его признательными показаниями, раз уж на основе этих показаний появляется некий «список Развозжаева», остановить процедуру уже невозможно, даже по чисто формальным правилам. Каждая версия должна быть отработана, каждый упомянутый гражданин допрошен, каждый факт проверен. Машина так устроена.

Главный вопрос, однако, не в процедуре, а в политическом смысле событий. Зачем это? Кому это надо? Если отрешиться от интеллигентских истерик про 1937 год, которые свидетельствуют лишь о потере некоторыми людьми чувства меры или чувства реальности, то бессмысленность происходящего откровенно бросается в глаза. Самое смешное, что весь этот сюжет со «списком Развозжаева» поразительно напоминает роман Дмитрия Быкова «Списанные», на который я, кстати, несколько лет назад писал рецензию. Роман мне не понравился, показался затянутым и скучным. Если бы это был рассказ, вышло бы гениально, на повесть еще хватило бы, а для романа явно не хватает сюжетной идеи. Длинно, скучно, идет в никуда. Так и с нынешним «Болотным делом». В плане политическом — ни смысла, ни перспективы.

Ответ на загадку, впрочем, можно найти в том же романе Быкова. Никто из тех, кто работает со списком, не знает толком, кем и зачем он составлен, герои романа не понимают, будут ли фигурантам этого списка в конечном итоге должности давать или головы отрывать. Вернее, ясно, что не будет ни того, ни другого, а просто выпущенный один раз в бюрократическое плавание документ живет уже какой-то самостоятельной жизнью, порождая новые и новые коллизии, от которых смысла процессу ничуть не прибавляется.

Импульсивным движениям амебы пытаются придать значение добра или зла в зависимости от заказа, исполняемого аналитиком.

На сей раз мы видим пример того же самого на более высоком политическом уровне. Власти не только не имеют стратегии, но у них нет и тактики. Они просто реагируют на события рефлекторными действиями, не задумываясь о последствиях, а затем разбираются с последствиями собственных поступков, не пытаясь выстроить хоть какую-то линию поведения. Эту политическую линию должны придумывать за них придворные или, наоборот, оппозиционные политологи, пытаясь задним числом внести смысл туда, где его по определению нет. Импульсивным движениям амебы пытаются придать значение добра или зла в зависимости от заказа, исполняемого аналитиком.

Пропагандистская машина НТВ живет собственной жизнью (как и принадлежащая тому же «Газпрому» пропагандистская машина «Эха Москвы»), чиновники в Администрации президента решают текущие вопросы, не заморачиваясь стратегическими приоритетами и не зная даже точно о перспективах собственной карьеры, которая в любой момент может принять самый неожиданный оборот из-за очередной непредсказуемой реорганизации, бессмысленной и беспощадной. Похитители Развозжаева отрабатывали конкретный заказ, и не исключено, что логика их действий была чисто коммерческой. В свою очередь Следственный комитет должен возиться с сюжетом, который падает им на голову неизвестно откуда, в тот самый момент, когда они надеялись благополучно (для себя) завершить дело, и, сбросив материалы в судебные инстанции, забыть про все это, как про кошмарный сон. Каждый делает что-то свое, а в результате выходит что-то такое, чего не хотел никто.

Можно, конечно, сказать, что и в 1937 году развернулся стихийный процесс, вышедший далеко за пределы того, что ожидал или планировал Сталин (материалы знаменитого Смоленского архива, исследованного на Западе в 1970-е, наглядно свидетельствуют, что уже к 1938 году сталинский центр предпринимал отчаянные усилия, пытаясь остановить хаотически разрастающуюся вакханалию взаимных обвинений и расправ в аппарате партии). Но не надо путать трагедию с фарсом. Буржуазная Россия начала XXI века не тянет на сравнение со сталинским СССР. Персонажи мелки, страсти ничтожны, цели незначительны. По обе стороны баррикады. Не те люди, не те интересы, не те идеи. За «бабки» можно убить, но невозможно организовать террор.

Стихия, с которой мы сталкиваемся, порождена постепенным разложением бюрократии и потерей управления в государственной машине. Управляемая демократия Владислава Суркова выродилась в неуправляемую псевдоавтократию. Потому что авторитаризм в сегодняшней России так же фиктивен и симулятивен, как и демократические процедуры. Ясное дело, что отдельные игроки даже в таких условиях пытаются совершать какие-то осмысленные действия и выстраивать какие-то перспективы. Только вот что из этого получится?

Не так давно, один господин, близкий к власти, доверительно сообщил мне: «Мы сейчас хотим быть злыми, чтобы потом показать всем, какие мы на самом деле добрые». Очень милая затея, согласился я. Однако откуда уверенность, что потом удастся опять стать добрыми? И главное, почему вы считаете, что вам поверят?

Мой собеседник погрустнел и ничего не ответил.