Веревка от профсоюза

Шум, поднятый вокруг книги «Как взрослеет мое тело», отлично демонстрирует механизм работы цензуры в том ее варианте, который было решено развернуть на третьем путинском сроке

Никакой, на самом деле, новости здесь нет. То есть не то чтобы совсем нет, но состоит она по большей части в том, что Павел Астахов, уполномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребенка, решил сообщить ее в своем твиттере. Medium is the message, такое дело. Историю придется изложить (коротко) с самого начала, поскольку в многочисленных материалах на эту тему, опубликованных теперь уже примерно везде — от «Российской газеты» до безвестных блогов с пятью читателями, переврано примерно все — начиная с имени автора и названия.

Издательство АСТ имело неосторожность в 2011 году выпустить в свет книгу Валерии Фадеевой (а не Евгении, нет, и не Фалеевой) под названием «Как взрослеет мое тело». Книга предназначена для девочек, есть еще такая же для мальчиков (налетайте, кстати, если кому нужно, «Озон» со своего сайта оба издания уже выпилил), но какая именно попалась на глаза президенту родительского комитета Екатеринбурга Евгению Жабрееву — непонятно. Одна из двух, в общем, а то, может, и обе сразу. Общественники, как пишут нынче в газетах, «забили тревогу» и, собственно, пожаловались Астахову. Издательство АСТ довольно быстро разоружилось перед партией: официальный представитель издательства Светлана Соколова вроде бы сама позвонила Жабрееву, а в интервью РСН сказала вот что: «Руководство издательства в соответствии с новым федеральным законом приняло решение остановить допечатку книги Валерии Фадеевой “Как взрослеет мое тело”, выпущенной в 2011 году. Также по этическим соображениям мы решили изъять из магазинов и уничтожить остатки тиража. Издательство приносит извинения всем читателям». Собственно говоря, это все. Ну разве можно еще упомянуть, что Фадеева со своего сайта упоминания о книге тоже выпилила — и ее можно понять.

Жабреев — вигилант примерно того же рисунка, что и Ройзман, только что без мрачной ройзмановской харизмы: похож он, как можно видеть, скорее на депутата Милонова. Сходство это не совсем просто так. Жабреев является одним из подписантов письма в местное Заксобрание с требованием принять в Екатеринбурге аналог позорного питерского закона о запрете пропаганды гомосексуализма. Заботы об ограничении гражданских свобод вверенная Жабрееву организация сочетает с другими, частью вполне мирными, а частью не слишком: проверки школьных столовых, поиски пропавших детей, противодействие ювенальной юстиции, рейды без полиции по квартирам вышедших на свободу педофилов и с полицией по неблагополучным семьям. Как сочетаются полицейские рейды с борьбой против ЮЮ, спросите у Жабреева сами, я не знаю. Точно так же, как и у Ройзмана («Наркоман — не человек»), у Жабреева есть свое мотто: «Бывших насильников не бывает».

То есть не только новости нет, но и вся эта история сама по себе не стоит выеденного яйца. Единственная проблема с книгой Фадеевой — в маркировке «Для детей 8—11 лет», которую АСТ, кажется, шлепает на все подобные издания без разбору. Родители, книгу купившие, судя по отзывам на сайте «Лабиринта», это понимают. Вот одна мама пишет: «Книга написана неординарно, причем мне кажется, что однозначно она подойдет девочкам уже лет 14 и более... Брала своей дочке (10 лет), но пока не буду показывать... Особо откровенно и совсем не поэтично рассмотрены вопросы физиологии секса». А вот еще одна: «В аннотации к книге обязательно надо указать возраст ребенка, для которого она предназначена, т.к. в книге содержатся весьма откровенные рисунки и данные». Ну то есть да, не восемь-одиннадцать, а четырнадцать. Причем если в интернет-магазине маркировка сравнительно критична, то в обычном офлайновом — родители что, покупают ребенку книги, не пролистав их предварительно?

Книга Фадеевой сама по себе, может, прямо скажем, и не хороша — на рынке есть и более удачные издания. Но и в этом случае запрещать ее — какое-то глубоко бессмысленное занятие. Плохие книги из магазинов изымать не надо, они и так продаваться не будут — ну, если мы не считаем, что родители — враги своих детей (а это даже для общественников, кажется, слишком).

Но вот шум, поднятый вокруг всего этого Жабреевым и Астаховым, отлично демонстрирует нам механизм работы цензуры в том ее варианте, который было решено развернуть на третьем путинском сроке. Выглядит он так. Сначала государство с подачи искренних (ну reasonable doubt), но полностью лишенных представления о праве и целесообразности общественников из Госдумы вроде Мизулиной принимает драконовский закон. Вслед за этим приходит очередь общественников помельче, выступающих (с точки зрения начальства) в освященной советской традицией роли «полезных идиотов». Тут некоторым образом совершенно неважно, заботятся ли Жабреев со товарищи о детях искренне, преследуют ли свои сугубо политические или экономические цели или вообще сознательно обслуживают этот самый процесс введения цензуры (которую, как показывает пример все того же Ройзмана, очень скоро применят и к ним самим). Наконец, третьей составной частью этой конструкции является то, что в России по привычке называется судебной системой. Впрочем, в последнее время, в том числе и в мизулинском законе, взят курс на отказ от использования этого конструкционного элемента (из последних действий «Ростелекома» в Омске  можно видеть, как именно это работает). Отказ от этапа судебного разбирательства понятен — это совершенно бессмысленная трата денег налогоплательщиков и времени занятых людей из СК, прокуратуры и прочих полезных учреждений. Возни много — а итог все равно заранее известен. Если мелкий общественник не обратит внимания на какую-нибудь возмутительную книгу, так ему всегда можно подсказать, на это у нас есть Первый канал и газета «Жизнь». А дальше он, общественник, сам все сделает. Издательство (например, АСТ) само уничтожит остатки тиража и приползет на коленях к общественнику извиняться в Екатеринбург, а надо будет — так и в Петропавловск-Камчатский. А магазин (например, «Озон») сам не просто перестанет вредную книжку продавать, но и страницы с информацией о том, что такая была, удалит с сайта. А кто будет возражать — так он педофил, ату его.

Перед нами очень эффективная, дешевая штука. Ли Куан Ю для достижения похожего эффекта пришлось десятилетиями дрессировать население при помощи Ордонанса о диффамации. А тут в лучших отечественных традициях склепали на коленке непонятную хреновину, клудж какой-то, — и ничего, заработало! Вот уже и профком выделяет, вздыхая, деньги на закупку веревок; вот уже и оппозиционно настроенный прозаик Акунин собирается попробовать в деле против него же вроде как и направленный закон о клевете. Тут они, самые инновации-то, какое вам Сколково.

А насчет того, откуда берутся дети, — ну, известное дело, кто их приносит. Есть такой аист — и вы его знаете.

Мы попросили прокомментировать новые поправки в закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и екатеринбургский сюжет PR-директора независимого издательства детской литературы «Розовый жираф» Светлану Дындыкину, директора книжных магазинов «Додо» и «Джабервокки» Шаши Мартынову и возрастного психолога и писателя Катерину Мурашову.

 
Светлана ДЫНДЫКИНА

Ситуация такова, что вообще никому ничего не понятно. С одной стороны, закон уже опубликован и вступил в силу, с другой — непонятно, как его следует соблюдать. Формулировки такие расплывчатые, что любая книжка может быть признана негодной для детей — даже «Колобок». Кроме того, в законе не прописано, что именно книжным издательствам следует делать.

Есть концептуальное содержание закона — а есть какие-то технические вещи: если про киноафиши написано, какого размера должен быть этот маркировочный значок и где он должен располагаться, то про книжки ничего не ясно. Что такое «книжки, поступившие в оборот»? Это те книги, которые уже в продаже, или те, которые поступили в оборот именно 1 сентября, и должны ли мы маркировать все когда-либо изданные книги или те, которые сейчас подписываются в печать и в скором времени появятся в магазинах? Мы сидим и ждем. Конечно, мы обеспокоены, но, насколько я понимаю, Федеральное агентство по печати создает рабочую группу, которая будет вырабатывать предложения: сомневаюсь, что они изменят закон, но, по крайней мере, они пропишут какие-то технические процедуры.

Вообще детская литература уже имеет маркировку по возрасту: если открыть книжку, можно увидеть надпись: «для детей младшего школьного возраста», «для детей среднего школьного возраста». Понятно, что издатели, когда выпускают и маркируют книгу, ориентируются на свой опыт и здравый смысл — но не только: это история еще и про технические требования, например, книжки для младшего школьного возраста набраны более крупным шрифтом. Получается, что вторая маркировка, которая предписана законом, будет дублировать существующую — но уже не наш здравый смысл и не наши представления о литературе будут определять этот возраст.

На данный момент общественность, создающую прецеденты, интересует в первую очередь секс. Пока те ролики, которые выходили в «Вестях» и на НТВ, были направлены против книг об изменении тела подростков и сексуальной культуре. В нашем издательстве таких нет, хотя у нас есть другие книги про подростков, где какой-нибудь родительский комитет при желании сможет, наверное, найти информацию, которая может нанести ребенку вред. Но невозможно сидеть и всего бояться — проще закрыться. Конечно, если такие книжки у нас появятся — мы будем ставить на них маркировку по максимуму, 16+. Что делать — не менять же издательский план.

Ли Куан Ю для достижения похожего эффекта пришлось десятилетиями дрессировать население при помощи Ордонанса о диффамации.

Главная проблема же в том, что у нас отсутствует институт экспертной оценки. Что касается детских книжек про секс — их очень мало, можно пересчитать по пальцам одной руки: я делала для канала «Мать и дитя» передачу на эту тему, специально ходила и искала книжки, которые есть в продаже. Они, конечно, для разного возраста: у «Мир детства медиа» есть совершенно волшебная книжка «Как я появился на свет» для младших школьников — старших дошкольников, а, скажем, «Что происходит с моим телом» Линды Мадарас, выпущенная АСТ, — для пубертатных уже детей.

Книга Валерии Фадеевой «Как взрослеет мое тело», за которую ухватился родительский комитет, по моему личному мнению, — плохая книжка: она не справляется с теми задачами, которые книги подобного рода должны решать, и где-то даже вводит читателя в заблуждение. Но в то же время понятно, что это твой личный родительский выбор — покупать ребенку такую книжку или поискать хорошую, хотя выбирать особо не из чего. Однако у нас критика не уделяет внимания детским книгам, а книги «про это» — вообще вне дискуссии. На эту тему боятся говорить. Нет никакого экспертного совета, который сказал бы: «Посмотрите: эта книжка прямо отличная, а эта — плохая; мы не будем запрещать плохую книжку, но мы ее разберем и объясним, почему она плохая». Вместо этого приходят сумасшедшие активисты, которым все равно: они видят слово «секс» и говорят: «Срочно запретить». Нет никакой экспертизы — ни педагогической, ни психологической.

Это вопрос и к самим издателям: ни «Эксмо», ни АСТ свои книжки про секс — ни хорошие, ни плохие — не продвигают. Они не рассылают их журналистам и вряд ли пытаются привлечь экспертов, которые дали бы свою оценку хотя бы для профессиональных изданий, адресованных педагогам, библиотекарям и так далее. Они просто выпускают книжки и тихонечко отгружают в магазины: купят — хорошо, не купят — тоже не страшно. И директора книжных магазинов — они ведь тоже не заглядывают в эти книги, они часто не имеют представления, что у них на полках стоит, они сметают в одну кучу и мерзкую книжку, и прекрасную и нужную. Получается, что тот же родитель, приходя в магазин, не имеет никакого способа понять, какая книжка хорошая, а какая — плохая: он рад, что там хоть что-то есть.

 
Шаши МАРТЫНОВА

Как любой здравомыслящий человек, я считаю, что закон этот дурацкий, что пользы от него будет немного, а возможностей для ограничения свободы слова, предпринимательства и всего прочего — более чем достаточно; более того — он создает огромное количество поводов для давления на малый и средний бизнес, в том числе книжный, и произвольного ограничения продажи тех или иных книг — не говоря о том, что, как уже все обсудили в интернетах, в этом случае следует запретить «Теремок», «Колобок» и всего Андерсена, потому что там никакой однозначной победы добра над злом не наблюдается и вообще все плохо заканчивается (у Андерсена — так почти в любой сказке).

Понятное дело, что мы не собираемся ставить сексологию в детский отдел или в непосредственной близости от него, но весь наш ассортимент — какой он у нас есть, включая Андерсена, «Колобок» и «Теремок», — каким был, таким и остается, мы ничего с этим делать не будем, книжки возвращать не будем — до прецедента.

В любом случае для книг в нашем детском отделе есть и всегда был рубрикатор по возрастам. Мы рекомендуем эти книги для младших дошкольников, те — для младших школьников и так далее. В определенных пределах мы готовы подстроиться, пересмотреть некоторые вещи согласно тем критериям, которые не являются вопиющим идиотизмом, и поместить те или иные книги в определенную возрастную категорию. Хотя, на наш взгляд, это излишне, поскольку книжки в магазине для своих детей выбирают родители — у них есть свой головной мозг, и они отвечают за воспитание своих детей. Более того, они обращаются к нам с просьбой порекомендовать книжку — и наши продавцы, конечно, понимают, что для какого возраста актуально, что рано читать, а что уже пора. Они посоветуют, а решение остается за родителем. Мы пересмотрим те книги, которые сейчас относятся к категории дошкольного и младшего школьного возраста, — действительно ли они подходят — с точки зрения здравого смысла. И если окажется, что там стоит что-то, предположительно подходящее детям постарше, — мы это переставим, но выносить всего Андерсена для среднего и старшего школьного возраста — я вас умоляю! В конце концов, эта проблема решается в каждом конкретном случае. Если родитель снимает книгу с полки и говорит: «Ой, нет, мой ребенок еще таких слов не знает, таких книг не читает и вообще только буквы по слогам складывает» — хорошо, мы найдем что-то другое. Но мы совершенно не готовы впадать в маразм и пока не чувствуем непосредственной угрозы.

 
Катерина МУРАШОВА

Я думаю, что цензура в детских книжках, безусловно, нужна. К примеру, я считаю, что в книге, предназначенной для детей, не должны быть описаны способы приготовления наркотиков. Для взрослых книг, на мой взгляд, ограничения вводить не нужно: пускай печатают что угодно, я против запретов публиковать «Майн кампф» или что угодно еще. Но ребенок, в отличие от взрослого читателя, не является субъектом принятия решений. Допустим, родители компетентны сделать этот выбор за ребенка — но ведь ребенок растет не в вакууме.

Даже если родитель решает не покупать своему ребенку ту или иную книгу — у ребенка есть приятели, и их родители могли рассудить иначе, дети ходят в библиотеку и так далее. Они живут в информационном поле. То есть недостаточно оставить это решение на усмотрение родителей, чтобы оградить ребенка от информации, которая может нанести ему вред. Один формальный критерий для цензуры сформулировать, конечно, нельзя. Если подумать, как это могло бы осуществляться на практике, я бы сказала, что это следует отдать на откуп издателям. Должен быть, предположим, общественный совет, состоящий из людей, вызывающих доверие, который мог бы составить в помощь издателям методичку. И если издатель видит, что та или иная книга — высокохудожественная, прекрасно написана и учит детей добру, но по каким-то критериям этой методичке не соответствует, — он может обратиться в этот общественный совет и разрешать конкретное сомнение в каждом конкретном случае.

Опрос подготовлен Варварой БАБИЦКОЙ