«Радио Свобода»: журналисты против бюрократов

Бывший директор Русской службы «Радио Свобода» МАРИО КОРТИ о реформировании радиостанции, его причинах и следствиях

1

Когда меня лишили поста директора Русской службы РС и увольняли, мне было трудно представить, что всего лишь через несколько лет BBG (Board of Broadcasting Governors) вместе с руководителями РС-РСЕ поставят под угрозу само существование Русской службы.

«Поставят под угрозу» мягко сказано. Недавним увольнением большинства членов московской команды, включая лучших журналистов, президент РС-РСЕ Стив Корн и его приспешники нанесли смертельный удар по этой славной службе.

Среди уволенных или ушедших в знак солидарности с коллегами оказались Михаил Соколов, Анна Качкаева, Елена Фанайлова и Марина Тимашева.

BBG и администрации РС-РСЕ всегда было нелегко найти общий язык с творческим коллективом радио, с его талантливыми профессионалами. Почему?

Реформы на «Радио Свобода» начались к середине десятых годов. Процессу, который получил название «revamping», предшествовало увольнение четырех сотрудников-ветеранов — меня, Сергея Юрьенена, Тенгиза Гудавы и Льва Ройтмана. Этой темы я отчасти касался в моем интервью, опубликованном в двух вариантах соответственно во Free Media Online и интернет-еженедельнике «Мы здесь».

Руководство требовало обновлений, но источником вдохновения реформаторов оказалась старая советская новостная программа «Время». «Либерти лайв» был переименован во «Время Свободы». Передачу «49 минут джаза» сначала отменили, потом, когда поняли свою ошибку, восстановили, переименовав во «Время джаза». Другие программы получили названия «Время политики», «Время гостей», «Время и мир», «Границы времени» и т.д.

Изменения (о)казались косметическими, а ущерб незначительным. Но в ретроспективе мы видим, что это было только начало.

Думаю, никто не станет спорить, что Роберт Оппенгеймер, Энрико Ферми и их коллеги сыграли гораздо более значительную роль в успехе Манхэттенского проекта, чем его руководитель генерал Лесли Гровс. Оппенгеймер и его команда ученых знали куда лучше военного бюрократа, что надо было делать. Гровс называл их «дорогостоящим сборищем идиотов и кретинов». Но имена Оппенгеймера и Ферми сегодня известны во всем мире, мало кто знает Гровса и членов его армейской группы администраторов и техников. Оппенгеймер и Гровс говорили на разных языках (один — на языке физики, другой, хотя и был инженером, — на языке бюрократии). И все же в конце концов они сумели найти общий язык.

Так и тут. Журналисты Русской службы гораздо важнее для успеха дела — казалось бы, общего, — чем любой член BBG или административный сотрудник РС-РСЕ. Настоящую работу делают именно журналисты. Они эксперты. «В курсе» и «в теме». Они по определению «знают лучше». Они — на первой линии фронта. Они представляют собой лицо радиостанции. Для слушателей важно не только то, что им говорят на волнах «Радио Свобода», но и кто говорит. Важны личности ведущих программ.

В России, на которую вещает «Радио Свобода», фамилия Соколов имеет определенное значение. Михаил Соколов вошел в историю журналистики. Он и его коллеги — звезды «Свободы». Успех радио, среди прочего, обеспечен личностями, которые там работают. Чем ведущие значительнее именно как личности, тем лучше для организации. Слушателей «Радио Свобода» совершенно не волнуют фамилии закулисных администраторов — будь то Тримбл, Корн или Рагона.

Эти банальные истины я пытался объяснить моим руководителям. Тщетно. Не доходило. Они были убеждены в собственном, более высоком понимании вещей. Для них Русская служба «Радио Свобода» была слишком уж «на виду», пользовалась чрезмерным, по их мнению, авторитетом внутри и за пределами организации. Слишком в ней было много сильных личностей.

И с этим административные кадры не могли смириться. Бюрократы РС-РСЕ видели только одну сторону медали: «Дорогостоящее сборище идиотов и кретинов».

Это отношение руководства и административных кадров РС-РСЕ к творческому составу Русской службы не изменилось.

Но при желании эти слова вспомненного мной тут Гровса можно повернуть и в сторону бюрократов.

Некогда существовала BIB (Board for International Broadcasting), специальная комиссия по надзору за функционированием РС-РСЕ. Она состояла из американских знаменитостей, которые прекрасно понимали, чем занимаются руководители и специалисты обеих радиостанций.

Члены BIB обращались за сведениями о том, что происходит в Советском Союзе или в странах Восточной Европы в той или иной сфере, к экспертам, как правило, к редактору радио или к аналитику соответствующего исследовательского отдела. Они не ходили к президенту или директорам РС-РСЕ за пересказом.

Теперь вместо BIB мы имеем BBG. Вместо последнего достойного президента РС-РСЕ Кевина Клоза мы имеем Стива Корна.

На днях в результате «спецоперации» по уничтожению лучших кадров «Радио Свобода», организованной Стивеном Корном и его заместителем Джулией Рагоной в условиях строгой конспирации, были уволены или ушли сами многие другие ценные штатные и внештатные сотрудники Московского бюро.

Эксперт по российским средствам массовой информации, телекритик Анна Качкаева ушла по собственному желанию в знак солидарности с коллегами. Она пишет: «После Интерньюса... я никому не желаю пережить пять часов локаута. Эти операции... очень похожи по картинке (навсегда запоминаются чужие, хорошо выбритые мужчины в темных костюмах на кухне и у входных дверей)». Позорный и устрашающий спектакль, сопровождавший увольнения, детально описан в комментарии американского сайта BBG Watch под названием «“Special Operation” at Radio Liberty in Moscow, Part 1, Part 2».

Уволен Владимир Абарбанель, координатор региональных корреспондентов и многолетний ведущий «Корреспондентского часа». Еще когда проводилась предыдущая «реформа» работы Русской службы, руководство РС-РСЕ решило, что вещание на регионы России несущественно: «лучше сосредоточиться на Москве». Теперь они и на Москву перестанут вещать.

Михаил Соколов, один из лучших политических аналитиков в России, считает, что — несмотря на известные ограничения для иностранного вещания, вступающие в силу 10 ноября, — возможно продолжение радиовещания на Москву. Руководители РС-РСЕ не консультировались с ним по этому и по другим вопросам. Они уволили Михаила Соколова.

Основные функции генерала Гровса в Манхэттенском проекте заключались в добыче необходимых финансовых средств, выборе местностей, обеспечении проекта техническими средствами, координации работы групп ученых.

Функции BBG и административного персонала РС-РСЕ аналогичны: гарантировать все необходимые средства, позволяющие журналистам успешно выполнить свою работу.

Но главная и самая существенная задача руководства и административного аппарата РС-РСЕ — обеспечение радиостанции качественным радиосигналом и его распространение.

Именно тут они и провалились.

А провалившись, поспешили спихнуть всю ответственность за относительно низкие рейтинги на Русскую службу и принялись ее реформировать. Хорошее радио (а им досталось очень хорошее) или плохое — рейтинги все равно будут низкими, если паршиво с сигналом и распространением программ. Неужели этого они не понимали? Или делали вид, что не понимают?

А ведь были интересные предложения. Была свободной и доступной в Москве частота на FM. Почему бы за это не ухватиться? Но им было не до того.

Появилась конкретная возможность организовать средневолновое вещание на Северо-Западе России. И совершенно сознательно была ими отброшена.

Если Михаил Соколов считает, что — несмотря на известные ограничения для иностранного вещания, вступающие в силу 10 ноября, — продолжение радиовещания на Москву было возможным, то я согласен с Соколовым. Только для этого менеджменту РС-РСЕ надо было немножко пошевелить мозгами и показать свою способность к гибким решениям. Никто еще не отменял букву Р в аббревиатуре РС-РСЕ, означающую «радио». В конце концов, можно распространять цифровой и аналоговый сигналы через спутник — ведь в России множество кабельных сетей и индивидуальных тарелок. Были — и есть — другие возможности и комбинации.

Провалившись в деле обеспечения радиостанции качественным радиосигналом и его распространения, BBG и руководители РС-РСЕ решили отменить радио и сосредоточиться на интернете.

Однако — нет. Решено было капитулировать безоговорочно. Никакого давления на соответствующие власти. Никакого использования дипломатических каналов США с целью получения концессий на основании того, что радиопрограммы «Голоса России» и телепрограммы Russia Today широкодоступны в США на AM, FM, в кабельных сетях и на спутниковых каналах.

Существует еще одна культурная пропасть между бюрократами и журналистами РС. Вопрос имеет отношение к трудовой этике и к трудовым обычаям. Дело в том, что журналисты и техники должны обеспечивать эфир 24 часа в сутки и семь дней в неделю. Если нужно, они работают по ночам, по субботам и воскресеньям. Те же — администраторы — кое-как присутствуют на работе восемь часов в день с понедельника по пятницу. Журналисты вправе ожидать больше поддержки и понимания со стороны административного персонала, включая руководителей. Но эти ожидания страшно раздражают бюрократов. Когда я работал на РС, у меня иногда возникало подозрение, что американские руководители были бы куда более счастливыми, если б могли совсем покончить с радиовещанием. Я тогда еще не осознавал, что это было предчувствием нынешних перемен...

Позорно провалившись в деле обеспечения радиостанции качественным радиосигналом и его распространения, BBG и руководители РС-РСЕ теперь решили отменить радио и сосредоточиться исключительно на интернете. И первым делом, как бы безумно это ни выглядело, они арендовали новые, более просторные и дорогостоящие помещения. Затем — уволили всю интернет-редакцию и лучших журналистов Московского бюро. Главред (отныне бывший) интернет-сайта РС Людмила Телень заявила, что за три года работы ее команды посещаемость сайта увеличилась в 10 раз, индекс цитируемости «Свободы» поднят на второе место после «Эха Москвы», за полгода привели 17 тысяч людей в аккаунт «Свободы» в ФБ и более 21 тысячи в Твиттер. И все это — без дополнительных вложений. У меня нет оснований ей не верить.

Новым директором Русской службы президент РС-РСЕ Стив Корн назначил Машу Гессен.

Одно все-таки объединяет команду Гровс—Оппенгеймер и команду Корн—Гессен. Им удалось создать оружие массового уничтожения, что бы ни говорила менеджер Московского бюро РС Елена Глушкова, во всеуслышание отрицающая очевидный факт массовых увольнений.

Маша Гессен говорит, что будет придерживаться традиций «Радио Свобода» — традиций объективной журналистики. Однако традиции РС далеко не ограничиваются беспристрастными репортажами и хроникой. Есть еще авторские передачи и комментарии. В РС-РСЕ есть две составляющие: «Радио Свобода» и «Радио Свободная Европа». Я заметил, что Маша Гессен в своих недавних заявлениях часто говорила о «Радио Свободная Европа». Но ведь ни один российский слушатель, ни один журналист Русской службы никогда не спутает «Радио Свобода» со «Свободной Европой». А это говорит о том, что Маша Гессен мало знакома с традициями.

В СМИ не особенно подчеркивался тот факт, что после первого предложения о работе на РС Маша Гессен отказалась. Предпочла другую работу. И только когда с этой другой уволили, она приняла предложение Стива Корна. Это говорит о предпочтениях нового директора. РС для нее не приоритет, а лишь второй выбор.

Почему Стив Корн выбрал именно Машу Гессен?

Возможно, ему показалось, что он и Маша Гессен говорят на одном языке. Тут его ждет разочарование. Некоторыми своими публичными заявлениями Маша Гессен уже создала ему немало проблем, а ждут Стива Корна еще большие неприятности. Ему следовало бы внимательнее взглянуть на ее профессиональную историю.

Итог всего этого?

Михаил Соколов, Анна Качкаева, Марина Тимашева, Елена Фанайлова и их прекрасные коллеги — прошу прощения, что не называю всех по имени, — навсегда вписали себя в постперестроечную историю РС-РСЕ.

О Стиве Корне если и вспомнят, то лишь как о фигуранте, который своими неуклюжими движениями выплеснул с водой младенца. А говоря без метафор — как о горе-администраторе, который даже верных слушателей «Радио Свобода» сумел превратить в антиамериканцев.

2

Я работал на «Радио Свобода — Радио Свободная Европа» несколько лет на разных должностях. Одной из моих функций как руководителя было участие в приеме на работу и увольнении людей. Очень трудная задача с риском принять или уволить не тех. Были ошибки. Некоторые осознал и о них сожалею.

Так, когда я был директором Отдела самиздата, который публиковал с комментариями самиздатовские документы, поступавшие на Запад, я пытался уволить одного из сотрудников отдела, лучшего, вероятно, специалиста в своей области. Я был убежден, что своим поведением и подходом к работе он наносит отделу больше ущерба, чем приносит пользы. Мое решение произвело большой переполох как внутри РС-РСЕ, так и за его пределами. Пошли письма протеста сотрудников «Свободы» и ученых со всего мира. Начальство испугалось и отменило мое решение.

Во время радикальной перестройки Научно-исследовательского института РС-РСЕ я, как замдиректора Отдела информационных ресурсов, участвовал в привлечении посторонних партнеров для выполнения функций, ранее выполнявшиеся внутренними силами. Это казалось гораздо более дешевым решением. В результате наш Отдел мониторинга был закрыт, а его сотрудники уволены.

В ночь с 13 на 14 апреля 2001 года группа медиаменеджеров во главе с американским гражданином Борисом Йорданом и бывшим сотрудником «Радио Свобода» Владимиром Кулистиковым захватила НТВ (ирония судьбы!). Директор Московского бюро Савик Шустер, самый популярный ведущий новостных передач РС, которому до этого руководство РС-РСЕ разрешало комментировать футбольные матчи на НТВ, решил, что больше никогда не будет работать на НТВ. Каждый божий день в течение целых трех недель Савик в эфире «Либерти лайв» осуждал захват НТВ как покушение на свободу слова в России. И вдруг он появляется в эфире НТВ и комментирует футбол.

Тогда я был директором Русской службы. Мне было очевидно, что своим решением сотрудничать с газпромовской командой Савик подрывает доверие слушателей «Радио Свобода». Кроме того, я был уверен, что новое руководство НТВ непременно использует участие Савика в их эфире для отведения критики: «Какой захват, какое покушение на свободу слова, о чем вы говорите, когда даже популярнейший человек со “Свободы” сотрудничает с нами». Я решил, что если Савик настаивает на продолжении сотрудничества с новым НТВ, которое он сам раньше столь резко критиковал, то он должен покинуть «Радио Свобода». После долгих разговоров мы поставили Савика перед выбором: работать либо на НТВ, либо у нас. Он ответил, что хочет работать и у нас, и у них, но в любом случае не откажется от работы на НТВ. Я предложил его уволить. Мой непосредственный начальник Джеф Тримбл сопротивлялся этому решению, но мне удалось склонить на свою сторону начальников более высоких. Мой начальник предложил мне самому — раз инициатива моя — подписывать письмо об увольнении Савика. Я согласился, однако вышестоящее руководство приказало подписать письмо моему начальнику.

Большинство сотрудников в Праге поддержало мое решение, тогда как большинство сотрудников Московского бюро сочло, что мы мало сделали для того, чтобы уговорить Савика изменить свое решение. В результате разрыв, существовавший между пражской и московской редакциями, стал еще больше. Но это — другая история.

Отдаю себе отчет: у меня были свои проблемы в работе с некоторыми из наиболее талантливых и способных моих коллег.

Потом настал мой черед прощаться со «Свободой». За год до увольнения меня сняли с поста директора Русской службы. Насколько было возможно в ситуации, которая привела к моему понижению в должности, я сопротивлялся. Позже я понял, что был только маленькой частью этой славной организации. Русская служба «Радио Свобода» существовала до меня и будет существовать дальше. Одни люди уходят, их сменяют другие. Это нормально в любой динамичной, жизнеспособной организации. Однако всему есть мера.