«Не знаю, на сколько меня хватит»

ЕЛЕНА РАЧЕВА поговорила с двумя учителями, которых травят в школах за то, что они не скрывают своей принадлежности к ЛГБТ

 
Ольга БАХАЕВА, 24 года, учительница истории и обществознания школы № 56 Магнитогорска

Все началось с сообщества «ВКонтакте». В мае «Альянс гетеросексуалов за равноправие ЛГБТ» запостил новость про преследование ЛГБТ-учителя, и я оставила комментарий, что тоже отношусь к ЛГБТ и работаю в школе. И началось! Через пару часов мне пришло сообщение «ВКонтакте» от пользователя с именем Валькирия Репина (по данным «Альянса гетеросексуалов», это псевдоним мужчины, который участвовал в нападениях на ЛГБТ-акции в Санкт-Петербурге. — Ред.), что я должна немедленно уволиться из школы, иначе мне «сломают жизнь». В сообществе «Родители России» (агрессивное движение против гомосексуалов. — Ред.), которое администрирует эта Валькирия, появился пост обо мне с моими частными фотографиями и неприятной информацией. Потом еще письма: «Почему вы не отвечаете? Сообщите о вашем решении. Если вы уволитесь, мы не будем распространять информацию дальше».

Я не отвечала. То есть я понимала, что просто так эта история не затихнет, но это фашистские требования, меня устраивала моя работа, и я не собиралась ее менять.

Через неделю эта история просочилась в СМИ. Мне позвонил журналист «Московского комсомольца», причем сначала он позвонил в школу, сказал, что ищет меня, и взял у завуча мой телефон. Я объяснила ему: нет, я не лесбиянка, я бисексуальна, поддерживаю движение ЛГБТ, но никогда не видела в этом преступления. Никаких неприличных фотографий или информации, которая может быть признана аморальной, в моих соцсетях нет, конфликтов с родителями учеников у меня не было…

Раз вам нечего делать — отправляйтесь помогать завхозу». И отправила меня убирать территорию, мыть подвал...

Естественно, я никогда не посвящала лишних людей в то, какая у меня ориентация. Я понимаю, что школа — это особое место, и у меня в любом случае никогда не возникло бы желания говорить там о таких вещах, это частная жизнь.

Статью перепечатали другие СМИ, сюжет на местном ТВ прошел... Меня вызвала директор школы Людмила Васильевна. Никакой гомофобии от нее я не увидела, она сказала: «Я не собираюсь обсуждать твои взгляды, думай как хочешь, но нам нужно как-то выйти из этой ситуации». Увольнять меня она не собиралась, но хотела, чтобы вся эта история закончилась по-тихому. Но я-то уже понимала, что по-тихому не получится! Эти люди фанатичны, неадекватны, и их цель — разрушать чужие жизни.

В августе я вышла из отпуска, меня снова вызвала Людмила Васильевна и рассказала, что кто-то из Санкт-Петербурга позвонил в управление образования Магнитогорска и донес, что у них работает лесбиянка. И потом звонил все лето, чтобы узнать, уволили меня или нет.

В августе меня саму вызвали в управление. Я написала объяснительную, что вела уроки в соответствии с учебным планом и не упоминала при детях о своих взглядах на проблемы ЛГБТ.

Отношение директора было уже другим. Она сказала, что не хочет меня увольнять, но если я хочу работать учителем, то не должна больше ставить на свою страницу «ВКонтакте» информацию не только про права ЛГБТ, но и про политику вообще, иначе мне придется менять профессию. Я придерживаюсь либертарианских взглядов, считаю, что нам нужны либеральные реформы, и никогда этого не скрывала. А тут мне говорят, что писать что-то оппозиционное тоже нельзя! «Вы учите истории, а сами плохо про нашего главу написали, про Кремль написали». А я просто делала репосты!

Все промолчали. Все учителя слушали — и никто не вступился. Все боялись.

Причем я не думаю, что директор пользуется «ВКонтакте». Когда она меня приглашала, показывала распечатки моей страницы: «Это вы сделали? Это вы написали?» Получается, кто-то постоянно мониторил мою страничку и докладывал директору. Шпионил.

В общем, Людмила Васильевна сказала: «Раз вам нечего делать — отправляйтесь помогать завхозу». И отправила меня убирать территорию, мыть подвал... Ну ничего, немного поработала техничкой...

Через несколько дней директор приходит, говорит, что по мою душу пришел прокурор. 18 августа «Родители России» написали на меня заявление. По двум пунктам: на каком основании меня приняли на работу в школу (я тогда еще училась на заочном) и на каком основании родителям детей не рассказали о моей ориентации. У меня это смех вызывает, учителя имеют право даже телефоны свои не давать родителям! А подали заявление не они, а какая-то родительница из Магнитогорска. Якобы ее сын — к моей школе он отношения не имеет — зашел на мою страничку, подвергся пропаганде и начал спрашивать маму об однополых браках. Ну, якобы случайно зашел.

После прихода прокурора директор собрала всех учителей и устроила... такое публичное порицание: «Ольга Владимировна вела себя неосторожно. Школа — это маленькое государство, в нем надо вести себя аккуратно» — в общем, чтобы все не высовывались и молчали. И все промолчали. Все учителя слушали — и никто не вступился. Все боялись. У нас город маленький, работы мало... От директора вновь прозвучала фраза, что я должна сменить профессию. И я написала заявление об уходе.

Понимаете, я не смогу сидеть и бояться, как мышь. Мне было бы мерзко смотреть в зеркало, если бы я все это приняла. Я уже перестала добавлять на свою страницу информацию про ЛГБТ, только про политику. Оказалось, про политику тоже нельзя. Котиков — можно, а политику — нельзя.

Я не буду больше работать в школе. Вся эта ситуация крайне неприятная, и я не хочу ее повторения. Ну ничего, займусь чем-нибудь другим. Пока не знаю — чем, но жизнь длинная, посмотрим.

Еще придется переехать, в Магнитогорске мне нормальную работу не найти. «Валькирия» утверждает, что будет и дальше писать в вышестоящую прокуратуру в Челябинск — якобы нашлись две мои ученицы, которые готовы написать заявление, что я занималась пропагандой гомосексуализма на уроках. Я уволилась, всё! А им этого мало. В своих группах они продолжают писать, оскорблять, под видом журналистов пытались узнать мой адрес и телефон. Врут, что меня уволили без права работы с детьми, что я извращенка. Получается, я какая-то рецидивистка, я преступление совершила!

Было неприятно, что говорить. Жизнь ЛГБТ в России вообще неприятна.

 
Александр ЕРМОШКИН, 38 лет, учитель географии в школе № 32 Хабаровска

Мой педагогический стаж 18 лет, в этой школе — 10. Не могу сказать, что я скрывал или демонстрировал, что я гей. Coming-out у меня произошел путем активизма. Четыре года назад я начал организовывать флешмоб «Радуга над Амуром», участвовать в ЛГБТ-акциях, проводил «Неделю борьбы с гомофобией», давал интервью.

Знают ли мою ориентацию ученики, меня не то чтобы не волновало... Как можно заниматься деятельностью, если считаешь ее предосудительной? Я не скрывал, что устраиваю акции, думаю, ученики о них знают. На задней парте я как-то нашел надпись «ЛитераДура и ГееГрафия». Я тогда посмеялся — литерадура гораздо обиднее, чем гееграфия.

Когда к нам пришел новый директор — Наталья Сергеевна, перед ЛГБТ-флешмобом я пришел к ней, сказал, что собираюсь устраивать акцию и если она считает это несовместимым с работой в школе, я уволюсь. Наталья Сергеевна ответила, что не смешивает мою работу и гражданскую позицию, и я остался работать.

Но с принятием закона против геев... Я никогда не считал Хабаровск гомофобным, нам никогда не говорили ничего плохого на митингах. Но в апреле, после того как приняли закон, на нашу акцию напали десять нацистов из группы «Штольц».

Наши девочки были очень напуганы, но давление было скорее психологическое. Видимо, не было команды вас бить, была команда пугать. Потом напали на флешмоб 17 мая — уже не нацисты, а люди из группы христиан-баптистов. Потом 26 августа напали на меня одного, вечером, когда я шел с работы. Атаковали по оккупайпедофиляйской методике: включили камеру, пытались задавать вопросы, замахивались, сорвали очки. Не пьяные, вы что! Они ж за здоровый образ жизни. Я их уже по именам помню. Часть людей там из «Штольца», остальные — из нового Движения по борьбе с пропагандой половых извращений или как-то так, я еще не выучил.

В общем, нацисты объединились с баптистами, к ним присоединилась организация «Зеленый дом», которая вообще-то занимается развитием демократии на региональном уровне (ее глава Сергей Плешаков нес какой-то бред о нашей «позиции ниже пояса», «распущенном либидо» — какие-то манихейские конструкции), — и эта троица все лето собирала подписи за мое увольнение из школы.

Включили камеру, пытались задавать вопросы, замахивались, сорвали очки.

В августе они передали 678 подписей в министерство образования края, оно спустило их в управление образования Хабаровска. 31 августа Наталье Сергеевне, директору моей школы, позвонил заместитель начальника управления и в резкой форме сказал: либо вы его увольняете, либо мы ставим вопрос о вашей профпригодности. В понедельник, 2 сентября, позвонили еще раз: «Так как, вопрос решен?»

Наталья Сергеевна поставила меня в известность в понедельник вечером, извинилась и сказала, что тянула до последнего. Я ее понимаю и не знаю, как бы я сам себя повел.

Во вторник утром мне позвонила коллега и сказала, что директор сказал ей вести мои уроки вместо меня... Ну что, приду в школу, отсижу свои уроки в учительской, чтобы это не выглядело как прогул...

Понимаете, я не смогу написать заявление об увольнении. У меня не поднимется рука. Я уже записался на встречу к главе управления образования. Буду просить или уволить меня официально, или отреагировать на эту ситуацию по Трудовому кодексу, а не по телефонному праву. Если надо, пойду в суд.

Не знаю, кому надо меня увольнять. Вероятно, нацистским организациям понадобилось зарабатывать себе общественный капитал — других версий у меня нет.

Я работаю научным сотрудником в экологическом НИИ, и меня там много лет спрашивали, как долго я еще собираюсь работать в школе. Потом перестали. Просто я не вижу себя вне школы. Я чувствую себя предателем, что не могу отдавать детям больше времени. Я с удовольствием занимаюсь олимпиадами, читаю курсы повышения квалификации учителям. У меня ярко выраженный августовский синдром, когда я начинаю видеть сны, что прихожу в школу.

А теперь... Самое страшное, что мне фактически вводят запрет на профессию. Это как запретить художнику писать. Еще весной меня пытались переманить в другую школу, но теперь — теперь меня же никуда вообще не возьмут.

Конечно, я буду бороться за свое право преподавать. Не знаю, на сколько меня хватит.

P.S. Уже после разговора с Александром Ермошкиным стало известно, что он уволен и из Дальневосточного государственного гуманитарного университета, где преподавал на кафедре биологии и географии.