Толстый том энциклопедического словаря

ЕКАТЕРИНА КРУПЕННИКОВА рассказывает об основном проекте 55-й Венецианской биеннале

Джон де Андреа, Ариель II, 2011; Пол Маккарти, Детская учебная анатомическая фигура, ок. 1990

1 июня открылась 55-я Венецианская биеннале, озаглавленная в этом году «Энциклопедический дворец». Вдохновение для такого широкого во всех смыслах проекта куратор Массимилиано Джони почерпнул в начинании американо-итальянского художника-самоучки Марино Аурити, который 16 ноября 1955 года представил в американском патентном бюро крайне амбициозный архитектурный проект, давший название биеннале, — 106-этажный утопический музей высотой более 100 метров. В нем Аурити предлагал хранить всевозможные знания о мире, главные открытия человеческой расы со времен ее появления. Другими словами, он мечтал создать музей-энциклопедию, а Джони эту фантазию о триумфе любознательности решил частично воплотить в Венеции, создав временный музей — справочник образов. Выставка комбинирует мейнстрим современного искусства с «искусством аутсайдеров» с начала ХХ века по текущий момент, стремясь показать, как образы принимают участие в создании нашего представления о мире.

Марино Аурити, Энциклопедический Дворец Мира, макет, 1950-е; вид экспозиции

Однако как определить, какие знания о мире должны быть включены в энциклопедию, а какие — нет? Что значит для куратора создать выставку-энциклопедию? Что в данном случае представляет собой выбор работ для такой выставки? Вспоминаю значение слова: согласно толковому словарю, слово «энциклопедия» происходит от греческого enkyklios paideia — «обучение по всему кругу знаний», то есть это научное или научно-популярное справочное издание, содержащее систематизированный свод знаний. Согласно Фуко, понятие энциклопедии — метод, с помощью которого можно выявить экспериментальные способы семиотического универсума. Следовательно, подобный подход предполагает построение беспристрастного архива означаемых и означающих, «лабиринт» четко организованных и объективных знаний: энциклопедия — это неупорядоченная система репрезентаций без права на позицию.

Ева Котаткова, Психиатрическая лечебница, инсталляция, смешанная техника, 2013

Так, в Арсенале множество подходов к знанию о человеке и его бытию на Земле включают исследования тела (Эд Аткинс, Ерванд Джаникян и Анжела Ричи-Лучи), снов (Росселла Бискотти), технологического прогресса (фильм Юрия Анкарани), футуристическую археологию Мэттью Монагана и многое другое. За иллюстрациями к Книге Бытия в форме комиксов, фотоисследованиями биохимика и бывшего полицейского, скульптурами аутиста следует гротескная антропоморфная скульптура Пола Маккарти, которая экспонируется рядом с реалистическим традиционализмом Джона де Андреа. Кульминация выставки в Арсенале — «Экстаз Аполлона» Вальтера де Марии, символическое торжество космоса над хаосом. Глобальный порядок в мире господства технологий!

Валтер де Мария, Экстаз Аполлона, 1990, из коллекции Музея Стеделик, Амстердам

Если в Арсенале куратор фокусируется на тандеме «антропология-технология», в центральном павильоне в Джардини экспозиция посвящена скорее мистическим практикам познания мира, бессознательному, природной сексуальности, социальной коммуникации. Недаром выставка начинается с Карла Густава Юнга и той части его мемуаров, где он ребенком увидел, как бог испражнился на Базельский собор, разрушив его крышу, — психологическая травма, поссорившая Юнга с религией и обратившая его интерес в сторону спиритуализма. Джони открывает экспозицию «Красной книгой» Юнга, иллюстрированным манускриптом мифологических и фольклорных историй и их интерпретаций. Здесь же и родоначальник антропософии Рудольф Штайнер, и один из основателей «Коллежа социологии» Роже Кайуа, эксперименты Артура Жмиевского со слепыми и их мироощущением, Ричард Серра в окружении мрачной марины Тьерри де Кордьера, номинантка Премии Тернера этого года Линетт Йиадом-Боаке и сделанные ей портреты несуществующих людей, а также молодая чешская художница с очень узнаваемым почерком — Ева Котаткова, чья инсталляция на этот раз основана на результатах работы с пациентами психиатрической лечебницы, рисунки сектантов и аборигенов Юго-Восточной Азии. Здесь же представлены русские художники: уникальный эротический «Ленинградский альбом» Евгения Козлова — квинтэссенция фантазий чувственного пионера (12—16 лет), а также видео Виктора Алимпиева «Корона» 2012 года. Динамику Джардини придает лишь, как обычно, никак не обозначенный — названия нет, и бумажка нигде не приклеена, — но узнаваемый Тино Сегал: два актера, сидя на коленях в центральном зале Джардини, исполняют некий «ритуал» — один из них напевает мелодию, другой двигается в такт, постепенно отдаваясь ритму. Сегал — еще один номинант Премии Тернера, который уже получил «Золотого льва» как лучший художник основного проекта Венецианской биеннале.

Перформанс Тино Сегала

Минималистичными обе экспозиции назвать никак нельзя. Между произведениями совсем не чувствуется пространства, не хватает воздуха. Все работы представлены серийно, часто занимая полные залы, словно разделы знаний: антропология, география, религия, биология, история, психология, эзотерика, политология, философия, анатомия...

Артур Жмиевский, Вслепую, 2010

Первое впечатление от выставок основного проекта тяжелое, я захлебываюсь в обрушившихся на меня визуальных описаниях и знаниях о мире. Большинство из них почему-то серо-коричневые и невыносимо статичные. Масштаб исследования впечатляет, однако репрезентация утомляет. Предельно консервативная, четко организованная и сухая выставка напомнила мне тяжелый толстый том энциклопедического словаря. Четко классифицированные и обильно развешенные по стенам, живописные, фотографические и графические серии, редко разбавленные видео или инсталляциями, заполняют залы главного проекта как в Джардини, так и в Арсенале. Через 20 минут просмотра все это сливается и размывается в сознании, концентрация пропадает, внимание рассеивается. Как ни странно, это кураторская концепция: в интервью Джони заявлял, что «это выставка про информационный век и культуру потребления образов через интернет», что его больше интересует некая общая «визуальная культура», чем современное искусство. Считается, что все это очень занятно и весело в отличие от скучного современного искусства, но вот результат.

Евгений Козлов, Ленинградский альбом, 1967-73, чернила, шариковая ручка, карандаш, уголь, бумага

Однако одна часть выставки меня действительно порадовала: замечательная коллекция Синди Шерман, охватывающая работы Мирослава Балки, Розмари Трокель, Пьера Молиньера, коллекцию фотоальбомов случайных людей, ритуальные целительные скульптуры XVI—XIX веков, флаги вуду и другие предметы, собранные художницей за последние 40 лет. Это собрание рассказывает, как люди используют изображения. Например, флаги вуду — это их визуальные описания образов богов, играющие ту же роль, что у христиан иконы. Или коллекция фотоальбомов неизвестных людей, где они создают собственный образ. Очень много странных работ, черного юмора и гротеска — на мой вкус, прекрасно! Эклектичная и абсурдистская коллекция Синди Шерман иллюстрирует личный интерес художницы, который, в отличие от целого проекта Джони, более конкретен и ярок.

Мирослав Балка, Черный папа и черная овца, 1987, из коллекции Синди Шерман

На эмоциональном уровне «Энциклопедический дворец» не поразил и не запомнился, не было в нем ни динамики, ни работ, от которых захватывает дух и хочется плакать, смеяться или уйти в монастырь. С другой стороны, с интеллектуальной точки зрения я получила огромное удовольствие. Приезжая в этом году в Венецию, необходимо помнить: «Энциклопедический дворец» — не способ развлечения, он требует внимания, терпения, времени и, главное, любознательности. Попытавшись уйти от канонов современного искусства, Джони фактически создал на территории Венецианской биеннале интересный по контенту, но унылый по презентации традиционный музей, где современное искусство вместо опыта становится историей. Ощущение от этой выставки можно сравнить с походом, скажем, в Музей Дарвина.