Постановка бестселлера

Книга «Несвятые святые» архимандрита Тихона, «духовника Путина», стала, по словам издателей, главным бестселлером страны со времен СССР. МИХАИЛ ДЗЮБЕНКО разбирается, как произошло это чудо и кому оно нужно

1

Год назад на Московской международной книжной ярмарке прошла презентация книги настоятеля московского Сретенского монастыря архимандрита Тихона (Шевкунова) «“Несвятые святые” и другие рассказы», выпущенной совместно издательством «ОЛМА Медиа Групп» и Сретенским монастырем. Через несколько месяцев книга заняла верхние строчки рейтингов продаж. А в середине августа сайт «ОЛМА Медиа Групп» сообщил:

«Книга архимандрита Тихона «“Несвятые святые” и другие рассказы» стала самой продаваемой книгой со времен СССР!!! Менее чем за год суммарный тираж книги составил один миллион сто тысяч экземпляров — результат для российского книжного рынка беспрецедентный <…>

Книга архимандрита Тихона является абсолютным бестселлером, о чем говорят не только рейтинги продаж таких крупных московских магазинов, как «Библио-Глобус», «Молодая Гвардия», «Московский дом книги», но и непосредственное наблюдение — достаточно одной поездки в метро, чтобы увидеть, каким успехом пользуются у читателя «Несвятые святые». Таким образом, книга архимандрита Тихона стала первой действительно народной книгой за много лет.

Кроме того, успехом книга пользуется не только у простых читателей, но и у жюри крупнейших отечественных литературных премий. Так, в 2012 году книга «“Несвятые святые” и другие рассказы» была номинирована на Книжную премию Рунета, попала в лонг-лист «Нацбеста», а также вошла в шорт-лист премии «Большая книга», победители которой станут известны этой осенью. Книга архимандрита Тихона оказалась признанной одновременно и массовым читателем, и профессиональным критиком, что само по себе случается очень редко». Сайт объясняет этот феномен «жизнеутверждающим началом, какое так редко встречается в литературе последних лет», и надеется, что «и в дальнейшем подобные книги будут покорять сердца читателей».

Интернет переполнен восторженными отзывами; особенно много их на специально созданном сайте книги (где, естественно, ни одного отрицательного).

Впрочем, скептики все же есть. Одним кажется недопустимым светский, даже с юмором, тон, выбранный автором для рассказов о великих подвижниках. Другие полагают невероятным постоянное вмешательство Божьего промысла в земные дела и вообще обилие чудес. Третьи и вовсе считают это сочинение набором околоцерковных баек и сплетен. Четвертые имеют претензии к языку. Пятые вспоминают о сомнительных эпизодах в биографии автора, связанных, в частности, с открытием Сретенского монастыря и преследованием общины свящ. Георгия Кочеткова, — эпизодах, о которых в книге не говорится ничего.

Но никто не отрицает главного — авторства самого отца Тихона. Все-таки он до пострига окончил сценарный факультет ВГИКа. А ведь небогатая история «православных бестселлеров» последних двух десятилетий знает и иное. Скажем, книга настоятеля Ивановского Введенского женского монастыря архимандрита Амвросия (Юрасова) «Яко с нами Бог», выдержавшая за последние двадцать лет 18 изданий общим тиражом более миллиона экземпляров, на три четверти представляет собой косметическую переделку книги видного старообрядческого деятеля первой половины ХХ столетия, начетчика Ф.Е. Мельникова «Откуда произошла вера в Бога (Публичный диспут в советской России)», написанной в 1920 году в тайге, где он скрывался от преследований большевиков, и изданной уже за границей, куда он через несколько лет бежал. Причем открытие факта этого «заимствования» в 1998 году не помешало архим. Амвросию как ни в чем не бывало продолжать распространение своего труда. Между прочим, он является духовником православного медиахолдинга «Радонеж».

«Мне не было нужды что-либо придумывать — все, о чем вы здесь прочтете, происходило в жизни», — пишет в предисловии автор. С этим едва ли согласятся те, кто обвиняет его в прямой лжи. Так, в книгу включен рассказ о том, как Андрею Битову явилась во сне покойная мать, бывшая глубоко верующим человеком, и просила его исповедоваться и причаститься у архимандрита Авеля, однако писатель все тянул и тянул с этим делом, пока инок не отошел ко Господу. Но в интервью сайту Portal-credo.ru писатель опроверг эту историю: и мать его не была глубоко верующей, просто крестили ее еще до революции, и во сне она ему не являлась, и старец Авель исповедовал и причащал перед смертью как раз ее.

Но ведь книга о. Тихона и не претендует на документальность. Скажем, на конкурс «Книжная премия Рунета» она выдвинута по номинации «художественная литература», а вовсе не по номинации non-fiction, и конкурирует с Уэльбеком и Акуниным. С другой стороны, каждый христианин, даже со скромным опытом, может вслед за автором засвидетельствовать, что Церковь — это «прекрасный, не сравнимый ни с чем мир», что молитва новокрещеного очень действенная, что службы и чинопоследования полны смысла, что Промысел Божий присутствует в человеческой жизни…

И это снимает если не все, то многие претензии к сочинению — в своем роде, несомненно, удачному — и переводит вопрос в другую плоскость: почему в современной России подобные книги имеют успех?

2

Настоятель домовой церкви МГУ протоиерей Максим Козлов назвал свой отзыв об этой книге «Патерик отца Тихона». Патерик — это сборник житий и изречений святых старцев; например, древнейший русский житийный сборник «Киево-Печерский патерик» повествует о святых насельниках Киево-Печерского монастыря. И в Средние века, при всей скудости литературы, предназначавшейся для мирян, жития были наиболее распространены в качестве их повседневного чтения.

Может быть, это следствие всеобщего благочестия, которому миряне искали опору в достойных образцах? Но вот епископ Леонтий из Неаполя, автор византийского жития Симеона Юродивого VII века, одного из самых известных образцов жанра, разделял верующих на три класса: «Людям ревностным и мыслью своей стремящимся к Богу для наставления довольно сознания, ведущего ко всему благому и отвращающего ото всякого зла. Тем же, кто хуже их, надобен писаный закон. Если же кто уклонится и от первого, и от второго пути, ведущего к добродетели, подвигнуть его любить Бога должно примером рвения других людей, который он воочию может увидеть и о котором может услышать, чтобы стряхнул с души своей сон, и ступил на крутую и трудную стезю, и в будущем обрел вечную жизнь».

Иными словами, жития рассчитаны на людей мирских, далеких от правильной духовной жизни, но нуждающихся в подкреплении литературными образами святости. Задача житий — не разъяснять вероучение, а погружать в «атмосферу веры», устанавливать особое «православное мирочувствование».

Эту задачу книга архим. Тихона, судя по отзывам читателей, решает в полной мере. «Три раза смеялась — до колик. Два раза плакала, уткнувшись в подушку. От счастливого горя. От трезвого счастья. Моей веры». «Прочитала книгу и заплакала оттого, что она закончилась. Когда читала (а читала в основном ночью), были моменты — вскакивала с кровати с горячим желанием молиться. И молилась, самозабвенно, с рыданиями от осознания грешной души». «Прочитала и поехала в Псково-Печерский монастырь самостоятельно. Мои чувства ТАМ не передать словами, и когда солнечным утром звонили колокола, то слезы радости полились рекой». «Чувства умиления и просветления от прочитанного не покидают меня, иногда я плачу, всматриваясь в лица подвижников Церкви, в их удивительные глаза, спокойные, одухотворенные, светлые образы».

Ключевой эмоцией здесь является умиление — разновидность катарсиса, «чувство покойной, сладостной жалости, смиренья, сокрушенья, душевного, радушного участия, доброжелательства», как трактует его Даль («молиться в умилении»). Умиление — и это принципиально важно — не требует от читателя немедленно изменить свою жизнь, не обличает его пороки, не вызывает в нем покаяния. Напротив, умиленный читатель отождествляет себя с подвижником, видит в нем свой идеальный образ, мечтательно представляет себя в подвиге и тем самым, как ему кажется, приобщается святости, но безо всяких усилий по ее достижению. Следовательно, чем глубже умиление, тем менее оно располагает к изменению жизни, поскольку имеет в своей основе чисто эстетическую эмоцию, хотя читатель этого и не осознает.

Но, с точки зрения строго православной, всякая мечтательность опасна и может привести к прелести. В традиционной агиографии (житийной литературе) умиление вводилось в рамки с помощью определенного повествовательного канона и отстраненного рассказа от третьего лица, что вряд ли может привлечь современного широкого читателя. Если традиционные жития вовсе лишены авторского начала (чаще всего мы даже не знаем имен их авторов), то о книге о. Тихона этого не скажешь: его голос слышен на каждой странице. Он не побоялся отказаться от житийного канона и повести рассказ от первого лица, чем и привлек столько читателей. Ведь современному человеку, вовсе незнакомому с церковной жизнью или понюхавшему ее слегка, проще посмотреть на этот новый мир глазами начинающего монастырского послушника и, в конечном счете, отождествить себя с ним, а затем и с теми подвижниками, которых он встречает на своем пути.

3

Автор, издатели, многие рецензенты говорили о том, что «Несвятые святые» — книга миссионерская, и прогнозировали, что она привлечет в Церковь много людей. Успех издания они сочли подтверждением своих прогнозов. В действительности же этот успех, нравится им или не нравится, свидетельствует несколько о другом, — о том, что православие в современной России стало частью массовой культуры. Это, скажу без иронии, большое достижение Московской патриархии, над которым она работала всю последнюю четверть века и плоды которого теперь начинает пожинать.

Вообще Русской православной церкви и конкретным ее служителям в последнее время предъявляют немало упреков — на мой взгляд, совершенно незаслуженно. Надо просто понять, что современная РПЦ является в земном своем бытии таким же институтом массовой культуры и потребления, как и прочие институты, которые она активно критикует, и тогда все встанет на свои места.

Массовая культура стремится к охвату всего населения без учета его воли. Поэтому РПЦ заявляет о том, что говорит от имени 90% населения, которое еще двадцать лет назад было в той же пропорции атеистами, хотя из этих 90% в храмы данной конфессии регулярно ходит едва ли десятая часть. Поэтому же ее деятели провозглашают себя не субкультурой, а истинной культурой.

Массовая культура заменяет семантику прагматикой, поиск смысла — ролевым поведением. Так возникают «православные неверующие», каковых, судя по опросам, немало.

Массовая культура учит ориентироваться в сложных обстоятельствах современного мира, до предела упрощая социальные роли. Типичные примеры такого ролевого упрощения — «православные эксперты, хоругвеносцы, активисты».

Массовая культура утверждает понятные и стереотипные представления о внутреннем мире человека, не требуя от человека усилий по преодолению самого себя. Характерно, что от официальных спикеров патриархии, равно как от вышеназванных «экспертов» и «активистов», мы ничего не слышим о личной борьбе со своими грехами — только о борьбе с грехами чужими, персонифицированными в неприятных им людях.

Массовая культура не требует никаких дополнительных знаний и обращается по преимуществу к эмоциональной сфере. Поэтому, чем ниже уровень школьных требований, тем шире поток «православной молодежи», «оскорбленной» в своих религиозных чувствах.

Массовая культура коммерциализована и привязана к престижному потреблению. Не с этим ли связано то, что вокруг РПЦ не утихают имущественные скандалы, а протоиерей Всеволод Чаплин не видит ничего дурного в личной роскоши священнослужителей?

Массовая культура использует все технические возможности для максимального охвата аудитории. И РПЦ тоже не отстает в этом отношении: достаточно вспомнить телевизионные трансляции рождественских и пасхальных богослужений, с точки зрения церковных канонов более чем сомнительные. Кстати, именно эти трансляции вызвали к жизни замысел всемирно известного панк-молебна, о чем деятели патриархии предпочитают не говорить.

Наконец, может быть, самое важное. Массовая культура формирует образ бытового, повседневного чуда, имитирует волшебный мир (этим живет шоу-бизнес). Важнейший закон массовой культуры первым сформулировал Христос:«…род лукавый и прелюбодейный ищет знамения…» (Мф. 12:39); о том же писал Достоевский в «Великом инквизиторе».

Так ведь и в практике РПЦ широкую публику интересуют в первую очередь чудеса, и ее деятели это хорошо понимают. Помню, как 17 июля 1998 года, в день 80-летия расстрела царской семьи, я лежал после операции на глазах и вслепую (вставать еще было нельзя) крутил ручку радиоприемника. Вдруг оттуда раздался кисло-сладкий голос: «Передаем репортаж о чудесах, бывших на крестном ходе в память царственных страстотерпцев». Это была радиостанция «Радонеж».

Еще в 2000 году некая ученица на вопрос: «Когда жил Пушкин?» — ответила мне: «Во времена Ленина». Невежества перестали стыдиться.

«Репортаж о чудесах» — вот жанровая находка! Вспомним ажиотаж вокруг так называемого Благодатного огня, включая опять-таки прямую трансляцию его «схождения» (хотя на самом деле природа его весьма сомнительна). Вспомним очередь к так называемому Поясу Богородицы, в которой стояли люди, ожидавшие чудесного разрешения своих проблем. В этот же ряд должна быть поставлена и книга архим. Тихона. В ней, пожалуй, больше промыслительных случайностей, чем в романе «Доктор Живаго», и все они происходят по воле Божией и молитвам старцев. О том, что Царство Божие «нудится», что войти в него — большой духовный и физический труд, о необходимости соблюдать ветхо- и новозаветные заповеди — обо всех этих скучных и неприятных вещах в книге говорится вскользь или не упоминается вовсе. Зато все, что на разные лады предлагает человеку массовая культура, — преодоление человеческой ограниченности, пространственных и временных преград, чувство близости иного мира — явлено в этой книге выпукло и убедительно.

«Моя мама очень любила читать литературу т.н. легкого жанра и никак не могла освободиться от этого пристрастия, — говорится в одном из отзывов. — Наш приходской батюшка благословил ее читать в течение 40 дней акафист св. Николаю Чудотворцу. Примерно через три недели по молитвам нашего любимого святого Господь (через мою коллегу!) послал нам именно Вашу книгу, и мама без труда забросила праздное чтение “бульварной” литературы!» На самом же деле этот переход совершился так легко именно потому, что произошел в рамках одной массовой культуры.

4

В стране, где фальсифицируется все — от результатов выборов до результатов экзаменов, от экспертиз до свидетельских показаний, — доверять данным «ОЛМА» о миллионном тираже «Несвятых святых» было бы в высшей степени наивно. Но в любом случае читательский успех книги сомнений не вызывает.

А для такого успеха нужен соответствующий читатель. И за двадцать лет его воспитали. Эта работа шла по нескольким направлениям.

Как известно, СССР был просветительским проектом, пусть и извращенным. В основе советских духовных ценностей лежали рационализм и стремление к знаниям, а гуманитарное образование базировалось на дореволюционной светской классике, дополненной, разумеется, советским образцами. Этот духовный фундамент был разрушен. В конце 1980-х ошалевшие от перемен советские люди вдруг узрели на телеэкранах экстрасенсов, а газеты запестрели гороскопами и рекламой гадалок.

Параллельно с этим началось упрощение школьной программы. Сейчас оно дошло до того, что в старших классах хотят упразднить математику как отдельный предмет; литература уже по факту упразднена, потому что госэкзамен по ней сдается по выбору, остальным же можно ничего не читать; а госэкзамен по русскому включает тексты такого уровня, какой в семидесятые годы был у текстов, разбиравшихся в шестом классе. Большинство выпускников школ не владеет навыками рационального мышления, равно как и базовыми знаниями по истории, позволяющими ориентироваться в общественных процессах. Еще в 2000 году некая ученица на вопрос: «Когда жил Пушкин?» — ответила мне: «Во времена Ленина». Невежества перестали стыдиться.

Качественные и количественные показатели книгоиздания претерпели резкие изменения. В первой половине 1990-х почти не выходила классика даже в объеме школьной программы. Для более или менее серьезной литературы по большинству отраслей знания тираж в три тысячи экземпляров стал максимальным. Зато «одноразовая» литература в мягких обложках выходила и выходит стотысячными тиражами. При этом «бульварность», склонность к сенсационным «открытиям» и легким решениям вопросов распространилась на гуманитарную литературу, и средний тираж таких книг колеблется в районе 10 тысяч.

Резко изменилась структура книготорговли. Если в советское время книжный магазин был едва ли не в каждом селе, то теперь они сохранились даже не в каждом городе населением меньше 100 тысяч жителей. Полностью разрушена библиотечная система. К тому же, по некоторым данным, просочившимся в интернет, пару лет назад в местные библиотеки пришло циркулярное письмо с указанием списать всю (!) литературу, изданную до 2000 года.

Случайно или нет, но одновременно с деградацией светского образования и книгоиздания происходил расцвет Церкви. На сегодняшний день РПЦ на всей ее канонической территории (бывший СССР, кроме Грузии) насчитывает около 30 тысяч приходов. Система духовного образования включает десять духовных академий, университетов и институтов, более пятидесяти семинарий и около ста школ и гимназий по России. Точное число издательств, выпускающих церковную литературу, неизвестно, но их не меньше ста. Полуслепые репринты дореволюционных изданий еще в середине 1990-х сменились как множеством книжек в мягких обложках (стартовый тираж — 10 тысяч с последующими допечатками), так и хорошо оформленными томами (стартовый тираж — три-пять тысяч). Вообще было бы интересно выяснить, в какой мере в последние двадцать лет церковные заказы обеспечивали функционирование больших полиграфических комбинатов.

Что касается репертуара изданий, то сегодня, скажем, только книжный магазин Сретенского монастыря, где настоятелем архим. Тихон, распространяет более двух тысяч наименований книг и электронной продукции. И таких магазинов по Москве и России немало, со своей большой читательской аудиторией. «Наше книжное издательство, одно из самых крупных в Русской православной церкви, и книжная торговля приносят основные средства для жизни обители — около восьмидесяти процентов», — говорится на сайте Сретенского монастыря. На эти деньги содержатся сам монастырь с храмом, семинария, детский дом. Не забудем, что монастырей в современной РПЦ больше восьмисот, хотя и не все они процветают.

Так за минувшие два десятилетия возникла новая, весьма многочисленная категория читателей церковной литературы.

5

Уже в дни презентации книги «Несвятые святые», первый тираж которой составил 60 тысяч экземпляров, издатели выразили надежду, что она станет бестселлером. Но для этого мало воспитать преданного читателя. Книгу надо правильно издать и продать.

На титульном листе — марки двух издательств: церковного — Сретенского монастыря и светского — «ОЛМА Медиа Групп». На обороте титула — гриф: «Рекомендовано к печати Издательским советом Русской православной церкви». Наверное, это первая книга, изданная таким содружеством. Точный маркетинговый ход.

В книге нет ничего о Путине, которого называют «духовным сыном» архим. Тихона.

Обычный человек заходит в книжный магазин в Москве, будь то сетевой «Читай-город» или Московский дом книги. У входа ровными стопками выложены книги, и на каждой стопке — этикетка «бестселлер». Вот книга отца Тихона (Шевкунова), а вот изданная в том же оформлении и теми же издателями книга Олеси Николаевой «“Небесный огонь” и другие рассказы», и тоже с надписью «бестселлер». О. Николаева дружит с о. Тихоном (Шевкуновым): об этом можно узнать из книги архимандрита. Ну как не купить бестселлер, когда все покупают и читают? Рядом — книга бывшего руководителя патриаршей пресс-службы протоиерея Владимира Вигилянского «Что это было?», посвященная так называемой информационной атаке на Церковь в первой половине года. На этой стопке нет надписи «бестселлер», но простому человеку трудно разобраться — так близко она лежит к двум предыдущим. Наверно, по недосмотру не отметили: тоже надо купить. А непростой знает, что о. Владимир — муж Олеси Николаевой и друг архим. Тихона, и тем более купит. С другой стороны выложена стопка книг плодовитого публициста Н. Старикова «Сталин. Вспоминаем вместе». Лежит убедительно, как бестселлер, хотя и без этикетки. Но мимо не пройдешь.

Случайны ли такие выкладки «бестселлеров» у входа? Пусть издатели скажут, сколько они за это платят. Ясно, что перед нами — хорошо организованная пиар-кампания.

А уж о том, как встречают это произведение в церковных лавках, и говорить не приходится. Многие герои книги о. Тихона уже удостаивались отдельных, так сказать, монографических изданий, да и сам автор хорошо известен.

Дальше — простая арифметика. Разумеется, далеко не все из 30 тысяч приходов имеют нормальную книжную торговлю. Судя по письмам на сайт книги, многим приходится возить ее из Москвы. Но допустим даже, что она поступила в треть приходов РПЦ (хотя думаю, что цифра выше); это уже 10 тысяч. В каком количестве светских книжных магазинов она продается, мы не знаем. Примем это число за тысячу (едва ли меньше по стране). Если в каждом из 11 тысяч магазинов купят всего по одной книге в неделю, то стотысячный тираж разойдется за два месяца, а полумиллионный — за год. Но ведь очевидно, что в крупных магазинах (светских и церковных) эту книгу покупают заведомо чаще.

Так объединенные возможности светских и церковных издателей и распространителей дают синергийный эффект. Тягаться с ним невозможно.

(Судя по всему, к постановке бестселлера и Никита Михалков руку приложил. На первой презентации он признался, что читал книгу еще в рукописи; одной из героинь книги является вице-президент возглавляемого Михалковым Российского фонда культуры Елена Чавчавадзе; а одним из двух редакторов издания, наряду с тремя корректорами, значится давняя поклонница кинорежиссера, нынешний главред газеты «Культура» Елена Ямпольская. Впрочем, наличие пяти нянек не спасло книгу от ряда ошибок: например, драматическая поэма Гете «Фауст» названа почему-то романом.

Здесь уместен маленький забавный мемуар. Широкой публике Ямпольская стала известна весной минувшего года, когда экзальтированно повторила и усилила михалковскую сентенцию о том, что землетрясение — Божье наказание Японии за попытки унизить Россию. Однако такой она была не всегда: долгое время заведовала отделом культуры в либеральных «Известиях» при Игоре Голембиовском, затем ушла за ним в «Новые Известия», а оттуда — в «Русский курьер». И только после окончательного изгнания Голембиовского из прессы вернулась в «Известия» — и как-то хорошо вписалась в новые идеологические рамки.

В начале 2000-х несколько моих друзей работали в «Новых Известиях», и я зашел проведать их. Тогда как раз началось издание Российской католической энциклопедии, где в первом томе были напечатаны две мои статьи о старообрядчестве. И вот мне говорят: «С тобой хочет поговорить Ямпольская». Я поднялся к ней в отдел. Она сказала, что желала бы принять католичество, и попросила меня дать какой-нибудь контактный телефон. Я дал ей координаты Ордена францисканцев, курировавшего издание энциклопедии, но заметил, что проще всего подойти в костел. Однако дальнейший ее путь оказался более традиционным для России.)

6

Как и положено представителю массовой культуры, отец Тихон незаметно форматирует сознание читателей в нужном направлении, используя технологию «25-го кадра».

В частности, в книге ни разу в негативном контексте не упоминается имя Сталина. Лагеря упоминаются, гибель епископов и священников — да. Но это происходит словно бы в каком-то параллельном пространстве-времени.

Скажем, в книге студенты ВГИКа постепенно осознают, что все великие деятели русской и мировой истории были верующими. «А вот персонажи, не вызывавшие у нас никаких симпатий, с кем ассоциировалось все самое зловещее и отталкивающее в судьбе России и в мировой истории, — Маркс, Ленин, Троцкий, Гитлер, руководители нашего атеистического государства, разрушители-революционеры, — все как один были атеистами». На дворе 1982 год. О Троцком — всего пара упоминаний в учебнике «История КПСС». Ни его биография, ни труды в СССР никому, кроме нескольких специалистов, не известны (да они и сейчас-то почти не издаются). О Сталине известно гораздо больше, но он в этом ряду не назван. Был верующим?

«Почему-то не помню ничего плохого, — говорит о сталинском лагере архимандрит Иоанн (Крестьянкин). — Только помню: небо отверсто и Ангелы поют в небесах!»

Зато автор неоднократно говорит о «хрущевских гонениях»: «Тогдашнему Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву во что бы то ни стало нужна была великая победа. Не меньшая, чем Победа его предшественника, чьей славе он мучительно завидовал. Для своего триумфа в грядущих битвах Хрущев остановил выбор на тысячелетней Русской Церкви и, объявляя ей войну, торжественно пообещал перед всем миром, что скоро покажет по телевидению последнего русского попа.

Вскоре были взорваны, закрыты, переоборудованы под склады и машинно-тракторные станции тысячи соборов и храмов. Упразднена большая часть высших духовных учебных заведений. Разогнаны почти все монастыри. Множество священников оказались в тюрьмах».

Из этого пассажа, полного лжи и умолчаний, однозначно следует, что Сталин Церковь не преследовал: уничтожение храмов, упразднение духовных учебных заведений, закрытие монастырей и репрессии против священников пришлись исключительно на хрущевские годы.

Между тем «безбожная пятилетка», в ходе которой планировалось полностью искоренить религию в СССР, была объявлена именно при Сталине, в 1932 году. Только в 1937-м было закрыто 8 тысяч храмов, а их служители репрессированы. К 1939 году в РПЦ оставалось четыре зарегистрированных архиерея, не более 300 храмов и примерно столько же священников, из них половина — на вновь присоединенных западных территориях. По данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только с 1937 по 1941 год было репрессировано около 176 тысяч представителей православного духовенства и членов их семей, из которых расстреляно более 110 тысяч. В ходе войны, после приема Сталиным трех архиереев РПЦ в Кремле и избрания патриарха, началось восстановление Церкви. В 1950 году действовало более 14 тысяч храмов и молитвенных домов, в штате состояли 71 архиерей и более 11 тысяч священников, действовали две духовные академии и восемь духовных семинарий, было открыто 75 монастырей с пятью тысячами насельников. К концу правления Хрущева, в 1964 году, в стране действовало около восьми тысяч храмов и молитвенных домов, по-прежнему две духовные академии, четыре семинарии и 16 монастырей. Да, почти по всем показателям мы видим двукратное сокращение сравнительно с последними годами жизни Сталина. Но разве можно это сравнить с погромом, устроенным «вождем всех народов» и его кликой? Разве храм Христа Спасителя взорвали при Хрущеве?

Кстати, при Брежневе число церковных приходов продолжало уменьшаться, однако этому вождю автор почему-то никаких счетов не предъявляет.

Все цифры архим. Тихону прекрасно известны: в РПЦ работает Синодальная комиссия по канонизации святых, действует фонд «Память мучеников и исповедников Русской православной церкви», издается много литературы на эту тему. На самом деле советские церковники не любят Хрущева не столько за то, что он закрывал монастыри, сколько за то, что дал людям какую-никакую личную свободу, а это привело к глубинной секуляризации советского проекта. Сталина еще можно было с натяжкой считать наместником Бога на Земле, но приложить эту мерку к его преемникам уже немыслимо.

И то, что у автора на уме, открыто высказала небезызвестная Н. Нарочницкая. В сравнительно кратком отзыве о книге она сначала говорит о том, что хрущевская оттепель «оттепелью была лишь для нынешних либералов, а на деле — очередным погромом трех столпов России и русской жизни — Церкви, деревни и армии». А несколькими строчками ниже утверждает, что насельники Псково-Печерского монастыря — «эти хрупкие старики и юноши были смелее и честнее прославленных диссидентов, не гнушавшихся помощью откровенных внешних врагов России».

Зато современная российская власть представлена здесь исключительно благочестивыми людьми. Вот рассказ о том, как некий священник-лихач мчался по трассе со значительным превышением скорости, уверенный, что уж его-то, духовное лицо, не остановят. (Кстати, это не единственный лихач в рясе, фигурирующий в этой книге. А сколько их в реальности?! Может быть, это профессиональное заболевание?) Однако по чистой случайности его все-таки остановили, и строгий гаишник потребовал документы. «Ладно, бери! — сказал ему священник, протягивая права и техпаспорт. — Ваше дело — наказывать, наше — миловать!» На что тот окинул его холодным взглядом и ответил: «Наказываем не мы, а закон. А милуете не вы, а Господь Бог». Не иначе как это был не гаишник, а ангел в образе гаишника.

Или вот скромный прихожанин Сретенского монастыря В.В. Устинов. Еще не забыты его художества на посту Генерального прокурора РФ, хотя по сравнению с нынешними выкрутасами Следственного комитета они уже меркнут. А помните, как представители Генпрокуратуры резвились на первом процессе по делу Ходорковского? А их глава тем временем услаждался духовными беседами и получал благословение о. Иоанна (Крестьянкина). Ох, и благочестивый же человек!

В книге, вопреки ожиданиям, нет ничего о Путине, которого называют «духовным сыном» архим. Тихона. Впрочем, мнение наместника Сретенского монастыря о возглавителе России известно: «Путин — человек искренне верующий и знающий Бога. Он сам разобрался в очень глубоких вопросах бытия... Мне в нем очень нравится одно качество — он совершенно не стремится к власти». Да-да, мы все как один готовы это засвидетельствовать. Путин абсолютно не стремится к власти — это она сама к нему пришла.

7

«…Для России монархия является самой органичной и естественной формой государственного правления», — пишет автор ближе к концу книги, когда доверие читателя уже завоевано. Но он мог бы об этом и не говорить.

Две этические системы противостоят друг другу.
Свобода выбора — и послушание старшим.
Личная ответственность — и отсечение воли.
Трезвый взгляд на жестокую реальность — и умиление.

О том, что в России нарушение всех Божьих заповедей (что ветхо-, что новозаветных) стало повседневностью, вопиют камни.

А вот духовник патриарха Кирилла оптинский схиархимандрит Илий (Ноздрин) в декабре прошлого года призвал верующих не ходить на митинги и демонстрации за «честные выборы», поскольку их истинной целью является революция в России. «Это есть не что иное, как провокации людей, которые стремятся вызвать в России смуту, организовать беспорядки… Эти вопли, которые раздавались на Болотной площади, по свидетельству очевидцев, нередко оплачиваемые организаторами этих событий, являются проявлением страсти ненависти к нашему Отечеству, которое становится на путь мирной жизни. Такая жизнь в стране возможна только на духовной основе, на фундаменте Православной Веры».

Да, эта Церковь и впрямь несовместима с республикой.

Этот материал представляет собой исключительно личное мнение автора и не преследует цели оскорбить чьи-либо религиозные чувства.