«Мы работаем с историей театра, в котором понятия “зритель” и “гражданин” всегда смыкались»

Валерий Фокин, Дмитрий Волкострелов и Ксения Перетрухина — о юбилейной программе к 50-летию Театра на Таганке в эксклюзивном интервью COLTA.RU

 
В Театр на Таганке приходят работать режиссер Дмитрий Волкострелов и художник Ксения Перетрухина — во главе большой группы выпускников Школы театрального лидера они будут осуществлять масштабный проект, посвященный истории любимовской «Таганки»: будущей весной этим проектом театр отметит свое 50-летие. Сооснователь ШТЛ — критик ЕЛЕНА КОВАЛЬСКАЯ поговорила с главными действующими лицами проекта об их намерениях.

 
В феврале 2012 года в Центре имени Мейерхольда при поддержке Департамента культуры Москвы открылась Школа театрального лидера. Ее цель — произвести с помощью молодежи модернизацию государственного театра. В декабре прошлого года группы слушателей ШТЛ в рамках учебного задания разработали и защитили программы развития шести московских театров. Среди них была и «Таганка». Стратегия для «Таганки» произвела впечатление и на Департамент культуры, и на президента ЦИМа Валерия Фокина, и на Владимира Флейшера, на тот момент занимавшего пост директора ЦИМа. В марте 2013-го Флейшер был назначен руководителем «Таганки» — и пригласил выпускников ШТЛ воплотить их идеи на деле. Кураторами проекта станут Валерий Фокин и художественный руководитель ЦИМа Виктор Рыжаков. В минувшую пятницу, 10 мая, команда Дмитрия Волкострелова и Ксении Перетрухиной — на сегодняшний день в нее входят участники «театра post», режиссер Семен Александровский, театроведы Анна Банасюкевич, Оксана Кушляева, Елизавета Спиваковская и кинодокументалист Андрей Стадников — была официально представлена труппе Театра на Таганке.

Валерий ФОКИН: «Актеры не должны чувствовать себя экспонатами в юбилейной экспозиции. Они должны стать ее главными героями»

 
— Какой теперь будет организационная конфигурация в Театре на Таганке?

— Первым лицом по-прежнему остается директор. Художественного руководителя в Театре на Таганке нет и в ближайшее время не будет. Пришедшая в театр молодая группа станет художественной коллегией по организации юбилейного сезона. Наша с Виктором Рыжаковым роль заключается в следующем: как руководители Центра имени Мейерхольда, где родилась Школа театрального лидера вообще и группа под руководством Дмитрия Волкострелова в частности, мы можем, если понадобится, выступить своеобразным буфером, подушкой безопасности. Мы готовы по необходимости помогать, консультировать молодых. Если нужно (а совсем исключить такую вероятность нельзя) — готовы встречаться с артистами, пытаться вместе с ними искать общий язык. Актеры не должны чувствовать себя экспонатами в юбилейной экспозиции. Они должны стать ее главными героями. Вместе с командой Волкострелова—Перетрухиной театр будет идти к юбилейной дате — 23 апреля 2014 года. В ближайшее время должен начать работу попечительский совет, в который войдут мэтры «Таганки», ее основатели — и те, кто работает в театре, и те, кто по разным причинам покинул его стены. Считаю, и не только я, что юбилей этого театра нужно художественно, красиво отметить. Историю любимовской «Таганки» нужно полноценно, достойно завершить — и тогда наверняка у театра начнется другая жизнь. Но что это будет за жизнь, в каком направлении и под чьим руководством двинется театр дальше — это уже следующий вопрос, следующий шаг.

— Чем, на ваш взгляд, хороша та стратегия развития «Таганки», которую придумали выпускники ШТЛ?

— Мне вообще понравилось, как мыслят и как защищают свои предложения эти молодые люди. Какие-то предложенные программы были лучше, какие-то хуже, но те пути, которые предлагались большинством выпускников ШТЛ, лежали, в принципе, на поверхности, были понятны. А вот предложение для «Таганки» смотрелось, с одной стороны, совершенно неожиданно, но вместе с тем — что меня и подкупило — в его основе лежало неподдельное уважение к биографии театра: яркие творческие идеи не противоречили истории «Таганки», а, наоборот, следовали ей. Команда Волкострелова и Перетрухиной предложила оттолкнуться от великой биографии этого театра, придать ей новое качество, исследовать, развить ее в юбилейный сезон — и тем самым подготовить почву для движения вперед.

Подкупило меня и то, что молодежь предложила опереться на труппу Театра на Таганке, на память и опыт этих людей. Немаловажным показался тот факт, что предложенная стратегия существенно форматирует привычные взаимоотношения между театром и зрителями: по замыслу авторов программы, люди смогут бывать в Театре на Таганке не только вечером на спектакле, но и днем, и утром. Программа группы Волкострелова была отлично проработана: нам показали чертежи, диаграммы, таблицы, из них видно было, чем театр будет жить в этом квартале, чем — в следующем, какие будут расходы и когда начнутся доходы, звучали конкретные имена и названия. Здорово! Мне кажется, эта экспедиция в прошлое «Таганки» — очень эффектный проект и очень правильный для сегодняшнего дня. Я — активный сторонник и защитник этого проекта, мне хочется, чтобы он получился.

Волкострелов — человек умный и гибкий. Он тверд, но умеет слушать. Поэтому у него может получиться.

— Месяц назад вы вручили Волкострелову и Перетрухиной специальный приз жюри «Золотой маски» как тандему новаторов. На ваш взгляд, занятая экспериментальными поисками молодежь способна вписаться в реалии репертуарного театра?

— Ксению я, признаться честно, наблюдал в работе меньше, но вот что скажу про Волкострелова. Я считаю его искренним художником. Искренним человеком и искренним режиссером. Сегодня в театре — как в традиционном, так и в новом — огромное количество рутины, мракобесия и тупости, мертвого, пустого и фальшивого. Волкострелов — совсем другое дело. Они с Перетрухиной — из по-настоящему новых. То, что они делают, можно понимать или не понимать, но это точно не имитация и не фальшь. Риск, безусловно, есть, и никаких гарантий быть не может. Но Волкострелов — человек умный и гибкий. Он тверд, но умеет слушать. Поэтому у него может получиться.

— На этой неделе в Петербурге вы открываете экспериментальный театральный центр при Александринке. А что вас лично сегодня больше интересует — те метаморфозы, которые могут происходить со «старинными многоярусными театрами», или сцена, свободная от всякого бэкграунда, tabula rasa, на которой можно писать новые знаки?

— Меня интересует золотая середина. И по-человечески, и чисто творчески. Мне интересно сохранить высочайший уровень профессионализма, но при этом иметь право и смелость взять да и написать новый «Черный квадрат». Меня волнует то чувство дебюта, которое возникает от глубокого знания профессии. Я читал об одном итальянском художнике эпохи Возрождения, про которого при жизни было написано: «он представил такой-то портрет в манере, доселе неизвестной». Увлекательнейшая формулировка! Где сегодня тот перекресток, на котором соединяются традиция и новое? Из желания ответить на этот вопрос и родилась идея комплекса в Александринке. Я понимал, что если новый и старый театр не будут питать друг друга, то они оба умрут. Комплекс — и творчески, и организационно автономное учреждение со своими задачами. У Александринки-2 будет несколько программ и направлений: это будет и место для дебютов и экспериментов, и театральная школа — я убежден, что только при овладении профессией возможен выход на новый уровень. Вот этот перекресток меня волнует. Не знаю, получится ли это в Петербурге, но стартовые усилия там для такого движения приложены очень большие. Я хочу, чтобы был использован и опыт ШТЛ, чтобы работа шла в группах — в театр, как известно, лучше приходить не поодиночке, а командой. В Москве с театральным руководством плохо, но в Питере — еще хуже: сидят замшелые такие ребята... Я встречался с вице-губернатором — он, как чиновник, со мной согласен: надо готовить кадры.

Валерий Фокин

— В ШТЛ мы со студентами выработали положение о конкурсе на замещение вакантных должностей руководителей театров. Выпускники хотят работать в конкурентной среде с прозрачными правилами. Они хотят соревноваться не репутациями, которых у них еще нет, а стратегиями, которые они умеют просчитывать и аргументировать. Мы говорили о путях и способах модернизации театра. Но мы также прекрасно понимаем, что перемены возможны лишь в том случае, если на них существует запрос у театрального сообщества — а его, кажется, нет. Комьюнити охраняет себя от перемен: существует негласный корпоративный сговор — любой ценой сохранить существующее положение вещей.

— Все это, конечно, печально, но нужно искать людей, способных навязать театру модернизацию. И потом — реформа, конечно, дело комплексное. Она должна состоять из нескольких слагаемых, которые работают только вместе. Эти слагаемые — новые люди во главе театра, новые команды; прозрачные конкурсы; постепенный переход, пусть и не быстрый, к контрактной системе. Театры должны быть разными по организационно-правовой форме. Может быть, двадцать пять — тридцать пять старинных театров нужно вывести в некую мемориальную зону, оставив их на федеральной дотации. Дальше — пояс из театров на региональной дотации. Дальше — театры на городской дотации. Нужно развивать смешанные формы — театры с труппой и без, репертуарные и проектные. Но для того, чтобы создать эту структуру, нужны конкурсы и контракты для всех участников процесса, а не только для директора и худрука, как сейчас. Ну а в целом — для реформ нужны, разумеется, упорство, упрямство и терпение.

 
Дмитрий ВОЛКОСТРЕЛОВ, Ксения ПЕРЕТРУХИНА: «Сила и риск новизны — в ее непредсказуемости»

 
— Вы планируете посвятить любимовской «Таганке» акцию продолжительностью в целый сезон и занять в ней всю труппу. Акция, судя по вашей программе, будет включать создание серии спектаклей, выставок, экскурсий, инсталляций, хеппенингов, исторических реконструкций и др. По идее, такая программа хороша для любого театра, который желает исследовать свою идентичность. В чем особенность проекта для «Таганки»?

Дмитрий Волкострелов: Чем серьезнее история театра, чем она насыщеннее, тем интереснее работать над проектом.

Ксения Перетрухина: Не уверена, что этот проект применим к любому театру. Театр на Таганке — не просто театр с историей, это еще и история общества. Для меня очень важна работа с историей как таковой. Это не моя мысль, но я часто ее повторю: глобальная проблема России — неумение проживать, осмыслять свою историю. И поэтому история бесконечно повторяется заново. В этом смысле важно то, что «Таганка» состоялась как театр гражданского пафоса: та задача, которую мы хотим решить в нашем проекте, эквивалентна идее, лежащей в основе самого театра. Этот проект был бы менее интересен с театром, который ставил, не знаю, «Послеполуденный отдых фавна».

Волкострелов: Не вполне согласен. История отражается во всем — и в «Послеполуденном отдыхе фавна» тоже. Просто «Таганка» сама рефлексировала по поводу истории. Уникально другое: одно дело — взаимодействовать с каким-то абстрактным театром, который продолжает свое вялотекущее существование семьдесят лет кряду, совсем другое — реализовывать проект в театре, находящемся в точке невозврата. В ней нужно зафиксироваться. С ней нужно работать.

— Что будет происходить с репертуарными спектаклями театра?

Волкострелов: Легендарные спектакли «Таганки» будут находиться в центре программы. Фокус исследования будет на связи спектакля с породившим его временем...

Перетрухина: Одно из самых интересных для меня направлений нашей деятельности связано с реконструкциями конкретных эпизодов истории Театра на Таганке — причем речь не обязательно идет исключительно об исследовании того, что происходило на сцене. Интересно, скажем, реконструировать зрительный зал «Таганки» двадцатилетней или сорокалетней давности, привлечь к этому сегодняшних зрителей, сделать их соучастниками, сотворцами этого события.

— Похоже на «Дау» Хржановского.

Перетрухина: Пожалуй. Не столь глобально, но смысл тот же: реконструкция времени. Это сложно, но возможно — по юности я вкладывала силы и в более утопические проекты.

Волкострелов: ...Или вот, допустим, документальный спектакль со зрителями в главных ролях: мы с актерами — на сцене, а зрители в зале рассказывают нам, что значила для них «Таганка», как спектакли этого театра изменили их жизнь.

Дмитрий Волкострелов и Ксения Перетрухина

— Активизация зрителей в миссии вашего проекта вынесена на первое место, насколько я понимаю.

Перетрухина: Для нас это важнейшая задача. Мы работаем с историей театра, в котором понятия «зритель» и «гражданин» всегда смыкались. Сегодня для российского общества очень важно организовать эту смычку вновь — и где же еще этим заниматься, как не в Театре на Таганке?

— Вы много говорите о зрителях, но уверены ли вы, что сумеете увлечь актеров?

Перетрухина: Мы очень надеемся найти в артистах союзников, надеемся заинтересовать их своими идеями. Мы находимся отчасти в позиции учеников по отношению к ним, носителям истории, с которой мы намерены работать.

— У вас все здорово и умно придумано для «Таганки», но что в действительности эмоционально связывает вас с этим театром?

Волкострелов: Я отношусь к «Таганке» с глубоким почтением. Для меня это не пустой звук. Я вырос на рассказах отца о «Таганке», с детства знаю о занавесе Боровского для «Гамлета», меня окружали книги и фотографии, связанные с этим театром. Так что история «Таганки» — это и мой личный опыт. Для меня это не сцена с инфраструктурой, которые нужно наполнить чем-то авангардным. Да и вообще репертуарный театр для меня не пустая вещь. Несмотря на то что сам я занимаюсь совсем другим театром.

Перетрухина: Для меня театр — потрясающая возможность воздействия на человека, построения с ним коммуникации. В этом смысле сегодня работать в театре куда интереснее, чем, скажем, в кино. У Йозефа Бойса была концепция социальной пластики: общество податливо, как пластилин, если сообщаешь ему тепло — оно меняет форму. Я вижу связь этой идеи с историей «Таганки».

— Вы планируете реконструировать эпизоды «золотого века» «Таганки». Но время коллективных переживаний, которые люди испытывали на спектаклях «Таганки» в шестидесятых, безвозвратно ушло.

Перетрухина: Мы говорили о реконструкции не массового экстаза, а гражданского пафоса...

Волкострелов: ...и мы вовсе не рассчитываем на коллективные переживания. Мы вообще не манипулируем залом. Когда я оказываюсь на спектакле, который весь построен на том, что из меня давят эмоцию, меня это бесит. Ну что это за детский сад? Я против манипуляции.

— Я тоже против манипуляции. Но когда ты ставишь, скажем, «Я свободен» (спектакль «театра post» по пьесе Павла Пряжко, состоящей из 535 фотографий и 13 подписей к ним. — Ред.), то на этот спектакль приходят люди, открытые иному театру — невербальному. Человек, который пришел в репертуарный театр хорошо провести вечер, будет им взбешен — потому что обманется в своих ожиданиях.

Перетрухина: Если ты приходишь в театр затем, чтобы получить ожидаемое впечатление, то это и есть то серое унылое говно, которое сковало сегодня российский театр. Зритель приходит, ему улыбнулись, повесили пальто и показали спектакль. Такой же милый, как улыбка гардеробщицы. Но ты же ходишь в театр смотреть искусство, а не ублажаться. Художник — это высказывание. И ты пришел его послушать, а не ублажаться. В этом смысле отказывающийся развлекать Волкострелов — это потрясающий опыт для русского театра. Он возвращает в театр искусство.

Глобальная проблема России — неумение проживать, осмыслять свою историю.

— Сегодня театр не может оставаться домом, где днем производят спектакли и вечером их продают. Театр должен стать местом в городе, где происходит самое разное, чтобы люди могли приходить в него за самыми разными вещами. На каком языке вы собираетесь говорить с городом? Станет ли «Таганка» таким мультифункциональным местом на карте Москвы?

Перетрухина: Надеюсь, что да. Задача коммуникации со зрителем и с городом — одна из центральных задач, которые мы ставим. А вот нужно ли нам разрушить фойе, чтобы сделать там кафе, как это принято делать сейчас повсеместно, — для меня это большой вопрос. Единственный ли это вариант расширения возможностей пребывания людей в театре — кафе, где можно поговорить о спектакле после спектакля? Мне кажется, нет. Есть опыт европейских театров, его можно и нужно изучать и им пользоваться. Мне вообще интересна попытка сделать проект, на который придут зрители, никогда прежде в театр — не только на Таганке, а в театр в принципе — не ходившие.

— А «театр post» — им на время работы в Театре на Таганке придется пожертвовать?

Волкострелов: «театр post» будет принимать участие в реализации проекта.

— Ваша «учебная» стратегия была рассчитана на четыре с половиной года. Но говорите вы только о реализации ее первой, юбилейной части. Что будет через год?

Волкострелов: Будем жить дальше. Мы в этом смысле живем сегодняшним днем — возможностью сделать большой и очень важный для нас проект.

Перетрухина: Целиком и полностью согласна. Мы сейчас запланировали сделать довольно дерзкий и очень широкий шаг. Мы предполагаем результат, но в действительности точно его никто предсказать не может. Сила и риск новизны — в ее непредсказуемости.