Чтобы два раза не ездить

Владимир Юровский поздравил Клода Дебюсси и Валентина Сильвестрова

Владимир Юровский опробовал новый метод оконцертнивания Москвы, являющийся неким производным от европейского. Берлинский филармонический оркестр, скажем, играет одну программу у себя дома три раза подряд, всякий раз набирая зал. Считается, что Москва к такому еще не готова. Но Юровский в поисках более высокого КПД предлагает компромиссный вариант. За один приезд к своему Госоркестру он готовит не одну программу, а формально — полторы (то есть повторяется одно отделение из двух), фактически — две, потому что играются они в разных залах и, соответственно, для разной публики.

Публика, даже собирающаяся на выступление одних и тех же исполнителей, в Большом зале консерватории и Концертном зале Чайковского действительно разная. В Большом зале (в котором, к слову, из-за его нынешней странной концертной политики уже почти нечего слушать) все-таки еще тлеют представления о нем как о храме, посетитель которого — существо высшей расы, сопричастное и осведомленное. Зал на «Маяковской» — место гораздо более простецкое, демократичное, простолюдинное. С одной стороны, сюда органично вписываются просветительские преамбулы Юровского, которые мы получили одним роскошным пакетом вместе с Юровским-дирижером и Юровским — составителем программ. Здесь слушатель не обидится, что ему все разжевали и объяснили про исполняемую музыку, наоборот, порадуется, что о нем подумали. С другой стороны, здесь надо быть готовым к топоту каблуков, c которым во втором отделении прямо во время Малера тетеньки с авоськами спешат на свою маршрутку.

Особенно было жалко тех, кто уходил после третьей части Пятой симфонии, аккурат перед бессмертным Adagietto, самой красивой музыкой за весь вечер. Казалось бы, уже вытерпели и раннего, атонального Валентина Сильвестрова (российская премьера Третьей симфонии под названием «Эсхатофония», написанной в 1966 году), и его же позднего, медитативного, но не менее требовательного, состоящего из пауз (Sanctus — фортепианный бис Валерия Афанасьева). Осталось потерпеть всего несколько секунд — и будет счастье. Но маршрутка и любимый сериал не ждут. Маэстро, надо сказать, столь показательно выжидал после каждой части симфонии, когда стихнут каблуки, что их владелицы, мне кажется, должны бы были провалиться на месте от стыда. Но нет, ничего такого не случилось.

Итак, в этот приезд своего звездного шефа Госоркестр сыграл два концерта. Тот, что в зале Чайковского, отмечал 75-летие уважаемого, но почти непредставимого в московской симфонической программе классика советского авангарда и «новой простоты» Валентина Сильвестрова, волею исторического процесса оказавшегося теперь заграничным украинским автором. Острые стеклянные бусинки разной величины и конфигурации, из которых состоит это его, еще далекое от «простоты», сочинение, оказались оркестру на удивление к лицу.

Другой концерт, тот, что в консерватории, отмечал 150-летие Дебюсси. И тут верный себе маэстро тоже не стал идти проторенными путями, а выбрал три фортепианные прелюдии в недавней оркестровке британского композитора Колина Мэтьюса — «Шаги на снегу», «Затонувший собор» и «Фейерверк». Этакий стереоскопичный Дебюсси в 3D. Обязательные вставки новых партитур в программу с хорошо продаваемой классикой — хоть и головная боль для филармонии, отчисляющей процент со сборов (о его величине сейчас как раз идет судебный процесс с Российским авторским обществом), но неукоснительное правило Юровского, которое, кажется, вот-вот станет наконец модным трендом.

Еще один выверенный шаг в сторону от мейнстрима — солист в обеих программах. Французский житель Валерий Афанасьев, похожий на подуставшего героя какого-то европейского артхаусного кино, — поэт, философ, гурман, знаток вин, коллекционер антиквариата и одновременно этакий enfant terrible в возрасте. Кажется, что он занимается любовью с роялем — без страсти, но очень умело и со смаком. Он делает все, чтобы музыку невозможно было узнать. Сольные каденции — выпендреж полушепотом почти на грани скандала. Не то чтобы все ноты технически идеально сыграны, но те, что сыграны, мимо ушей не пролетят. К этому можно очень по-разному относиться. Но, пожалуй, тот факт, что такие проверенные ребята, как Моцарт (Девятый концерт в первый вечер) и Бетховен (Первый концерт во второй), в его исполнении разбудили у публики столько разномастных чувств — и агрессию, и смех, и восторг, — уже сам по себе вызывает уважение.

Что касается оркестра, то его аккомпанемент был предельно тих, скромен и услужлив, хотя венский классицистский репертуар — совсем не его конек. Это большой оркестр больших возможностей — что и продемонстрировала Пятая симфония Малера в оба вечера. Без соплей и слюней, без томления и висконтиевской «Смерти в Венеции», с которой, казалось бы, навсегда связана эта музыка, жесткая, решительная, разобранная на оркестровые атомы и сверкающая ими всеми по отдельности и вместе — вот такая была Пятая Малера от Юровского.

Следующий концерт маэстро с Госоркестром совпадает с гипотетическим концом света 21 декабря и посвящен 80-летию Родиона Щедрина.