Верни туфлю назад!

«Летучий голландец» в Михайловском театре

Усталый мужчина возвращается с работы домой, а она — с другим. И с каждой новой появляющейся в его жизни прелестницей (все они — в красных платьях и на высоких каблуках) снова и снова та же история. С досады он то поколошматит соперника, то засунет в аквариум голову очередной неудачной спутницы жизни. А работает он киноактером, снимается в роли Летучего голландца, и маленький человечек с лысиной Вуди Аллена докучливо суетится вокруг него на съемочной площадке. Постепенно старея и мрачнея, он таскается по жизни со своим чемоданом на колесиках, обклеенным этикетками из разных стран. В чемодане среди бутафорского барахла — красный летучий шарф и туфли на каблуках. Вдруг все-таки найдется та, которой все это можно будет отдать насовсем и потом не отбирать? Но нигде нет ему счастья.

И у Сенты тоже нет в жизни гармонии. Она — бунтующий подросток, наряжена, как и все подруги, в чинное приталенное платье, в котором она будто в клетке сидит. Какие годы на дворе? 60-е, 70-е, 80-е? В общем, речь идет про старину, про ХХ век. У подруг — бобинные магнитофоны с наушниками и мещанские улыбочки на лицах. А у нее — сигарета в зубах и нервный огонь Шарлотты Генсбур в глазах. Она насмотрелась кино — в частности, про того самого Летучего голландца — и теперь портит жизнь своему парню Эрику, у которого, между прочим, тоже не то чтобы все в порядке с нервной системой.

Здесь надо сделать паузу в рассказе про то, как опера Вагнера «Летучий голландец» в очередной раз — прихотливо, многодельно и небезуспешно — была конвертирована в XXI век. Какие в ней были найдены спасательные круги, позволяющие, не чихнув, проплыть рядом с такими пыльными понятиями, как «верность», «судьба» и «самопожертвование». Потому что наиболее волнующий момент в постановке — как раз самое банальное выяснение отношений двух молодых людей, Сенты и Эрика, у каждого из которых — свои тараканы в голове. Не в пример остальным частям спектакля, за всеми многоуровневыми событиями которого может уследить разве что только профессиональный компьютерный игрок, здесь — никакой беготни и суматохи, никаких новых подтекстов, кавычек и опций. Только невероятно убедительные Асмик Григорян в роли Сенты, Дмитрий Головнин в роли Эрика, психологически точная работа режиссера Василия Бархатова и упругий, гибкий, смелый и взрывной оркестр Василия Петренко.

Но уже на втором спектакле, с другим актерским составом, эта сцена, увы, лишается всякого смысла. Точнее — оборачивается привычной оперной вампукой. Там главной отрадой остается лишь Станислав Швец в качестве упоительно пронырливого папаши Даланда (он пел эту партию в обоих составах). Оба Голландца (Йоханнес фон Дуйсбург и Андрей Маслаков) вызывают разной степени иронические переживания, но, кажется, существуют в постановке только потому, что без них никак нельзя.

Кончается спектакль вроде плохо, но на самом деле весело. Поскандалив из-за туфли, которую Голландец, расстроенный новым столкновением с прозой жизни, стаскивает с ноги Сенты и прячет обратно в чемодан, оба по-тарантиновски расшвыривают свои мозги по сцене с помощью случайно оказавшегося под рукой огнестрельного оружия, а видеоморе, плескавшееся на заднем плане весь спектакль, накрывает пляжно-причальную декорацию (сценограф Николай Симонов, художник по свету Дамир Исмагилов, видеохудожники Мария Небесная и Юрий Ярушников) штормовой волной с рыбками. Публика улыбается. Занавес.

Василий Бархатов на генеральной репетиции спектакля

«Голландец» двоих Вась — именно так, видимо, его будут называть — некая веха в бурной новейшей истории театра Владимира Кехмана. Во-первых, в городе на Неве есть теперь Вагнер не только у Гергиева. Во-вторых, с этим спектаклем 29-летний Бархатов вступает в должность худрука оперной труппы театра, притормаживая, по всей видимости, свою деятельность в Мариинке. В частном разговоре Кехман признался, что ему важны не только и даже не столько постановочные возможности молодого режиссера, сколько его общая креативность и энергичность. Действительно, сложно не вспомнить чудесным образом зародившийся под бархатовским руководством в прошлом сезоне проект «Опергруппа», благодаря которому новые оперы из скучной фантастики в одночасье превратились в модную реальность. Уже в следующем сезоне в планах Михайловского театра — опера московского композитора Алексея Сюмака.

В-третьих (и, пожалуй, это главное), «Голландец» — первая собственная оперная постановка в России главного приглашенного дирижера Михайловского театра, 37-летнего Василия Петренко, и работа с оркестром в ней является безусловной ценностью. Траектория его карьеры, некогда стартовавшей в Петербурге, такова: Ливерпульский симфонический оркестр, Национальный юношеский оркестр Великобритании и со следующего сезона — Филармонический оркестр Осло (один из предшественников Петренко на этом посту — Марис Янсонс). В общем, еще чуть-чуть — и улетел бы совсем. Но, кажется, поймали.