Город Братск — это естественный отбор

Журналист Юрий Панков написал текст о страшной жизни в Братске, разошедшийся по сети. ЕЛЕНА РАЧЕВА решила проверить, как в реальности живет этот город

 
«Сибирь и Дальний Восток потеряны однозначно. Все здесь ругают китайцев, но понимают, что, кроме как от них, ничего хорошего ждать не приходится. Хорошее — муж китаец, работа в китайской компании, китайские фрукты, китайские рестораны, отдых в Китае».

«Каждый день жизни здесь — реальный подвиг».

«Везде по-разному хе*ово, некомфортно, но одинаково красиво. Это “красивое” снимает весь негатив. Но если представить себе жизнь т.н. сибиряков — то это такая жуть, что лучше и не думать».

Братск, 1990

Журналист Юрий Панков писал этот путевой дневник по Братску и соседним городам осенью 2010 года, во время путешествия по Сибири. Заметки опубликовали портал Newsland под названием «Россия давно умерла, но этого никто не заметил…» и сайт радио «Эхо Москвы».

Позже Юрий Панков выпустил 200-страничную брошюру «Братство конца», отрывки из которой в 2011 году перепечатал журнал «Медведь».

Этой весной братский дневник вдруг повторно начал ходить по социальным сетям, блогам и информационным сайтам. Только на Newsland его посмотрели больше 175 тысяч человек, количество перепостов и «лайков» измеряется тысячами. Кажется, через эти бытовые, циничные заметки о пьянстве, нищете и безнадежности московские блогеры узнавали провинциальную жизнь, неизвестную настолько, что любые самые дикие подробности становились правдоподобными и убедительными.

В социальных сетях самого Братска заметки вызвали совсем иную реакцию. Город не узнал себя в портрете. Город обиделся. Отклики в популярном сообществе Братска в сети «ВКонтакте» варьировались от нецензурной брани в адрес автора до конспирологических теорий о том, что текст был заказан партией КПРФ.

COLTA.RU решила проверить факты из текста Юрия Панкова и сравнить образ Братска в глазах москвича и самих горожан. И поговорила с самим Панковым через два года после его текста.

Журналист Юрий Панков писал о Братске:

«Трезвых пока не видел. <…> Средняя зарплата здесь 8 тысяч рублей. Видели детей, стоящих на коленях у железнодорожного переезда и просящих милостыню. <…> Такую нищету представить просто невозможно. Местный врач рассказал мне, что некоторые дети ходят в школу без нижнего белья».

«Простые люди здесь ездят на такси даже за хлебом, потому что на полном серьезе боятся воров и убийц. Такси — самый распространенный общественный транспорт. <…> После полуночи город просто вымирает. Зимой посреди дня могут сорвать с прохожего меховую шапку или снять дубленку».

«Церквей нет в принципе <…>. Книжками почему-то никто не интересуется. <…> При этом московских условий реально ни за какие бабки не создать и не купить. Спортивных залов и бассейнов, соляриев здесь нет. Если ты хочешь выпить кофе, то в местных столовках и кафе тебе предлагается только “Нескафе 3 в 1” из пакетиков».

«Бабы здесь все о-о-очень испорченные. <…> В Братске мужиков реально не хватает. Поэтому сплошь и рядом мамаша и дочка живут с одним мужиком».

«Над городом периодически ревет сирена, как во время войны. Этим информируют, что Братский лесоперерабатывающий комбинат (БЛПК) начинает выброс отходов. Через трубу, тупо — прямо в небо. Комбинат находится практически в центре города. Дым валит постоянно, но когда раздается сирена, жуткий вой, начинается выброс какой-то реальной химии, и граждане сразу закрывают окна, зажимают носы и все остальное. <…>

С четвертой стороны — т.н. Братское море. Помнишь “Прощание с Матерой” В. Распутина? Здесь в 67 году были затоплены сотни деревень, кладбища. Тем не менее люди здесь вовсю ловят рыбу и не брезгуют».

«В тайге много деревень. Если там умирает человек, труп надо отвезти в Братск. Такое путешествие стоит диких бабок по местным меркам, да и занимает дня три. Поэтому здесь просто не регистрируют умерших, закапывают в землю просто так. На каких-нибудь умерших бабушек по-прежнему присылают пенсию, местные ее делят и пропивают».

«Путина и Медведева в этих краях называют просто: “педики”».

Братск, 1983

Александр ЕВСТИГНЕЕВ, уроженец Братска, семь лет назад переехал в Москву, работает корреспондентом Первого канала

Процентов 60—70 этого текста — откровенная неправда. Что-то автор преувеличивает, что-то — просто вранье. Например, когда автор пишет, что церквей, бассейнов в городе нет, а книгами никто не интересуется. Я не оголтелый христианин, но навскидку могу назвать несколько церквей. Бассейнов три, есть хорошие лыжная и саночная школы, где тренируются все, вплоть до сборной страны. Братск вообще очень спортивный.

Читают, конечно, мало, но есть несколько книжных, хоть Маринину там да покупают. Плюс библиотеки, куда никто не ходит, и два-три литературных объединения, которые грызутся между собой.

Что касается кафе — да, беда. Когда эта статья появилась, кафе действительно было одно и на уровне московского «Кофе Хауза», по местным меркам очень модное и дорогое. Теперь кафе-рестораны уже появились. Как и в столице, туда можно сходить без потерь, а можно и с потерями. Все они, как правило, построены на бандитские деньги из 90-х, но легализовались.

Братская ОПГ на рубеже 90-х была одной из мощнейших в стране, криминальный авторитет Тюрик (вор в законе Владимир Тюрин. — Е.Р.) — братский, начал карьеру там, подмял под себя город, область, потом Питер, а потом бежал в Испанию. Сейчас криминальная обстановка нормальная.

Из-за выбросов алюминия люди вдыхают слишком много фтора, от него кости хрупкие, мягкие.

Воровство, правда, бывает. Схватить с головы шапку и убежать — да, легко. Но чтобы дубленки снимали, как в этой статье, — такого я не слышал.

Такси в городе действительно много, но не потому, что люди боятся выйти из дома, а потому, что зимой в Сибири минус 40. Чем идти по улице, проще заплатить 60 рублей и не морозить уши.

Я минимум трижды в год бываю в Братске, езжу на автобусе и не могу сказать, что чувствую себя в большей или меньшей опасности, чем в Москве. Может, шанс нарваться на неприятности чуть выше, не более.

Китайцев много, как и везде в Западной Сибири. Но чтобы люди считали, что лучший муж — это китаец… Простите, но в Братске их все-таки воспринимают как узкоглазых, которые приехали рубить наш лес.

Но с экологией все правда плохо, город несколько десятков лет считается экологически неблагополучным. Хотя чтобы каждый день на лесоперерабатывающем комбинате ревела сирена и все, как в фильме «Сайлент-Хилл», разбегались — такого нет. Сирену включают, когда проводят учения, выбросы здесь ни при чем. У детей постоянно возникают проблемы с органами дыхания. Я восемь лет отработал в новостях на братском ТВ, много снимал сюжетов об этом. Пневмонии, бронхиальная астма, онкология…

Из-за выбросов алюминия люди вдыхают слишком много фтора, от него кости хрупкие, мягкие. Мой друг бросил бизнес в Братске и уехал, когда выяснилось, что у его ребенка из-за фтора слабые кости и будут большие проблемы со здоровьем. Это пока не стихийное бедствие, но ситуация ухудшается.

В Ангару постоянно идут промышленные стоки. В донных отложениях могло скопиться опасное количество ртути, многие боятся, что рыба там уже ядовита. Пока это ничем не подтвердилось, но я думаю, что частично это правда, хотя и не в катастрофических размерах. А вот то, что автор текста пишет про затопленные кладбища на дне Братского моря, — полная ерунда. Водохранилище размером с пятую часть Байкала, даже если на дне есть кладбище на тысячу человек — это капля в море. Плюс делали его в 50-е, если там и были трупы — все сгнили.

Нормальная зарплата в Братске — 35 тысяч рублей. Здесь три градообразующих предприятия, нефтяники или газовики получают хорошо. Плюс интеллигенция, индивидуальные предприниматели, бюджетники, студенты… Конечно, это не Силиконовая долина, но заработать можно.

Люди за сезон покупали по две-три шапки, их просто срывали на улице.

Да, люди пьют, но они пьют везде. В Москве в праздник людей с пивом на газонах будет не меньше. С предприятий за пьянство выгоняют, поэтому рабочий скорее подождет субботы, чем решится остаться без зарплаты.

А что люди живут на пенсию стариков, которые давно умерли, — да, была пара таких случаев, но они всех шокировали, и об этом долго шумели.

Отношение к политике в Братске более вялое, чем в Москве: дача, огород, далеко от столицы… Всем по большому счету наплевать, митинговать никто не ходит. Нормальная провинциальная жизнь.

Не хочу, чтобы сложилось впечатление, что я считаю Братск лучшим городом на Земле. Нет, молодежь уезжает, город постепенно тухнет, есть проблема с преступностью, экологией, но не настолько, как это описано в статье. Город может производить плохое впечатление: одни хрущевки, все типовое и серое — но это не значит, что женщины там выходят за китайцев, а на улице нет ни одного трезвого.

Когда я приезжаю в Братск к маме-папе, понимаю, что мне здесь теперь скучно, но ощущения безнадеги у меня нет. Есть университет, молодежь съезжается со всего региона, есть пассионарии. Братск стоит посередине между полным депрессняком и уровнем региональной столицы. К тому же, когда строилась Братская ГЭС, была романтика комсомольских строек, инженеры приезжали из Москвы и Ленинграда, и они формировали этот город, налет интеллигентности там есть. Хотя, наверное, со стороны он не чувствуется.

Я много езжу по стране и понимаю, что ситуация везде примерно одинакова. Хотя иногда я, братский, куда-то приезжаю и думаю: блин, как же здесь люди-то живут…

 
Артем ОРЛОВ, сотрудник рекламного агентства в Братске

Я слежу за тем, что пишут о Братске, и вижу, что у всех статей всегда одинаковый шаблон: мол, здесь у нас чуть ли не одни бомжи ходят, у каждого подъезда милостыню просят и клей «Момент» нюхают. Люди читают и пропитываются идеей, что в Сибири все так живут. Знакомый мой один в политическом пиаре работает, так он уверен, что это КПРФ статьи заказывает, чтобы очернить наш город.

Да, проблемы в Братске есть. Выбросы, например, хотя выбросы во всех городах. В остальном город зажиточный, ухоженный, люди нормально живут, даже хорошо. Стильно одеваются…

Зарплаты у нас низкие. В официальных источниках пишут, что средняя зарплата — 20 тысяч, но такая мало у кого.

Пьют в городе обычно, но чтобы все пьяные — такого нет. Кто-то трезвый, кто-то не очень, кто-то вырубается, нормально. Если в подворотню зайдешь — лежат, но это везде так.

Сирена включается раз в неделю по четвергам, но не потому, что выбросы. На комбинате есть производство, которое связано с риском, сирену включают, когда идет проверка систем. А выбросы как раз по-тихому идут.

Сейчас выбросов нет, а зимой шли постоянно. Запах от них очень специфический, как будто яйца протухли, поэтому люди начинают паниковать. Длится это часа три-четыре, потом нормально. Было очень-очень неприятно, даже невыносимо.

А главная проблема — что молодежью никто не занимается. Вроде и молодежь у нас талантливая, но ей не предоставляется площадка для развития, и она уезжает. Это главная проблема.

 
Ирина, частный предприниматель, владелица отдела головных уборов на рынке в Братске

Город у нас небогатый. Если кто получает 15 тысяч — уже хорошо. Богатые — только те, кто работает на заводах, с северными надбавками у них выходит тысяч 25. Я-то на плаву держусь, но столько бедности вижу! Каждый раз удивляюсь, как же люди детей растят, как одевают в школу достойно…

Я на рынке 15 лет, но этот год показательный. Покупательская способность упала до нуля. Раньше такого, чтобы я целый день сидела и ничего не продала, не было. А теперь придется просто закрыть отдел на два летних месяца, чего просто так сидеть? Люди тупо не могут позволить себе очки за 100 рублей, просто нет денег. Чтобы одеться на лето, берут кредиты.

Ну не будет дочь балериной, походка у нее тяжелая, но хоть мозги работают.

А вот криминальная обстановка уже года три как стала лучше. До этого люди за сезон покупали по две-три шапки, их просто срывали на улице. Сейчас поспокойнее. Может, государство следить начало. Или просто продавать эти шапки некому.

Экология у нас ужасная. Я сама подумываю переехать, хотя город люблю и 30 лет здесь живу. И лесоперерабатывающий комбинат нас душит, и алюминиевый завод. Безопасностью они еще занимаются, а за выбросами почти не следят. Полгода каждый день туман, запах сероводорода, и все задраивают окна, чтобы не пахло.

С 84-го года я тут живу, редко когда не было выбросов, а сейчас прямо как будто сдурели. Официальных данных о том, чем мы дышим, не публикуют, но дети — аллергик на аллергике. Когда у меня младшенькая родилась, ей поставили диагноз «торможение двигательных процессов», и врач сказал, что такое бывает у каждого второго ребенка, мол, экология. Ну не будет дочь балериной, походка у нее тяжелая, но хоть мозги работают. А у старшего проблема со щитовидкой. Хотя такое, мне кажется, по всей России.

Медицины в городе просто нет, хорошие врачи разбежались давным-давно. Если кто заболел — все, заказывай белую простыню и иди на кладбище. В 50, 45 лет умирают… В том году три случая было, когда знакомые женщины младше меня умерли, а диагноз им так и не поставили.

Дети мои — им 26 и 22 — в Красноярске. Молодежь отсюда бежит. Мужчин правда мало, а девчонки хорошие: и одеваются, и следят за собой. Я замужем, меня эта проблема не коснулась, но вот продавец у меня, Катюша: 35 лет, умница-красавица, не замужем. Другие давно развелись, никто свою личную жизнь не устроил. Моя младшенькая тоже не замужем. С другой стороны, и сын неженатый. Может, это не мужчин не хватает, просто девочки хотят сразу очень богатого мэна.

А что за китайцев выходят — это ерунда. Китайцев у нас практически нет, на рынке — одни азербайджанцы, это больной вопрос. А китайцев отогнали, когда ужесточили миграционные правила, их здесь и нет.

Вот вы спрашиваете, как у нас относятся к власти. Да никак. Она что есть, что нет. Я не знаю результатов выборов, я на них уже много лет не хожу, но мне кажется, что от выборов ничего не зависит. Они там наверху сами принимают решения. Вот, например, нашего мэра взяли на взятке, устроили показательный процесс, осудили, посадили. А он просто пришел со стороны, не сработался с нашей администрацией, вот его и посадили.

 
Вика ФАРУКШИНА, старшеклассница в Братске

То, что у нас не щадят лес, — правда, что люди периодически дышат выбросами — правда, но все не настолько ужасно, как описал этот журналист.

Дети без нижнего белья? Это, может, и есть, но в бедных семьях. В моей школе я такого точно не наблюдала. В армию никто не рвется, минимальная зарплата — тысяч 10, про меньшие я не слышала. Папа получает 30 тысяч, мама — 25, это хорошие деньги. Нас двое детей, плюс коммуналка, оплата кредита — на все хватает, ни в чем себе не отказываем.

Выбросы я переношу не настолько плохо. Когда мы ездили на юг, чувствовала себя лучше, кожа дышала. Когда вернулась — даже лицо покраснело. Конечно, иногда тяжело выйти на улицу из-за выбросов. Но те, кто здесь вырос, приспособились. Это естественный отбор.

Просто Братск — свой, родной, у меня полгорода знакомых. Может, тут неинтересно гулять, тут не видишь ничего нового, я тоже не всегда ему рада, но все же жить можно.

Братск, 1978

Юрий ПАНКОВ, журналист, глава издательства «Автограф века», автор «Братства конца»

В 2010 году я был в путешествии по Сибири, там узнал, что мой друг приехал в Иркутскую область, и поехал с ним в Братск. Как раз был период подготовки выборов в муниципальную думу, мне хотелось общаться с местными людьми, и я оказался у коммунистов.

Естественно, когда я увидел, как тупо и примитивно они делают газеты, я засучил рукава и стал помогать. Материал я собирал в разговорах кандидатов с социально активными людьми. Встречался с фермерами, ходил на партсобрания, к пионерам — там есть пионеры и комсомольцы. У меня был даже конфликт из-за того, что моя московская журналистика не вписывалась в традиции местной печати.

Я журналист, страну изъездил вдоль и поперек. Много раз бывал в Сибири, ездил с Дальнего Востока на поезде несколько раз. Но в Братске я чувствовал себя так же неуютно, как, например, в Туве.

Помните людей, которые пьют пиво возле станций метро в Москве? В Братске у меня на улицах постоянно было ощущение, что я подошел к станции метро «Третьяковская». Народ весь на улице, с бутылками. И постоянное ощущение опасности.

Про детей без белья мне под диктофон рассказывал главврач районной больницы. Информацию о заработках я взял официальную, от ответственных сотрудников, которые рассказывали про зарплаты на их предприятиях. Несовершеннолетние мамы с колясками в Братске постоянно бросаются в глаза — хотя, может, и незаметны для местных. Про лесбиянок мне говорили сплошь и рядом жители города. Церквей и бассейнов я там действительно не видел. Даже если они есть — а что от этого меняется?

Запах от выбросов я сам чувствовал. Он жуткий, честное слово. Даже ночью от него просыпаешься. Как местные на него реагируют — не помню. Наверное, привыкли.

По площади Братский район — как Бельгия или полтора Израиля, а живет там 66 тысяч человек, как в одном московском районе Сокол. Эти люди просто брошены в тайге.

Когда все это видишь, хочется поделиться с тем, кто не знает. Я сидел там месяц и отправлял другу все, что резало глаз, без задачи написать текст. Он переслал это своему другу, тот выложил в ЖЖ. Это тиснул русскоязычный сайт, с него перепечатало «Эхо Москвы», оттуда уже другие.

С 2010 года я в Братске не был, но не думаю, что там что-то изменилось. Почему там не верят, когда читают о себе? Каждый в своей помойке живет, и ему кажется, что вокруг что-то хуже.