Джулиен Темпл: «Когда Sex Pistols видели камеру, они пытались выбить ее ногой у тебя из рук»

Знаменитый автор панк-документалок о Sex Pistols и Джо Страммере рассказывает, что опаснее съемок и как сделать отличный документальный фильм о музыке

Мой звонок застал Джулиена Темпла в монтажной, где он заканчивал работу над фильмом, посвященным Рио-де-Жанейро. На некоторое время известный документалист панка переквалифицировался в городоведа и успел уже снять трилогию киноэссе на урбанистическую тему — в двух предыдущих сериях речь шла о Детройте и Лондоне. Конечно же, фильм «Лондон — современный Вавилон» собран Темплом с особой любовью и преданностью, и не в последнюю очередь благодаря тому, что Темпл сам родом из Лондона. Картину, в которой спрессованы более ста лет истории и 6000 часов уникальной архивной съемки под великолепный саундтрек (куда же без него), покажут на большом экране в рамках ретроспективы Темпла на Beat Film Festival — вместе с фильмами о Sex Pistols, Dr. Feelgood, Джо Страммере и фестивале Гластонбери.

— Вам удалось довольно завидным образом объединить два основных ваших увлечения — музыку и кино. А если бы вас заставили выбрать что-то одно, что для вас было бы важнее?

— Здесь выбирать очень трудно, но думаю, что это было бы кино. Потому что в кино можно вставить музыку. А наоборот сделать сложнее (смеется). Музыка в любом случае играет большую роль в тех фильмах, которые я снимаю.

— Что вас раньше увлекло — музыка или кино?

— Музыка. В доме, в котором я рос, телевизора не было. И родители не очень увлекались кино, так что я видел в детстве всего несколько фильмов, три или четыре. Но у меня было потайное радио, которое я мог ночью слушать, такой транзисторный приемник. По нему я и слушал музыку. И я сразу наладил связь с музыкой Лондона того времени, когда в середине 60-х появились Rolling Stones, на меня их музыка произвела сильное впечатление. Правда, в моем доме она была запрещена (смеется).

— А в группе не пробовали играть?

— У меня была группа, когда я в школе учился, правда, я играл на саксофоне. Группа называлась The Bombers. Это было довольно задолго до того, как такие названия стали модными. Это название было связано с терактами ИРА в то время, конечно, но еще и с глаголом to bomb, которым в английском языке называется неудачное выступление группы перед зрителями.

Джулиен Темпл, 1982

— Вы снимали концерты Sex Pistols, потому что дружили с ними?

— Нет, скорее наоборот, я подружился с ними, поснимав их, потому что изначально я был немного из другой среды. Pistols очень с большим подозрением относились к людям вроде меня — и в общем-то правильно делали. Они не любили, когда их снимали. Когда они видели камеру, то пытались выбить ее ногой у тебя из рук. Еще у них очень хорошо получалось плевать с далекого расстояния прямо тебе в объектив. Так что поначалу мне приходилось довольно сложно. Но потом они поняли пользу того, что их снимают.

— Неудивительно, в Pistols вообще очень силен был визуальный элемент, он так и просился на экран.

— Да, так и было. Я, кстати, подкалывал их тогда постоянно… рисовал их, превращая в мультипликационных героев. Их это очень бесило. Это было еще задолго до Gorillaz, когда мультипликационные группы стали модной темой, а в то время сама мысль о том, что их сделают мультяшными героями, была крайне оскорбительной для панк-рокеров вроде Джонни Роттена.

Фрагмент из «Великого рок-н-ролльного надувательства»

В конце 60-х — начале 70-х рок-н-ролльщики утратили какую-либо связь с людьми с улицы, они все переехали в Лос-Анджелес или торчали возле бассейнов и совершенно не понимали, что происходит в Лондоне. А Pistols вернули это понимание. В середине 60-х оно было у Kinks, у Small Faces, а потом исчезло.

— Насколько я понимаю, в успехе Pistols большую роль сыграло телевидение и их появление в программе у Билла Гранди.

— Да, после этой программы они сразу же стали легендами. Но по мне лучший период панка был до шоу Билла Гранди — затем движение очень коммерциализировалось. И все начали носить одну и ту же одежду, одинаковые прически и играть ужасную музыку на трех аккордах. А в самом начале все было здорово, так что в каком-то смысле телевидение, скорее, убило панк.

С самого начала было ясно, что их ожидает слава. Первый раз я их увидел до того, как они сыграли концерт, и сразу все понял — они пойдут далеко. Это было очень волнующе и, можно сказать, предначертано звездами. Ездить по миру с Pistols было все равно что записаться в морские пехотинцы или примкнуть к каким-то оккупационным силам — к армии США, например. На мир ты начинал смотреть с позиции силы. А потом произошел взрыв, и все развалилось на куски — но это тоже было предначертано.

Расс Мейер мне постоянно жаловался: «Что это за телки в панке — у них совершенно нет сисек! Я не могу снимать фильм без сисек!»

— У дружбы с рок-звездами есть как плюсы, так и свои минусы — иногда приходится идти на компромиссы и вместо своего видения угождать им. С вами такое случалось?

— Да, случалось, и слишком часто. Но в основном с теми, на кого мне было наплевать. Знаете, я снимал много видеоклипов только ради денег и работал с людьми, до которых мне не было дела, поэтому мне было все равно — как скажут, так и сделаю.

— Известно, что документальный фильм о Sex Pistols, «Великое рок-н-ролльное надувательство», изначально должен был снимать режиссер Расс Мейер, тогда проект назывался «Кто убил Бэмби?».

— Да, и я был в тот момент его ассистентом. Мне кажется, что панк-фильм Мейера мог получиться довольно любопытным. В мою работу входило водить его по панк-клубам, вводить его в курс дела, и он постоянно жаловался мне: «Что это за телки в панке — у них совершенно нет сисек! Я не могу снимать фильм без сисек!» Он не очень понимал, что происходит, — совсем не врубался в панк даже. Поэтому могло получиться интересно, мне кажется.

— Вы замечаете следы влияния, которое оказал фильм «Великое рок-н-ролльное надувательство»?

— Новости BBC используют много моих идей, и стиль монтажа схожий. Это клево, кстати. У меня действительно получилось найти новый способ съемки фильмов — потому что практически не было денег. Нам было неважно, что снимать, потому что всегда можно было это склеить с чем-то еще, смонтировать с записями выступлений Sex Pistols — и получился бы своего рода комментарий. Мы искали смысл в абсолютно произвольном совмещении образов. И это стало новым способом использования старого материала. Я был очень удивлен, когда о моем фильме Жан-Люк Годар написал целый текст, где назвал его новым языком в кинематографе. Это было очень… странно (смеется).

Джулиен Темпл и Sex Pistols на Темзе, 7 июня 1977 во время Silver Jubilee Boat Trip.

— Вы пытались снимать и художественные фильмы, в частности, экранизировать книгу Колина Макиннеса «Абсолютные новички», но успеха они не получили.

— Да, «Абсолютные новички» стал выдающимся провалом. Мне даже пришлось уехать из страны, мне много лет никто не дал бы работу в Англии после такого.

— Чем, на ваш взгляд, отличается съемка художественного фильма от съемки документального?

— Там гораздо больше давления. Это все равно что бросать двадцатифунтовые банкноты в костер. Ты просто сжигаешь деньги, по двадцать фунтов в минуту. А сейчас, наверное, еще большие суммы — по сотне фунтов, скажем. Поэтому те, кто дает деньги, давят на тебя, чтобы ты жег их нужным им образом и делал это быстро и с непомерно раздутым штатом. Я недавно работал на съемках художественного фильма — в съемочной группе было 98 человек. Со мной на съемках документальных фильмов работают 4 или 5 человек, а это совершенно другой подход к съемкам и совместной работе, понимаете? Мне на крупных художественных проектах не нравилась вся эта иерархия. Есть какая-то высшая каста, есть какая-то низшая, а мне это в работе мешает, я хочу, чтобы все были заодно.

Ездить по миру с Pistols было все равно что записаться в морские пехотинцы или примкнуть к каким-то оккупационным силам — к армии США, например.

— Ваш последний фильм, «Лондон — современный Вавилон», не является музыкальной документалкой, но музыка там все равно играет огромную роль. Могу спорить, что сначала вы подобрали саундтрек к фильму, а затем уже к нему подбирали архивные кадры.

— В определенном смысле да. Наверное, я мог бы использовать кадры из каких-то других фильмов, но я с самого начала знал, какие песни там должны звучать. Там собрана музыка из Лондона за столетнюю историю, и в каком-то смысле история рассказывается через музыку. По крайней мере половина из этих ста лет пришлась на время моей жизни, и это — саундтрек к ней.

— Фильм и смонтирован как песня — признание в любви к городу.

— И в ненависти тоже, добавлю. Иногда Лондон — это прекрасный сон, а иногда — просто кошмар. И последние события, произошедшие уже после съемок фильма, — вечеринки в честь смерти Маргарет Тэтчер, недавняя бойня в Вуличе, конечно же, вписываются в это видение, все эти события — часть современного Вавилона.

Трейлер фильма «London — The Modern Babylon»

— Что необходимо для того, чтобы снять отличный документальный фильм о музыке?

— Нельзя все слишком планировать. Если ты сначала напишешь некое эссе или сочинение и затем будешь ему неукоснительно следовать, получится не настолько живо. Звуки и образы должны указывать тебе путь, а не наоборот, ты — им. Также для меня необходимо, чтобы эта музыка оказала большое влияние на мою жизнь. Тогда я смогу снять все в наилучшем виде. Я могу снять фильм о любой интересной музыке, но не уверен, что получится здорово. Мне кажется, что хороший фильм у меня получится сделать в том случае, когда существуют душевные или жизненные связи с музыкой, когда она в буквальном смысле изменила мою жизнь.

— Значит, в ближайшем будущем документального фильма о дабстепе от вас ждать не следует?

— О дабстепе? Ну почему же, никогда не знаешь. Может, я и сниму что-то о дабстепе, не уверен, правда, что получится хорошо. Может получиться катастрофически плохо (смеется). На самом деле меня интересует музыка разного рода — я только что начал снимать фильм о Марвине Гэе, кстати. Это будет художественная драма о нем, но не обо всей его жизни, а о том периоде, когда он жил в Остенде, в Бельгии. Я снимаю фильм, но пока его не закончил, потому что у нас закончились деньги. Поэтому я не смогу быть в Москве на своей ретроспективе — съемки могут возобновиться в любой момент, и я в подвешенном состоянии, не могу планировать свою жизнь, к сожалению. А в следующем году я планирую начать съемки байопика о братьях Дэвис из группы The Kinks, я уже снял документальные фильмы о них для BBC — «Imaginary Man» и «Kinkdom Come».

— Что вы вообще думаете о таком жанре, как байопик?

— Знаете, я снимал фильм «Будущее неизвестно» о Джо Страммере из The Clash и не очень представлял, как и кто сыграл бы его на экране. Даже думать об этом мне было сложно — как такое может произойти, чтобы кто-то играл роль Джо. Но это из-за того, что я лично его знал. Некоторые музыкальные фильмы, где задействованы актеры, мне нравятся. Бывают и хорошие. Мне нравится фильм «История Бадди Холли», например. Не знаю. Я снял два документальных фильмы о Kinks, почему бы теперь не снять драму?

Кадр из фильма «Лондон – современный Вавилон»

— А байопик про Sex Pistols не хотели бы снять в таком случае?

— Я с удовольствием поставил бы о них классическую британскую рождественскую пантомиму. Они очень разозлились на меня, когда я предложил им такую идею, так что не знаю, насколько это вероятно.

— Что увлекает вас настолько же сильно, как кино и музыка?

— Мне нравится садоводство. Мне оно нравится тем, что никак не связано с моими другими занятиями. Особенно я люблю выращивать апельсины, а больше всего — королек. Ни о чем не думаешь, расслабляешься и получаешь хорошую физическую нагрузку. Так что рекомендую. Недавно, правда, поднимал большой ящик с апельсинами — и спину прострелило.

— Опасное занятие.

— Да уж опаснее, чем документальные фильмы снимать (смеется). Особенно если выпил лишнего.

— Что-нибудь хотите передать зрителям, которые посетят ретроспективу в Москве?

— Да — фильмы мои нужно смотреть на полной громкости. Так что убедитесь, что уровень громкости в кинотеатре будет достаточно высок. Если же нет — ну, не знаю, сломайте тогда пару сидений (смеется).

Расписание кинопоказов ищите на сайте Beat Film Festival