Подсчет цыплят

В начале премиального сезона СТАНИСЛАВ ЛЬВОВСКИЙ вспоминает некоторые важные поэтические книги 2012 года

Поэтических премий у нас не то чтобы много, к тому же одна из них — «Московский счет» — вручается летом, на Открытом книжном фестивале. Тем не менее в связи с традиционным осенним оживлением премиальных хлопот нам показалось полезным провести небольшую инвентаризацию поэтического книгоиздания текущего года. Перед вами два списка: в одном — собрания сочинений и переводные издания, а в другом — отдельные книги активно работающих поэтов. Составление таких обзоров (особенно в том, что касается второго списка) — дело, разумеется, крайне неблагодарное. Сюда не включены важный сборник Никиты Сафонова «Узлы», книги Кирилла Медведева и Валерия Нугатова (о последних мы, впрочем, писали в свое время подробно, что отчасти нас извиняет), «Онтологические напевы» Алексея Цветкова, сборники Дмитрия Строцева и Александра Уланова.

Автор просит прощения у всех, чьи книги не попали в этот перечень, и просит иметь в виду, что он, перечень, носит не просто волюнтаристский характер, но отражает в большей степени текущее внутреннее состояние составителя, чем что бы то ни было другое.

Собрания сочинений и переводные издания

 
Анри Волохонский. Собрание произведений в 3 томах

Анри Волохонский в нынешней России большинству тех, кто вообще знает о его существовании, известен в основном в качестве автора песен. Между тем его перу принадлежат без малого двадцать поэтических книг, два романа, несколько пьес, множество переводов, в том числе с латыни. Трехтомник, подготовленный Ильей Кукуем, специалистом по русской культуре рубежа XIX и XX веков, истории и теории кино и советскому андеграунду 1950—70-х годов, представляет собой практически полное собрание сочинений Волохонского. В первый том входят поэтические и драматические произведения, во второй — проза и статьи, в третий — переводы. То, что написал когда-то об авторе этого трехтомника Константин Кузьминский, — «он возникает за каждой значительной фигурой современного Петербурга. Его имя связано со всеми интереснейшими именами и школами, сам же он остается в тени» — уже давно перестало быть правдой. Волохонский — одна из центральных фигур русской поэзии второй половины XX века, русского литературного андеграунда — называйте как хотите, но выход этого трехтомника — событие.

Волохонский А. Собрание произведений в 3 т. / Составление, предисловие и примечания Ильи Кукуя. — М.: Новое литературное обозрение, 2012

 
Лев Лосев. Стихи

Об этой книге мы уже писали весной. Перед нами первое объемное собрание поэта — и значение его переоценить трудно. То, как мало критиков откликнулось на выход этой книги, — поразительно и очень печально. Между тем Лосев, пишущий, как замечает в предисловии Сергей Гандлевский, «на диковинном наречии советского социального отщепенства», оказывается в наши дни неожиданно актуальным не только в собственно поэтическом (это не подлежало сомнению), но и в каком-то газетном, что ли, смысле: «“Извини, что украла”, — говорю я воровке; / “Обязуюсь не говорить о веревке”, — говорю палачу. / Вот, подванивая, низколобая проблядь / Канта мне комментирует и Нагорную проповедь. / Я молчу. // Чтоб взамен этой ржави, полей в клопоморе / вновь бы Волга катилась в Каспийское море, / вновь бы лошади ели овес, / чтоб над родиной облако славы лучилось, / чтоб хоть что-нибудь вышло бы, получилось. / А язык не отсохнет авось».

Лев Лосев. Стихи / Предисловие Сергея Гандлевского. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2012

 
Ян Сатуновский. Стихи и проза к стихам

Поэт и исследователь русской неподцензурной литературы Иван Ахметьев при участии О.А. Буркова, В.И. Орлова, П.А. Сатуновского и М.А. Сухотина подготовил почти полное (за вычетом газетных стихов довоенного и военного времени и стихов для детей) собрание Яна Сатуновского, больше восьмисот страниц, — и заполнил тем самым очевидное зияние в отечественном поэтическом книгоиздании. Том этот, если учесть масштаб и фигуры автора, и его влияния на современную русскую поэзию (пусть часто и опосредованного), должен был выйти давным-давно. Хорошо, что это наконец произошло.

Ян Сатуновский. Стихи и проза к стихам / Сост., подг. текста и комментарии И.А. Ахметьева. — М.: Виртуальная галерея, 2012

 
Пауль Целан. Говори и ты

Целана переводили на русский много. Тем не менее выход этого сравнительно небольшого (около ста страниц) сборника переводов Анны Глазовой — отрадное и важное событие. В предисловии Глазова пишет: «В этой книге собраны переводы стихотворений, субъективно для меня важных. Перевод этих текстов означает для меня один из способов чтения, способ сконцентрировать рассеивающееся внимание. У меня нет задачи охватить все творчество Пауля Целана — задачи, с которой мне не удалось бы справиться. С читателем же я хочу поделиться своими переводами не столько потому, что жду интереса к моему субъективному взгляду, сколько потому, что считаю многообразие переводов необходимым условием для первого знакомства с автором». Субъективный взгляд Глазовой — из тех, к которым действительно стоит проявить интерес.

Пауль Целан. Говори и ты / Составление, перевод с немецкого и комментарии Анны Глазовой. — New York, Ailuros Publishing, 2012

 
Илья Каминский. Музыка народов ветра: избранные стихотворения

Илья Каминский — американский поэт, эмигрировавший из СССР (точнее, из Одессы) в возрасте 16 лет и пишущий по-английски. Его первая книга Dancing in Odessa (Tupelo Press, 2004) была удостоена четырех премий, а журнал ForeWord назвал ее лучшей поэтической книгой года. Подборка из его следующей книги, Deaf Republic, получила престижную премию журнала Poetry Magazine. Важно в этой книге и то, что оптика переводчика — харьковского поэта Анастасии Афанасьевой, лауреата «Русской премии» в поэтической номинации, — некоторым образом родственна оптике Каминского. Переводы очень хороши: «Пока на странице еще остается немного света, / в чужом пальто, он сбегает вместе с женой. / Одежда пахнет потом; / следом бежит собака, / облизывая землю, по которой они шли. // В кухне, на лестничной клетке, перед туалетом / он покажет ей путь тишины, / радио останется вещать самому себе. / Они занимаются любовью в темноте, / но у соседа есть бинокль, / он наблюдает, на его веки садится пыль. // В 30-е годы: Петербург — замерзший корабль. / Соборы, кафе, они идут / по Невскому проспекту, пока Новое Государство / вонзает в них свои булавки».

Илья Каминский. Музыка народов ветра: избранные стихотворения / Перевод с английского Анастасии Афанасьевой. — New York, Ailuros Publishing, 2012

 
Всеволод Некрасов. Стихи

Авторский свод стихов одного из людей, придумавших московский концептуализм, — и одного из самых значительных русских поэтов. Книга, включающая в себя стихи 1956—1983 годов, составлена самим автором, а подготовлено издание Михаилом Сухотиным, Галиной Зыковой и Еленой Пенской. Некрасов придумал совершенно новый, удивительный способ говорить по-русски — а может быть, стоит сказать «новый русский язык». Тираж у книги неожиданно большой по нынешним временам — 2000 экземпляров. Хотя, если вдуматься, и этого мало.

Всеволод Некрасов. Стихи. — Вологда, Библиотека московского концептуализма Германа Титова, 2012

Авторские сборники

Александр Анашевич. Птички Бабочки Мертвячки

Первая за десять лет книга воронежского поэта Александра Анашевича: «в каждом камне много всего / только ты не увидишь и надо ли тебе знать / ты ведь женщина и у тебя / в голове между ног — ничего-ничего // летает летает птица говорит: / “у кого имя как у меня / буду любить посылать разноцветные перья / имя мое послушай какое сладкое — серафим / за волчицы сосок за римское обнаженное солнце / отдам любое свое перо / любимого птенца”».

Александр Анашевич. Птички Бабочки Мертвячки: стихотворения. — Тверь—СПб.: Kolonna Publications; Порядок слов, 2012

 
Павел Гольдин. Чонгулек. Сонеты и песни. Тексты, написанные без ведома автора

Третья книга живущего в Крыму Павла Гольдина, являющегося среди прочего зоологом, специалистом по дельфинам, включает в себя стихи 2009—2012 годов. «Гольдин явно ищет способы подобраться к невыразимому, показать те явления внутренней и внешней реальности, которым и названия-то нет, отчего они, казалось бы, должны оставаться вне языка. Но Гольдин о них пишет и даже безжалостно препарирует собственный орган письма», — говорит о нем Василий Костырко. Новые тексты имеют, кажется, более разомкнутый в непосредственное переживание современности контур, при том что фирменная гольдинская метафорика, текучая и трудноуловимая, — на месте: «Следы Советского Союза / сохранились на огромной территории — / от Минусинской котловины / до долин Меконга и Дуная / (льняная скатерть с пятнами соуса). / Польская путешественница Мария Нагая / пишет о развалинах с характерными / орнаментами и гранитными стелами / немного южнее Керчи, у озера. / Большинство исследователей и экспертов / связывает Советский Союз / с мегалитическими памятниками Мальты, / Родоса и Гибралтара, доколумбовыми / радужными птицами Юкатана, / каннибалами Харькова и Оренбурга».

Павел Гольдин. Чонгулек. Сонеты и песни. Тексты, написанные без ведома автора: Книга стихов. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2012

 
Василий Ломакин. Последующие тексты

Для Василия Ломакина, чьи стихи впервые были опубликованы всего десять лет назад, в 2002 году, эта книга — вторая по счету. Однако в коротком списке премии Андрея Белого побывали уже два его сборника: «Русские тени» — в 2003 году и «Цветы в альбом» — в 2011-м. Новая книга, возможно, окажется неожиданностью для тех, кто не следил за Ломакиным после первой книги, — но он все так же остается одной из самых оригинальных, ни на что не похожих фигур нынешнего русского поэтического пространства: «то не адам еву мерит / един во двух три вообразует // три-четыре извержены Ваала / четыре радуются языка света // пятая же колонна марширует / пятка шестого ся мацерирует // не плясать чечетку богатому / с ганнибалами и гитлерами // изступили ума гамадрильцы / биоумирая от белого снега // самка россии цветик вертит / дам мол своим ваней смерти».

Василий Ломакин. Последующие тексты: Книга стихов. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2012

 
Иван Ахметьев. Ничего обойдется

К сожалению, очень небольшая, первая за десять лет книга Ивана Ахметьева, несколько неожиданно вышедшая в издательстве «Самокат». В сборник вошли стихотворения разных лет, статья автора «Минимализм в русской поэзии», отрывки из интервью и статей об Ахметьеве. Заглавный текст сборника: «солнце еще не встало / а птички уже поют // ничего / обойдется».

Иван Ахметьев. Ничего обойдется / Илл. Марии Грачевой. — М.: Самокат, 2012

 
Николай Звягинцев. Улица Тассо

«Если отождествить музыку с поэзией (а это не запрещенный прием), то можно сказать, что стихи Николая Звягинцева — это движущаяся архитектура. И дело тут не столько в соответствующем образовании, полученном поэтом (хотя оно, конечно, оставило свой след), сколько в особом устройстве текстов, словно бы построенных, возведенных из некоторого прочного, но в то же время подвижного (за счет самой динамики речи) материала», — пишет об этой книге Кирилл Корчагин. Я не согласен, впрочем, с ним в той части рецензии, где утверждается, что в «Улице Тассо» Звягинцев возвращается к прежней манере: напротив, внутренняя динамика и напряжение здесь куда выше.

Николай Звягинцев. Улица Тассо / Предисловие М. Нилина. — М.: Новое литературное обозрение, 2012

 
Фаина Гримберг. Четырехлистник для моего отца

Гримберг — историк, специалист главным образом по Балканам, автор научно-популярных книг по истории России и нескольких десятков (!) романов, а также переводов с английского, болгарского и греческого. Это первое ее большое избранное — вообще в качестве поэта она известна сравнительно мало, и это несправедливо. «Фаина Гримберг не направляет читателя в бесконечный гипноз, не показывает точный, выверенный математический и загробный метемпсихоз, но ее стихи по-новому доказывают известную формулу Хлебникова: “пред смертью жизнь мелькает снова, но как-то скоро и иначе”. Подобные формулы мало затвердить назубок, нужно вспомнить доказательство. Это доказательство — сама жизнь, которая возобновляется у нас на глазах, прокатывая серсо детства человечества, — и александрийская красавица, гречанка, цыганка в мандельштамовском полушалке всякий раз оказывается девочкой, прибегающей из “дидаскалиона в старинных китайских кедах”».

Фаина Гримберг. Четырехлистник для моего отца: Стихотворения / Предисловие Виктора Iванiва. — М.: Новое литературное обозрение, 2012

 
Сергей Круглов. Натан. Борис Херсонский. В духе и истине

Книга эта, прежде всего, хорошо придумана. Она «о двух вымышленных православных священнослужителях. Сергей Круглов пишет об этническом еврее по имени Натан, который принимает сан священника и постоянно осмысляет и свое еврейство, и антисемитизм части своей паствы. Действие стихотворений этого цикла происходит, насколько можно судить, в 1990—2000-е годы. Герой Бориса Херсонского — старый епископ Гурий (Петров), который доживает свои дни в начале 1980-х. Когда возникла идея объединить оба цикла под одной обложкой, ее авторы решили «обменяться персонажами»: Херсонский написал стихи, которые мог бы сочинить Натан, а Круглов — стихи, которые могли быть созданы Гурием», — пишет в предисловии Илья Кукулин. И продолжает: «Гурий и Натан постоянно демонстрируют желание и способность понимать Другого. Конечно, эти черты — важнейшая часть поэтики (и этики!) их авторов. В тот момент, когда оба цикла оказались объединены в рамках единого замысла, поэмы вступили в диалог и взаимодействие. Диалог положен в основу организации книги и формирует сознание обоих ее персонажей. Эта книга показывает: только живя на границе между привычным и чужим, православный — как, вероятно, и представитель других религий — может вносить смысл в этот мир». Неожиданно актуальное чтение, напоминающее нам, среди прочего, о том, что православие — это не только бесноватые казаки и средневековые законы о богохульстве.

Сергей Круглов. Натан. Борис Херсонский. В духе и истине / Предисловие Ильи Кукулина, послесловие Ирины Роднянской. — Нью-Йорк: Айлурос, 2012

 
Андрей Черкасов. Легче, чем кажется

«Легче, чем кажется» — первая книга автора, сравнительно много, впрочем, публиковавшегося — но в основном в периодике. Неожиданно спокойные — по крайней мере, внешне — тексты чем-то, на первый взгляд, родственны прозе Дмитрия Данилова с ее внимательной фиксацией обыденности. Все, что происходит в этих стихах, происходит далеко, в глубине — но они достаточно прозрачны, чтобы это происходящее касалось нас непосредственно. Название только запутывает следы: не легче, а тяжелее, чем кажется. Не проще, а труднее, плотность среды выше, сил на преодоление нужно больше. «Проснувшись не вовремя, / встать и ответить перед собой — // чем живут жучки / в своих крупяных домах? // для чего ждут повтора / ночных / новостей? // кто и когда / первым / пересекает / детский Таганский парк? // пока матроны московские / рассыпают / растенья / по черной земле, / повторяя друг другу: / бегония, колеус, агератум // пока числа и знаки / ложатся легко / на билеты / государственных лотерей».

Андрей Черкасов. Легче, чем кажется / Серия «Поколение», вып. 34. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2012