Валя, не разбавляй, я уже разбавила

Может быть, вы не заметили, но в России зарегистрировано 126 новых партий. АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ объясняет, кто они и куда их гонят

1

Мы все очень любим институции. Институции — это хорошо. Институциональный дизайн надо совершенствовать. Этому нет альтернативы. Например, вот сейчас, в эти последние пару месяцев, повсюду идут «выборы» в советы — в президентский Совет по правам человека, в совет Общественного телевидения, в совет Министерства образования. И в координационный совет оппозиции. И — везде все очень демократично и современно. Везде модная «интернет-демократия». И даже уже голодовка протеста случилась у какого-то деятеля, не включенного в списки праймериз... Одновременно случилась и «либерализация» в деле регистрации партий. Говорят, зарегистрируют 200 и на этом остановятся. Было сообщение, что уже зарегистрировали 126. Пока, правда, в октябрьских выборах из них в состоянии участвовать 10—15 (плюс старые четыре парламентские). В эти же дни идет и демократические обновление в ЕР. Раздаются призывы к новой молодежи «пойти во власть, чтобы менять ее изнутри». С другого бока все слышнее голоса З. Прилепина, Д. Ольшанского и др., укоряющие so-called intelligentzia в ее оторванности от народной жизни. И даже прогрессивный журналист А. Колесников в «Ведомостях» пишет, что все-таки надо идти в «системную политику». А бывший партнер Б. Немцова Владимир Милов и вовсе уже дистанцировался от уличных протестантов и всех зовет в свою обновленную национал-демократическую партию «Демвыбор».

Новизна ситуации состоит в том, что все происходит совсем «понарошку». Все участники новой «игры в институции» понимают, что участвуют в шулерской игре, знают, что будут грубо обмануты. Перед нами сложный, но знакомый гештальт. Вот смотришь: имярек выдвинут в президентский Совет по правам человека. А это ведь хороший человек и старый друг. Надо кликнуть, поддержать. Хотя, видя список, ты понимаешь, что это все грязная игра. Но как же не кликнуть-то?! Смотрю френдленту: вряд ли уж найдется хоть один вменяемый региональный блогер, которого не пригласили бы в какой-то новый общественный совет.

Вымороченность авторитарных режимов заключается в том, что возникают усталость от бреда, привыкание и некая сомнамбулическая инерция. «Верхние парни» это хорошо знают и на это полагаются. Вот идет следствие, потом суд, все протестуют, дело разваливается в суде. И — хлоп! — восемь лет. Или: вдруг выясняется, что в таком-то районе милиция устраивала изощренные пытки задержанным. Скандал, страшные заголовки, выходят наружу обнадеженные, ранее молчавшие люди и говорят: и нас пытали... И — хлоп! — все затихло. Точнее сказать, эта вымороченность устроена так, что все идет одновременно. Одни люди, которые еще вчера кричали «Чуров — вон!», сегодня стройно идут заниматься партработой на тех же чуровских условиях. Другие радостно в это время создают «открытое правительство» (это прогрессивно), третьи уговаривают себя, что надо идти в совет при президенте, потому что «все-таки хоть на что-то можно повлиять» (на что?! Если дружески спросить и без пафоса, то человек скорбно согласится: «Да, в общем-то ни на что»).

Сидит вот, допустим, Володин. И говорит (доброжелательно): «Так, поверьте, мы тоже — сторонники институционального развития! Мы тоже хотим свободных выборов. Но как?! Как к ним перейти без вас? Вот вы протестуете — и справедливо — по поводу нарушений и проч. Критикуете “Единую Россию”, которая никуда не годится. Поверьте (это шепотом), мы прекрасно знаем, что она никуда не годится. Так давайте вместе. Согласитесь, на улице вы ничего не добьетесь. Надо идти в системную политику. Кто, как не вы! Вы — с вашими талантом, остротой ума и проч., и проч.».

Слушая это, достойнейший человек Владимир Рыжков думает: «Что ж ты врешь мне в лицо. Вы же плодите какие-то псевдопартии из нашистов и спойлерские политтехнологические конторы под видом партий». Но вслух приходится говорить деликатно (мы же все — институционалисты!): «А вот эти все партии Богданова, эти “Женщины за женщин” — это же какой-то цирк». «Вот именно! — может воскликнуть прогрессивный Левиафан. — Именно поэтому и необходимо ваше участие. Разве можно допустить, чтобы, пользуясь либерализацией избирательного законодательства, на выборы вышли одни проходимцы и фрики!»

Конечно, Рыжков понимает, что это разводка. Потому что за пять минут до этого он читал доклад Минченко о том, что путинское «политбюро» сформировано. Все звери рассажены по тумбам. Да и без доклада он все это знает. Вся система уже обновлена, и дальше только: «За работу, товарищи!» Рыжков понимает, что с ним «уже работают». И он не закрывает глаза на это. Нет. Он включает это обстоятельство в контур своего поведения. Аргументация может быть самой изощренной: от скромного сознания, что лучше дождаться краха системы, сидя внутри (это, кстати, получилось у многих хороших людей при прошлом режиме), до энергичного намерения создать прорывное направление.

2

И это в московских коридорах. Там, где кипит столичная общественная жизнь, по определению «имперская». А в провинции все проще. Корреспондент местного агентства спрашивает будущего депутата NN: почему вы выступаете в этот раз под брендом «Женщины за Россию»? Ответ: да нам тут все равно, какой бренд, у нас тут идет война между «губернаторскими» и «мэрскими», и вот мы, «мэрские», объединяемся под «Женщинами» или под «Демвыбором»… И — заметим — это не цинизм, а позитивный прагматизм. Хорошие парни из местного бизнеса объединяются, чтобы как-то отстоять свои лавки от нашествия московских (тюменских?) друзей губернатора-варяга. И это и есть, собственно, содержание здешней политики. На этом уровне вопрос о развитии каких-то «институций» в духе «нормативной демократии» вообще не стоит. Жизненным фактом является сражение двух кланов, двух аппаратов. Проигравшие должны будут влиться в ряды победившей «партии» — или они теряют все, поскольку это игра с нулевой суммой. Причем к этому все давно привыкли, еще с 90-х гг. Тут нет ничего нового. Ничего не меняется десятилетиями. И какие бы прогрессивные дискуссии ни шли в московской прессе, из региона все это воспринимается — пусть и с симпатией! — как блажь столичных интеллектуалов.

3

Что происходит? Де-факто Администрация президента (Володин) реализует прогрессивную программу Гонтмахера—Аузана. Разумеется, не всерьез. А в виде намазывания фальшивого «институционального» масла на крепкую горбушку путинского авторитаризма. Вот вам и партии, вот вам и советы, вот вам и референдумы, вот вам и Общественное телевидение. Да, все понимают, что это игра, «наперстки», «однорукий бандит» с подкрученным результатом в пользу заведения. Выиграть нельзя. Но потихоньку формируется такой устойчивый сложный «ссученный» гештальт: мол, мы знаем, что тут выиграть нельзя, ясное дело. Но это такой у нас образ жизни. Ходим сюда — в эти игровые автоматы — поиграть по маленькой, пива попить. Да и дома скучно. В СССР, как известно, пиво было разбавленное. Сам факт разбавления не подвергался радикальному осуждению, а был частью «общественного договора». Осуждалось повторное разбавление. Отсюда и знаменитая записка продавщицы своей сменщице: «Валя! Не разбавляй, я уже разбавила»…

Институционально ассоциация «Голос» — в составе обновленного президентского совета — должна превратиться в Комитет народного контроля по борьбе с «повторным разбавлением». Это и будет победа нового институционализма. В. Милов должен превратиться в правильного Крылова. А неправильного — посадят. Общественное телевидение будет смело бичевать пороки (см. журнал «Крокодил»).

Вот так и происходит новое массовое подписание «нового общественного договора». Это договор на двоемыслие. Причем это не трагическая расколотость сознания, а тот вполне комфортный тип двоемыслия, который успешно процветал в ресторане ЦДЛ в брежневские времена. Конечно, вокруг нас мракобесие и адъ, но все мы — члены профкомов, советов, а некоторые — и члены партии. Потихоньку утверждается мнение, что можно быть и «членом партии», среди них тоже есть «честные люди». Нигде, друзья мои, не было такого разветвленного «институционального дизайна», как в СССР. Мечтать только могут сторонники институций. Все было — и комиссии по трудоустройству, и всероссийские добровольческие организации, и профкомы, и кассы взаимопомощи, и система политинформаций, и продуманная работа аппаратов министерств и ведомств, и межведомственные комиссии, и фонд защиты мира, и... Да вообще, если вспомнить — вся общественная жизнь была институционализована снизу доверху. Одни сплошные институции.

Полезный каталог новых партий в версии А. Козенко и И. Азара
Часть первая
Часть вторая