«Сейчас Пушкин головой входит в алтарь, это никуда не годится!»

Верующие стремятся превратить Пушкинскую площадь обратно в Страстной монастырь. За борьбой наблюдала НАТАЛИЯ ЗОТОВА

Каждую субботу независимо от погоды на Пушкинскую площадь приходит община Страстного монастыря — молиться о его восстановлении. Человек шестнадцать встают в круг: мужичок с седой бородой, полная женщина за 40 в сиреневом дизайнерском платье, девушка с клатчем и в модной в этом сезоне длинной юбке. Высокий парень начинает петь «Христос воскресе из ме-е-ертвых», когда все остальные еще здороваются и болтают. Именно ему во время молебна доверяют держать плакат «За возрождение Страстного монастыря» — видимо, чтобы прохожие издали понимали, что к чему. Рядом стоит миниатюрная старушка, не достающая ему до плеча, и держит текст молитв, чтобы он мог заглядывать.

Страстной монастырь основал царь Алексей Михайлович в 1654 году. До 1937-го, пока его не разобрали и не разбили на его месте сквер, монастырь занимал все пространство Пушкинской площади. В середине мая Мосгордума рассматривала возможность переноса Пушкина на Тверской бульвар, чтобы на его месте поставить часовню в память о монастыре. Ни один депутат не проголосовал «за», что страшно огорчает общину. Руководитель инициативной группы Юрий Шрамко покаянно извиняется перед товарищами по общине, что «этот бой» он проиграл:

— Как же далеки они от Бога... Ну ничего, мой батюшка сказал — это была разведка боем. Дума скоро сменится, и мы снова дадим бой.

— Безумцы, против Бога идут! Ничего-ничего, за Богом победа. Бог поругаем не бывает, — воинственно говорит старушка в платке. И тут же рассказывает, как однажды услышала про молитвенные стояния на Пушкинской площади по радио «Радонеж», пришла поучаствовать и с тех пор не уходит: «Вся моя жизнь здесь».

Если городские власти согласуют строительство, кинотеатру сделают боковые входы, а памятник Пушкину перенесут на Тверской бульвар, туда, где он стоял изначально. Против Пушкина община ничего не имеет. Наоборот, хочет позаботиться о памятнике, вернув его на историческое место. «Посмотри, сестричка, — говорит Юрий Васильевич и плотно берет меня за локоть, — сейчас Пушкин стоит там, где была колокольня монастыря, а головой входит в алтарь. Это никуда не годится! Он был задуман снимающим шляпу перед Страстным монастырем, а теперь Пушкин кланяется “Макдональдсу”».

Молящиеся идут крестным ходом вокруг Пушкинской площади — до 1937 года ее полностью занимали строения монастыря, а за кинотеатром «Россия» даже сохранилось здание, служившее когда-то монастырской гостиницей. Процессия останавливается перед магазином музыки под лестницей кинотеатра: «Господи Боже, спаситель наш! К тебе припадаем и исповедуем грехи своя...» Все по очереди нагибаются к животу Юрия Шрамко — приложиться к иконе Божьей Матери, которая висит у него на шее.

«Мы хотим, чтобы здесь колокольный звон отгонял нечисть».

— Но сейчас это общественное пространство, люди здесь гуляют, — я пытаюсь спорить. — А будет закрытое место только для монахинь.

— В монастыре тоже можно гулять, — парируют они. — Зайдите в Высоко-Петровский монастырь, вон он, на Петровке, — там и лавочки стоят, и в трапезную они к себе приглашают... А здесь — смотрите, ничего себе пример для детей!

Я оглядываюсь, но не понимаю, чем возмущены православные. Наконец замечаю: на парапете фонтана сидит, обнявшись, молодая пара.

— Бог поругаем не бывает, за Богом победа, — повторяет суровая старушка в платке.

«Восстановление планируется в далекой перспективе, через 10—15 лет. Все успокоится, и в вашем сознании тоже, вы это примете», — сообщил мне Андрей Кондрашов, зампред Московского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). Фундамент сохранился, место не застроено, да и икона по-прежнему существует — ее сохранили в церкви Воскресения в Сокольниках. Именно поэтому они требуют восстановления именно Страстного монастыря, а не какой-нибудь другой церкви (в округе их разрушили немало). В 2007 году под Пушкой хотели построить подземный торгово-развлекательный центр — ВООПИК этого не допустило, ведь под удар попадал исторически ценный фундамент. Восстановление монастыря общество охраны памятников предложило как альтернативный проект. «Архитектурная красота для неверующих, святыня для тех, кто верит, высотная доминанта и достопримечательность для туристов — этих фактов достаточно», — считают в обществе. Эскизы нарисовал Роман Цеханский, координатор «Архнадзора» и религиозный человек: «Монастырь пропал с лица города, как Китеж-град, а имел важнейшее духовное значение. Можно будет вернуть сюда икону Божьей Матери, исцеляющую от недугов, в том числе наше общество. Это так актуально сейчас». «Чисто архитектурно на площади станет тесновато, — признает Кондрашов. — Но все имеет свой срок. Кинотеатр “Россия” построен из бетона и рассчитан на 70—80 лет без капремонта. Здание “Известий” тоже. Монастырь появится, а вокруг территория как раз расчистится».

Все имеет свой срок. В том числе и монастырь в центре столицы. Так считает шестидесятилетний Владимир — я встретила его на Пушкинской площади случайно и получила исчерпывающий ответ на вопрос, стоит ли возвращать Пушке исторический вид: «Есть вполне реальная вещь — уход эпохи и приход новой. Мне кажется, Страстной монастырь просто ушел — вовремя. Теперь другое время, и площадь выглядит сообразно ему».

Остальные москвичи, которых я застала вечером буднего дня на площади, о самом существовании здесь монастыря знали мало. «Если дело касается переноса памятника Пушкину, нужно спрашивать у людей», — так считает депутат Мосгордумы Андрей Клычков. Вот только у людей, оказалось, четкого мнения нет. Нарядная Виктория ждет у памятника Пушкину ухажера. Против восстановления монастыря она не возражает: «Христианство — это наша культура, традиции. И надо восстанавливать то, что было разрушено».

— А Пушкинскую площадь вам не жалко потерять? Где бы вы тогда встречались?

— Если бы встреча была у храма, это говорило бы о серьезных намерениях молодого человека, — улыбается она.

Место наивной Виктории у подножия Пушкина занимает женщина в белом — ждет подругу. «Восстановить монастырь? Я даже не знала, что он здесь был! Мне 35 лет, и всю мою жизнь здесь стоит Пушкин, — удивляется она и добавляет: — Но если кинотеатр сносить не будут, то я не против, пусть строят. Меня в детстве водили туда мультики смотреть». Студент Ярослав в майке с Симпсонами, устроившийся на мраморном парапете, внезапно оказывается верующим: «Хорошо, если восстановят, в центре города нужны церкви. На Тверской храмов нет до самой Белорусской». И тут же признается, что раньше о монастыре ничего не слышал и не знает, как он выглядел.

Наконец находится и противник восстановления — режиссер Евгений, покуривающий на лавке. «Для чего наступать на те же грабли и снова менять площадь? А если через 10 лет что-то изменится и монастырь опять решат сносить? Был же на месте храма Христа Спасителя народный бассейн. А теперь там собор с не самой лучшей репутацией. Ну и зачем?»

«Он был задуман снимающим шляпу перед Страстным монастырем, а теперь Пушкин кланяется “Макдональдсу”».

Церкви вместо скверов — это уже тенденция. На Преображенской площади восстанавливают храм Преображения Господня, разрушенный в 60-х, — 50 лет на его месте был сквер. В спальных районах Москвы — Марьине, Орехово-Борисове и Бутове — собираются строить новые типовые храмы на 300 прихожан каждый. «Так мы им и позволим, как же», — со смешком говорит мне орехово-борисовский активист Юрий Урсу. Провести общественные слушания тихо он не позволит: собирается привести туда жителей и завернуть проект — против храма сражаются как против точечной застройки. Храм собираются поставить на единственной в квартале зеленой полосе между Ореховым и Борисовским проездом. Что недовольных жителей соберется много, он не сомневается: «Когда у нас строили огромный храм на берегу Борисовских прудов, его поджигали два раза, полыхал как факел, даже Каширское шоссе перекрывали на время тушения. Вот до какой степени наши жители не любят, когда их лишают леса».

Интересно, что РПЦ, в отличие от настойчивой общины Страстного монастыря, никому «давать бой» за площадь пока не намерена. Всеволод Чаплин выразился туманно: «Давно существует движение за восстановление Страстного монастыря. В качестве вариантов предлагаются часовня на месте одного из храмов, памятные доски. Все это нужно внимательно обсуждать с городскими властями. Есть и сторонники, и противники. Понятно, что за это время сложилась традиция другого использования площади: там кинотеатр, памятник. Но значительное число людей высказывается “за”, и отмахнуться от них нельзя».

«Официальные лица РПЦ будут говорить свое слово, когда выяснится, что чиновники “за”. Пока это спорный проект, который может вызвать возмущение общества, они предпочитают держаться в стороне», — говорит Александр Аверюшкин, кандидат философских наук и редактор рубрики «Религия» журнала «Скепсис»: он много писал о том, как церковь отнимает себе в собственность здание детской поликлиники № 12, судится за превращение нынешних музейных комплексов обратно в действующие храмы, держит под эгидой Московского патриархата клинику пластической хирургии. На православных форумах его называют «антимонархистом и воинствующим атеистом».

«Для церкви это возможность получить в собственность еще один кусок земли в центре Москвы, — уверен Аверюшкин. — Для кого еще нужен этот монастырь? В центре города будут жить монахини, причем скорее всего очень мало — как часто бывает в современных монастырях. Например, в Ипатьевском несколько лет назад жило всего пять человек, а ради его возрождения был сломан Костромской историко-архитектурный музей-заповедник. Сторонники строительства полагают, что туда будут приходить верующие и это послужит развитию духовности. Совсем рядом есть церковь Рождества Богородицы в Путинках — очень красивая, но всегда полупустая, как большинство московских храмов (если не считать дни церковных праздников). Пушкинская площадь — сложившийся архитектурный ансамбль. Почему РПЦ поступает как столь нелюбимые ею большевики, стремясь сломать его и перенести любимый москвичами памятник?»

Община Страстного монастыря о материальных выгодах явно не думает — они чувствуют на себе миссию возродить нравственные устои. Для них время монастырей никуда не ушло. «Только в храмах, а не в ночных клубах, молодежь услышит заповеди Божьи, — говорит Юрий Шрамко. — Главная улица страны — а не имеет ни одной церкви. Мы хотим, чтобы здесь колокольный звон отгонял нечисть. А то много ее развелось в наши дни...»

«Отлично, пусть монастырь восстановят! — две подружки шагают через Пушкинскую площадь, а я кричу им вслед свой вопрос. — Красиво будет. Хоть кусочек чистоты среди разврата этого района!» Переглядываются и хохочут, видимо, имея в виду какой-то конкретный, очень веселый разврат.