Что случилось с Венецианским фестивалем

ОЛЬГА ШАКИНА — о том, почему венецианский «Золотой лев» больше не считается

На вопрос «Что случилось с Венецианским фестивалем?» хотелось бы ответить, что случился с ним председатель жюри Бернардо Бертолуччи, чье фирменное авторское человеколюбие оказалось совершенно пропорционально ненависти, которую он испытывает ко всем кинорежиссерам, кроме себя. Отдать «Золотого льва» юбилейной Мостры ювелирно сделанному, но в остальном ничем не примечательному документальному кино «Сакро ГРА», воспевающему римский МКАД, — жест примерно той же человеконенавистнической силы, что и отказ мастера от участия в конкурсах каких бы то ни было фестивалей после провала в Каннах «Ускользающей красоты». Очень хочется зарифмовать его с отказом Собянина от предвыборных дебатов, за пацанским месседжем которого («Кто вы такие, чтобы соревноваться со мной?») на самом деле примерно понятно, что скрыто.

Предпочтя неигровое кино (притом итальянское — хотя в конкурсе была и удивительная документальная трагикомедия Эррола Морриса о бывшем министре обороны США Дональде Рамсфельде), Бертолуччи показал айвэйвэевский средний палец всем тем, кто предпринимает дерзкие, ненужные и бессмысленные попытки реформировать язык художественного кино со времен «Последнего танго в Париже» — пусть оно, так сказать, и останется последним. Смелость Джонатана Глейзера, посмотревшего на человечество нечеловеческим взглядом, точность Филипа Грёнинга, сумевшего совершенствовать метод Ханеке (аналогии: перерисовать Леонардо, пересочинять Баха), магические навыки Цай Минляна, заставившего самых заскорузлых любителей развлекательного нарративного кинематографа влипнуть в экран на двадцатиминутном плане практически неподвижного Ли Кан Шёна, — все полетело в корзину.

Надо было видеть выражение лица синьоре президенте, когда тот же Цай восторженной мандаринской скороговоркой благодарил жюри за выданный ему от щедрот Гран-при. Надо было видеть кислые физиономии Андреа Арнольд, Рюити Сакамото, Пабло Лоррейна и других приличных людей, которым пришлось дважды награждать чудовищную эксплуатацию тем и эстетики новой греческой волны под названием «Мисс Насилие», для большей фестивальной проходимости сдобренную социально-экономической подоплекой.

Кадр из фильма «Сакро ГРА»

На самом же деле с Венецией, по-видимому, все же случился Альберто Барбера — в этот раз всерьез. Выбрать председателя жюри, которого тошнит от пленки, нарезанной чужими руками, — раз. Подобрать конкурс, практически к каждому из фильмов которого имеется внеконкурсная рифма, рядом с которой этот фильм выглядит как порноактер Джеймс Дин с просто актером Джеймсом Дином, — два (лучший пример — тоскливо-патриотические австралийские «Дороги»; вместо них в конкурс очевидно просилась показанная вне соревнования «Волчья яма — 2» — вот где было истинное размышление о ксенофобской природе патриотизма, силе умного и праве сильного, да и кенгуру показали значительно фактурнее). Набрать в программу «Горизонты» вместо фильмов, которым положено раздвигать упомянутые горизонты зрительского восприятия, линейку умных, трогательных комедий и мелодрам — три. Барбера, умри.