Сергей Красин: «Это должно легко скачиваться, легко шериться, лайкаться и поститься в Фейсбуке»

Разговор с владельцем нового рекорд-лейбла FancyMusic

Последние полгода композиторы молодого и среднего возраста, принадлежащие к направлению «академическая музыка», кажется, только и делают, что дарят новые диски со своей музыкой или вот-вот собираются таковые записать. По крайней мере, есть такой новый тренд. Его причина — недавно возникший рекорд-лейбл FancyMusic, выпускающий один релиз за другим (сейчас уже около двух десятков) как онлайн, так и на CD. В сфере его интересов — самая разная музыка, находящаяся вдали от мейнстрима, будь то рок, джаз, электроника или вышеупомянутые композиторы-«академисты». Майская новинка — «Лебединое озеро» концептуалиста Сергея Загния. 26 июня выходят «Страсти по Никодиму» Александра Маноцкова, приуроченные к завершению сезона «Платформы», в рамках которой меньше двух месяцев назад состоялась их премьера. ЕКАТЕРИНА БИРЮКОВА встретилась с владельцем FancyMusic Сергеем Красиным.

— Ты музыкант?

— Я экономист, юрист, консультант. Решил создать рекорд-лейбл, потому что всегда об этом мечтал. Меня поддержал мой одноклассник Юра Лобиков — он сейчас композитор Седьмой студии в «Гоголь-центре», мы с ним давно на музыкальной почве общались. Первый вопрос — кого выпускать? Изначально хотел Юру, еще, может, ребят типа «Корпорации Желтый Асфальт», которые тоже театралы. В общем, все неформатное: какой-то рок, электроника, театральные приколы, трэш и т.д.

Еще я большой поклонник джаза и в этом направлении тоже хотел наращивать обороты. В джазе у меня знакомых — ноль. Я просто слушал джаз, и он мне очень нравился. И я вышел на фонд Алексея Козлова и на лейбл ArtBeat. И тут закрутилась сразу история. Оказалось, что очень много есть даже готового материала, который просто необходимо выпустить. Первым проектом стала джазовая пластинка ансамбля «Живые люди», это авторская музыка Натальи Скворцовой, на барабанах Петр Талалай, известный персонаж нашей джазовой тусовки. ArtBeat я еще помогаю с предоставлением их материала в интернете. Они вообще в прошлом году выпустили 40 дисков, огромное количество, которое просто лежит и его нельзя послушать. Вовремя поняли, что это абсурдная ситуация. В России многие рекорд-лейблы до сих пор не понимают, что диски — это прошлый век. Если коллекционеру нужна музыка хорошего качества, он скорее купит винил, чем CD.

В современную академическую музыку я зашел через Маноцкова. Я попросил Юру меня с ним познакомить — Юра учился у него в Школе-студии МХАТ. Маноцков загорелся. В тот момент он только становился музыкальным куратором «Платформы». Первый опыт нашего сотрудничества — записали Гайворонского, у которого был концерт на «Платформе». Потом познакомился с Невским, Курляндским — и поехало. До этого я тусовку эту не знал.

Вообще моя идея была в том, чтобы создать рекорд-лейбл, который не специализируется на каких-то стилях, а просто — с очень хорошей музыкой высокого качества, больше андеграундной. Чтобы лейбл был качественной площадкой для разных музыкальных или околомузыкальных стилей.

— Что такое высокое качество, по-твоему? Высокое качество чего?

— Сочинений, исполнений и записи. Мы и в студии записываем, и live. Я не являюсь просто управленцем, который регулирует экономические и юридические вопросы. В первую очередь я занимаюсь саунд-продакшном, то есть я контролирую весь процесс записи, сведения и мастеринга. У меня есть опыт звукорежиссуры, поэтому со звукорежиссерами мне разговаривать очень просто, и я всегда делаю то, что хочу. Я ориентируюсь на западные лейблы, которые мне нравятся, — тот же ECM Records. Я стараюсь контролировать всю техническую сторону — какая компрессия, реверберация, эквалайзеры — все, что они используют.

— Большая команда?

— Я сотрудничаю с фрилансерами в различных областях: от дизайна до юриспруденции. Скажем так — я ориентируюсь на проект. Если джаз, я иду к одним людям, если современная академическая музыка — к другим. Если один звукорежиссер занят, я иду к другому. Элементарно композитор или исполнитель может сказать: «Мне не нравится этот звукорежиссер, я с ним поцапался пять лет назад». Ну что, насильно их сводить? Пойдем к другому.

— Финансовая отдача есть?

— Нет. Она изначально не планировалась. Мы вообще изначально были нацелены на digital. Чтобы это могло слушаться в сети. Когда строился сайт www.fancymusic.ru, то в техзадании было объяснено, что это должно легко скачиваться, легко шериться, лайкаться и поститься в Фейсбуке и т.д. То есть чтобы максимально материал продвинуть, чтобы он был везде доступен для прослушивания, везде присутствовал.

При этом все релизы — официальные. Все фонограммы регистрируются. У каждой есть идентификационный номер. В чем фишка iTunes? С его появлением, кажется, в 2001 году произошла трансформация — люди начали покупать музыку онлайн. И обороты постоянно наращивались. И даже сейчас одну из основных статей доходов Apple составляет выручка от продаж в iTunes. А в России в тот момент не происходило ничего. Это был закат всех лейблов и продолжение пиратства. В Россию iTunes не хотел долго приходить, потому что здесь очень непрозрачно. Только в конце ноября 2012 года iTunes наконец-то у нас появился, и поэтому я решил, что это будет отлично способствовать повышению доступности музыки, издаваемой официально.

Но в России история просто немножко другая, чем на Западе. Здесь неприлично покупать. Я вижу, как продажи идут: просто копейки. И я не думаю, что в ближайшее время что-то изменится — пока существуют «ВКонтакте», торренты, пока существует специфическое российское отношение к издательству и пиратству. Зайди на «Горбушку» и увидишь все как есть. А «ВКонтакте» какое качество лежит? Неизвестно какое.

Хотя я не знаю людей, которые не могут себе позволить 15 рублей за понравившийся трек. Или 50 рублей за альбом. Блин, я помню, в молодости мы реально копили деньги, чтобы купить новый диск. Это было нормально. А сейчас что? Кофе в «Старбаксе» стоит дороже, чем альбом любого исполнителя в iTunes.

Понятно, что если что у нас и покупается, то музыка популярная. Но даже если остальное не покупается или есть минимальные продажи, то все равно композитор или исполнитель присутствует в интернете, и с его материалом можно ознакомиться. Ты не должен в закромах каких-то форумов искать возможность скачать mp3, где все как в мусорке, обложки нет, половина песен не названа. Есть много ресурсов, где все это в такой куче хранится, варится в своем котле, до людей не доходит. Единого каталогизированного ничего не существует. А на нашем лейбле мы стараемся сохранить логику, структурированность.

— А зачем тогда все-таки диски? Они же тоже выпускаются.

— Во-первых, качество лучше. Во-вторых, это по большей части промо-тиражи, которые являются «визитной карточкой»: 300—500 штук. Когда ты присутствуешь на фестивале и даешь продукт — тебя сразу по-другому оценивают. Какие-то диски продаются на концертах самих композиторов или музыкантов. На сайте их тоже можно купить. Гайворонского так покупали, Загния покупали. Самих композиторов я тоже прошу раздавать, здесь вопрос популяризации. С такой неформатной музыкой смысла нет рассчитывать на какую-то финансовую отдачу.

— Ну так затраты-то все равно есть.

— Ну да. Но это мои деньги. Чем больше нужно, тем больше стараюсь зарабатывать. Истории бывают разные: с какими-то артистами мы работаем с готовыми записями, кого-то записываем, кому-то просто помогаем с дистрибуцией… Дай бог через год мы выйдем на какую-то окупаемость. Она может быть за счет того, что диски будут продаваться на концертах, плюс продажа лицензий в кино, на радио и т.д.

— Много времени это у тебя занимает?

— Каждый день. У меня есть основная работа. Полдня я зарабатываю. Полдня я трачу. Поэтому в первое время я очень мало спал. Такая история.

— По какому принципу ищутся авторы — например, той музыки, что называется академической?

— Для меня главный критерий — это честность. Когда я собираюсь выпустить диск, я стараюсь понять человека, чем он руководствуется, что есть в его истории, зачем он это делает. Кроме того, я прислушиваюсь к моим знакомым композиторам — в первую очередь Маноцкову и Курляндскому. Я здесь руководствуюсь неким слепым чутьем. Курляндский в свое время рассказал о потребности, которая существует в России: у кого-то выходили какие-то случайные диски, но по сути у нас нет портретов современных композиторов. И цель, которую я наметил на 2013 год, — это именно издать ряд релизов от наших современных композиторов. Среди них — я уже могу говорить о результатах и планах — Загний, Маноцков, Курляндский, Александра Филоненко, Кирилл Широков.

— Если говорить о том же Курляндском — он вписан в международный контекст. Там свои правила игры. Он же пишет по заказам каких-то фестивалей и коллективов. Кому принадлежат права на запись?

— Да, с композиторами, которые представлены на международной арене, — что Курляндский, что Невский, что Филановский — есть один нюанс. Они подписаны на определенные издательства, которым передали авторские права на свои произведения. Это действительно мировая практика. Она связана с тем, что композитор заинтересован, чтобы его авторские права отслеживали, защищали, чтобы в будущем — это касается его потомков — был некий орган, который регулирует эти вопросы. Поэтому мы, когда выпускаем диски, все эти лицензии запрашиваем, покупаем, чтобы все это выходило официально. Помимо экономического образования у меня еще юриспруденция была.

— Ты сам музыку в записи или живьем предпочитаешь слушать?

— В записи. Я, на самом деле, коллекционирую винил. Джаз. Но музыку на виниле я не слушаю постоянно. Так, раз в неделю.

— Это обманчивое впечатление, что грань между «легкой» и «серьезной» музыкой, на которой держится ХХ век, все больше размывается?

— Мое мнение, что этой грани вообще изначально не существовало. Просто были определенные шаблоны, которым люди старались следовать. А новое поколение уже и электронную музыку послушало, и фьюжн — и у них в головах существует вся эта смесь. Я учился в музыкальной школе, но мое настоящее музыкальное образование — это то, что я прослушал в своей жизни. Через джаз я пришел к авангарду 70-х, такому, знатному. Через Майлза Дэвиса это все шло. Я очень большой поклонник ECM Records. А он и Софию Губайдулину выпускал.

Знаешь, как я познакомился с современной академической музыкой? В один прекрасный день пришел ко мне Юра Лобиков и сказал: «Я услышал нечто новое, ты офигеешь». И поставил мне запись Бориса Филановского. Я послушал и что-то не понял. Говорю — это вообще что такое? Потом послушал второй раз, третий. И потом, когда мы разбирали эту запись, я для себя определил, что это просто «новая музыка». Или актуальная. Я не могу сказать, что это «классическая музыка». Не могу сказать, что это авангард, авангард остался где-то в XX веке. Я даже не всегда это могу назвать собственно словом «музыка». По моему мнению, там очень много от математики.

— А музыку, которую именно называют классической, ты слушаешь?

— Шопена в исполнении Рихтера могу послушать. Ну, для ознакомления, разумеется, слушал «Весну священную» там… Но если говорить о том, что закачано в мой плеер, то это больше авангардная музыка, фанк или какой-нибудь синти-поп.