Краеведческий музей

Юрий Любимов дебютировал в Большом театре с «Князем Игорем»

Когда на поклоны на Историческую сцену Большого театра вышел Юрий Петрович Любимов, весь зал — и партер, и ярусы — как по команде встал. Это было самым выразительным моментом премьеры. Надо просто это признать. Как и то, что именно ради этого момента она и затевалась.

Итак, спектакль, которого и ждали, и боялись, случился. Как и было обещано, длится он недолго — при посредничестве композиторов Павла Карманова и Владимира Мартынова (надеюсь, заранее готовых к упрекам общественности) от оперы осталось чуть более двух часов. О привычном порядке номеров надо забыть: первые половецкие танцовщицы появляются уже на 15-й минуте спектакля, а вовсе не после антракта, как бывало прежде. Картинка — цивилизованный минимализм с плакатным затмением, лаконичным деревянным конем и туристическими степными истуканами (сценограф — Зиновий Марголин, художник по свету — Дамир Исмагилов). Над дикцией певцов проведена нешуточная работа, все слова прекрасно слышны, фабула оперы понятна, но смысл — нет.

Уже задолго до премьеры музыкантское сообщество на все лады оплакало знаменитую арию Кончака, даже поползли слухи о готовящемся флешмобе по случаю ее исчезновения (подробности читайте ниже — в объяснительной записке музыкального критика Петра Поспелова). Ария, являющаяся в опере одним из трех главных хитов (наравне с хором «Улетай на крыльях ветра» и арией Игоря «О дайте, дайте мне свободу»), в числе прочего попала под нож бескомпромиссного режиссера — в силу своей драматургической несущественности. В результате сокращений и перелицовок из партитуры получился некий бездыханный обрубок, где не дышит музыкальное время, где нет воздуха, а есть только какая-то мифическая целесообразность, за которой вряд ли кто-то ходит в оперу. Музыка тут будто живет под окрики: «Стоять!», «Достаточно!», «Дальше не ходить!»

Любимов, несмотря на то что в его карьере было больше 30 оперных постановок (все — не в России), — все-таки режиссер драматического театра, к оказавшемуся в его руках тексту относящийся без придыхания. Даже если этот текст — партитура. Разрезать, переставить, выкинуть, сшить — это для него не варварство, а нормальная работа. Сорванная парижская «Пиковая дама» в редакции Шнитке — скандал из прошлого века с проклятиями Альгиса Жюрайтиса в советской «Правде» — это ведь тот же Любимов, что сейчас дебютировал в Большом театре. Кроме того, «Князь Игорь» — очень провоцирующий материал: Бородин, писавший оперу 18 лет и так ее и не дописавший, фактически оставил нам конструктор для сборки.

Только если 35 лет назад внедрение Любимова в партитуру было решительным художественным жестом, наэлектризовывающим ситуацию, то сейчас это просто привычка, которую публика толком и не считывает. Никакого вызова тут уже нет. Динамизма от этого не прибавляется. Политического пафоса легендарной Таганки тоже не найти. Все актуальные вопросы, на которые провоцирует «Игорь», в новой постановке не только не имеют ответа, но даже не заявлены. «Ария с хлыстом», «Ария с конем», «Ария с мечом» — вот и все, что остается в памяти от режиссерской работы.

При этом музыкальная органика утеряна. И оркестр, и певцы — будто игроки не на своем поле. Хор не узнать — какой-то испуганный. Оркестр под управлением Василия Синайского — сонный, пропускает все козыри. Солисты — робко-аккуратные (премьерный состав: Эльчин Азизов — Игорь, Елена Поповская — Ярославна, Роман Шулаков — Владимир Игоревич, Светлана Шилова — Кончаковна, Валерий Гильманов — Кончак). Только Владимир Маторин в роли князя Галицкого пытается оживить ситуацию, но в результате выглядит каким-то чужеродным объектом.

Получившийся спектакль больше похож на краеведческий музей с анимацией, чем на живой театр. Вот настоящие гусли для Скулы и Ерошки, вот настоящие тары для половцев, вот меч Высоцкого из таганковского «Гамлета» для Игоря, а вот танцы в хореографии Касьяна Голейзовского, роскошный памятник 30-х годов прошлого века. И еще — похож на книгу воспоминаний о могучей режиссерской воле, которой нынешний Большой театр не нашелся что ответить или возразить.

 
Петр ПОСПЕЛОВ

Я обнародовал в ФБ идею моей сестры Кати — спеть хором на премьере «Князя Игоря» арию Кончака, которую выкинул Юрий Петрович Любимов. И предложил возможный план действий. Князь Игорь поет Овлуру: «Оставь меня. Спасибо за услугу, бежать я не могу». Далее следуют шесть тактов заключения у оркестра, последний из них — пустой аккорд на ля с ферматой. Чуть только Василий Серафимович Синайский снимает, мы, не дожидаясь следующего вступления, громко поем: «Здоров ли, князь?»

Кто-то в ФБ сразу смекнул, но кто-то и поверил, начались споры. Я (несколько позже, не все это прочли) предупредил, что сам петь не стану. Я критик — летописец и в этом качестве получаю от Большого театра бесплатный билет. Но обычный зритель, купивший билет за деньги и не услышавший любимой арии, имел бы полное право на подобный демарш.

Оказалось, что за пределы ФБ флешмоб все же вышел, чего не планировалось. Перед началом ко мне в ложу зашел Мисковец, замдиректора Большого театра, и попросил не петь. Он очень милый человек, мы с ним давно знакомы. Я говорю: «Олег Тарасович, неужели вы подумали, что я всерьез?» Он отвечает: «Конечно, не подумал, просто это повод нам увидеться и посмеяться». И показывает в Царскую ложу: «А вон, видите, Любимов сидит, он от вас загорожен, это мы его специально посадили так, чтобы вы в него из рогатки не смогли попасть».

Естественно, никто и не думал встречаться, уславливаться, репетировать. Я просто хотел, чтобы в том месте, которое мы наметили в качестве ориентира, в зале возникло небольшое напряжение. Вдруг кто-нибудь все же запоет? Но оказалось, что само это место — где нам вступать — тоже оказалось сокращено! Так что Юрий Петрович не оставил нам даже пятачка, откуда мы могли бы пискнуть.

Я сочувствую Большому театру и понимаю, что он первый (или второй — после Бородина), по кому прошелся булат великого режиссера. Поэтому задача флешмоба была не нахулиганить, а привлечь интерес к опере, к проблеме текста, оригинала, редакций, сокращений, традиций, вольностей, академизма и новаций. И чтобы люди посмотрели сами на себя. Пусть бы они вообразили, что сидят в Большом театре и поют с мест арию Кончака. В жизни результат был бы, думаю, жалким. Может быть, итальянцы и могут сами спеть в театре, да и то разве что хор из «Набукко». Но, по крайней мере, итальянцы злые, они артистам, дирижеру, режиссеру не спускают. У нас же публика такая добрая, что может посередине номера аплодировать начать, в генеральной паузе, после доминанты. Так что более широкая цель флешмоба — чтобы люди узнали, что вообще есть такая ария Кончака (у меня в ФБ ее можно послушать в великолепном исполнении похабника Христова), что вообще есть опера «Князь Игорь», что вообще есть Большой театр и в нем проходят премьеры, о которых даже можно поспорить.