Анатомия чудовищ. Стас Михайлов

ОЛЕГ КАШИН находит социокультурные смыслы в творчестве популярного певца

Панк — это тот, кого все ненавидят. Вот Людмила Зыкина — это панк.

Майк Науменко

Если бы у Стаса Михайлова, как когда-то у Пугачевой, была песня «Так же, как все» («Вы не верьте, что живу я как в раю и обходит стороной меня беда»), то в ней обязательно был бы куплет о ЦУМе — насколько я знаю, это единственное место в Москве, где можно запросто встретить Стаса, причем не просто ЦУМ, а второй этаж, корнер итальянской марки Billionaire. Говорят, Стас хочет стать рекламным лицом этого бренда, но уже два, что ли, года у него не получается, владельцы марки не идут навстречу, а Стас так и ходит в ЦУМ, фотографируясь со всеми желающими покупателями Billionaire.

Эта марка — гораздо менее народная, чем сам Стас. Ее типичный покупатель приезжает за покупками на Audi с номерами АМР, и я даже немного горжусь тем, что когда-то высказал гипотезу о причинах популярности Стаса — создав образ исполнителя «русского шансона» без криминальной составляющей, он, скорее всего невольно, создал образ поющего чиновника или даже силовика, то есть пацана, жизнь которого удалась без тюремных ходок и блатного сленга. Успех Стаса Михайлова — феномен, безусловно, социологический. Певцов Владимирского централа больше нет, где-то под Тверью раскапывают истлевшие останки их убийц, десять лет уже прошло. Появись сегодня на эстраде Михаил Круг со своим «Что ж ты, фраер, сдал назад», всероссийской суперзвездой он бы уже не стал, даже дальнобойщики, скорее всего, проехали бы мимо его песен (для дальнобойщиков теперь, если кто не знает, существует «Дорожное радио», принадлежащее, между прочим, МЧС, — и там тоже поет Стас Михайлов), да даже в эфире радио «Шансон» сейчас чаще звучат «ДДТ» и Высоцкий, чем классические песни «про тюрьму». Стаса Михайлова трудно назвать гением, но он, по крайней мере, был первым, у кого получилось переформатировать жанр, и даже те, кто пробовал это сделать до него, тот же Лепс, теперь идут следом за ним, не оспаривая его первенство в постшансоне.

Имя Стаса Михайлова много раз звучало в нашей дискуссии на «Бульваре читателей» во время Дня города — мы с Дмитрием Ольшанским и Юрием Сапрыкиным говорили о «народе» и «антинароде», и среди ключевых вещей, которые отделяют «народ» от остального общества, конечно, все называли «музон», основополагающим символом которого и является Стас Михайлов. Мне трудно сказать, какое дело «антинароду» до того, что слушает «народ», но все же, если выбирать, то пафосный семьянин с золотым крестом на волосатой груди — это не худший вариант того, что может звучать из чужих форточек. Русское кантри — оно может быть (и было) бандитским, может быть (и до сих пор претендует) кавказским, может быть (и было, вспомним вечную «Песню года») совковым, а стало в итоге стасмихайловским.

Я помню весну 2007 года, когда, где-то услышав песню «Берега мечты» со строчкой «Континенты не помеха нам, я весь мир сложу к твоим ногам», я понял (и написал об этом в ЖЖ), что это будет хит. Предсказать славу Стаса Михайлова тогда, я думаю, никто не мог, но это если о чем-то говорит, то только о состоянии общественной мысли, потому что теперь, задним числом, все кажется очевидным и понятным. В середине нулевых изменилась социальная структура общества, самыми престижными стали профессии, связанные с государственной службой, силовой и несиловой. У этих профессий есть своя этическая система (вполне пацанская), своя эстетика — какие-нибудь малахитовые шкатулки с налепленными на них бронзовыми щитом и мечом, в аэропортах такие продаются в сувенирных лавках. Своя, между прочим, вера — то самое мутантное православие, которое сейчас так возмущает среднестатистического читателя или автора COLTA.RU. И было бы странно, если бы у этой социальной группы, всерьез состоявшейся при позднем Путине, не было своей музыки. Она есть, и зовут ее Стас. Кстати, слышали бы вы, как «Вокал-бэнд», знаменитая в свое время джазовая группа, работавшая с Пугачевой и Макаревичем, а теперь поющая со Стасом, исполняет на его концертах молитву Богородице — хоть и не на солее, но все равно панк-молебен.