Гарри Бардин: «Экспертное жюри Минкульта — это демократическая ширма при диктаторском режиме»

Оштрафованный Минкультом режиссер — об этике и политике Мединского

На этой неделе российский Минкульт стал средоточием абсурда — некрасивые и идиотские решения Мединского, принятые в отношении Александра Миндадзе и Гарри Бардина, продемонстрировали если не полное непонимание министром правил кинобизнеса и хорошего тона, то чудовищную раскоординацию внутри министерства как минимум. Правда, ситуация с фильмом Миндадзе вроде бы разрешилась — проект, кажется, будет передан на баланс Фонда Кино, а вот штрафные санкции по отношению к Бардину по-прежнему в силе (хотя администрация Planeta.ru уже самостоятельно добавила в краудфандинговый проект Бардина сумму, покрывающую штраф). СЕРГЕЙ ДЕШИН поговорил с режиссером о том, что, по его мнению, происходит в Минкульте.

— Гарри Яковлевич, правильно ли я понимаю, что сперва вам обещали, что никаких санкций по отношению к вам не будет?

— Да, именно. Я написал письмо Мединскому о том, что я не укладываюсь в срок и прошу пролонгации. Он переслал это письмо заместителю Тельнову, к которому я пришел на прием. Тельнов мне говорит: «Что вы беспокоитесь?» Я беспокоюсь, потому что собираю деньги на сайте Planeta.ru на завершение картины и мне бы не хотелось платить из них штрафные санкции. Тельнов мне в ответ: «Да о чем вы говорите? Кто к вам применит штрафные санкции?» Сказав это, он как бы исключил такую возможность. Я успокоился и ушел. Тельнов только попросил на всякий случай принести копии больничных листов, документально подтверждающих, что болели я и мой мультипликатор. Я все отослал, после чего меня все же попросили написать лично Мединскому, и я написал второе, более подробное письмо. Пришел с этим письмом в министерство. Помощница Мединского сказала, что он в отпуске, но она сама все ему лично передаст и все будет в порядке, «не волнуйтесь». Я спросил, знает ли он меня. Она мне ответила: «Ну как вам не стыдно, вас любой ребенок в России знает». Ребенок — да, а Мединский знает? «Не беспокойтесь, все будет в порядке». Я ушел, я успокоился. Потом я был еще у Громовой, заместителя Тельнова, спрашивал, какое движение там, но движения никакого не было, Мединский был в отпуске. И вот он вернулся 12 августа. Далее происходит такая вещь: лично мне он не отвечает на мое письмо, а позавчера звонит та девочка, которая отправила мое письмо, с резолюцией Мединского: «применить штрафные санкции на общих основаниях». Вот и все. И эта девочка позвонила не мне, а позвонила моему коммерческому директору. Оказывается, такая этика в Министерстве культуры, что меня больше всего возмущает. Ну ладно штрафные санкции, ну ладно ко мне, ладно обещали не брать и не сдержали обещание, но по-человечески можно хоть как-то?

— Вы думаете, это решение лично Мединского или все же формальное решение бюрократической машины?

— Я думаю, это и так и так. Потому что Мединский — это выражение бюрократической машины. Он — не выражение культуры. Чиновник, поставленный на культуру из банно-прачечного треста, со стадиона «Лужники», я не знаю, из какого угодно места. Он по принципу советской технологии постановки на должность брошен на культуру. Поэтому ему все равно, чем рулить. И как себя вести с режиссером, с художником-постановщиком — этому его никто не учил, какова этика отношений… А ведь это принципиально важно.

— Но ведь формально по закону они были обязаны вам отложить срок сдачи проекта?

— Да, я просил на пять месяцев, а документов у меня было только на три с половиной, вот из-за этих полутора месяцев весь сыр-бор. Это и вылилось где-то в сумму 200 тыс. рублей штрафа. Я переживу это. В конце концов, деньги практически собраны на Planeta.ru, и из этих денег я заплачу штрафные санкции, пусть подавится.

— То есть вы все же готовы заплатить?

— Ну что я буду? Бодался теленок с дубом. Чего ради? Я лучше буду тратить свои нервы, силы и здоровье на свой фильм. У меня окончание работы, и мне надо себя как боевую единицу беречь для того, чтобы довести до конца свою работу. Я не буду себя тратить на борьбу с кем-либо.

— У вас до этого были аналогичные ситуации?

— Нет, такого не было. Я помню, у меня была пролонгация по «Гадкому утенку», даже не одна, а три. Я не успевал, но Министерство культуры спокойно шло на это. Но это был другой министр культуры, Авдеев. Он шел навстречу, входил в обстоятельства. И я закончил картину, которую делал шесть лет. После этого «Гадкий утенок» побывал более чем на 80 международных фестивалях и получил двенадцать Гран-при. Это солидно. Но сейчас это как-то не учитывается. Тельнов в комментарии сказал, что Мединский с первого дня пребывания на посту министра придерживается духа и буквы закона и поэтому перед ним все равны без регалий и званий. Ну, звания у меня никакого нет, хотя регалии есть, но раз у нас такой законник, то и ладно.

Кадр из мультфильма «Три мелодии»

— Получается, что ваш случай — это первый такой прецедент? Ни Германа-старшего, ни Хржановского-младшего или даже Сокурова с «Фаустом», кажется, никто и никогда не штрафовал.

— Я, честно говоря, не знаю, штрафовали или нет Сокурова и Германа, наверняка нервы им трепали, но в мультипликации ничего подобного не было.

— А в советское время были такие громкие прецеденты?

— В советское время нас напрягали, чтобы все сдали в срок, и говорили, что студия «Союзмультфильм» останется без премии. Потом до меня доходило, что, оказывается, не студия останется без премии, а администрация. Нас, режиссеров, эта премия не касалась вообще — но мы выходили снимать по выходным, только чтобы в этот срок уложиться. А вот таких санкций по отношению к режиссерам не было.

— А как Министерство культуры и лично Мединский вообще смотрят на тот факт, что курируемому министерством проекту не хватает средств и он собирает дополнительное финансирование краудфандингом?

— Я не знаю, как он к этому относится, знает ли он вообще об этом. Это мое право, я продюсер своего фильма. 66% — это бюджетные деньги, а 34% должен добирать я сам. Так что все вполне законно. Это мое право продюсера.

— Как вы готовы прокомментировать призыв вашего сына Павла Бардина к коллегам-кинематографистам отказаться от господдержки в знак протеста против политики Минкульта?

— Вы знаете, я в данном случае со своим сыном согласен. Нескоро я снова приду в Министерство культуры, нескоро. Пока там эти люди — я туда не пойду. Тельнов сказал, что они меня, Гарри Яковлевича, всегда будут рады видеть в Министерстве культуры, но буду ли я сам рад видеть его? Сомневаюсь.

Кадр из мультфильма «Три мелодии»

— Ваши коллеги-кинематографисты, начиная от Сокурова и Норштейна и заканчивая, скажем, Федором Бондарчуком, не собираются писать открытое письмо Мединскому?

— Вот сегодня Норштейн по «Рен-ТВ» дал свой комментарий, сказал, что они — в министерстве, как бы не понимая, как их слово и действие отзовется, — нас убивают. Физически убивают.

А Бондарчук — не та фигура, чтобы меня поддерживать. Достаточно того, что Норштейн, мой коллега, прокомментировал это, сказал, что все это несправедливо и не по-человечески. А что касается Сокурова — не знаю, я его мнения не слышал.

— Как вы относитесь к якобы открытым общественным слушаниям в Министерстве культуры по поводу новых проектов? И вот, в частности, к скандалу вокруг проекта Миндадзе?

— Вот как раз в «Культурном шоке» на «Эхе Москвы» в субботу будет идти речь об этом, туда приглашены как раз Александр Миндадзе и я. Вот Сашу Миндадзе они как забодали на этом питчинге, при том что получилось так, что в начале все это экспертное жюри было уверено в том, что они — решающий фактор. Но жюри это оказалось всего лишь совещательным, так как решающее слово осталось за Мединским. И он взял это решающее слово и отмел те проекты, которые посчитал нецелесообразными. А это экспертное жюри — это ширма для бюрократической диктатуры. Это демократическая форма при диктаторском режиме, скажем так.

— Тогда последний вопрос. Когда все же нам ждать «Три мелодии»?

— Думаю, что в начале ноября я уже сдам материалы фильма в Госфильмофонд. Это считается окончательным днем, когда я сдаю исходники. В ноябре это случится.

— А когда состоится премьера? Вас уже позвали на различные фестивали?

— Этого я не знаю, это все же не полнометражный фильм, чего уж там носиться. Где-то я буду показывать, конечно, но пока не знаю где. Фестивали пока не обращались — все же фильм еще не готов. Но, думаю, будут — и я, конечно, буду участвовать.