Macao: «Мы готовы отказаться от роли работников креативной индустрии»

АННА ИЛЬЧЕНКО и ВЛАДИСЛАВ ШАПОВАЛОВ изучили итальянский «Оккупай»

 
Весной прошлого года, почти одновременно с возникновением лагеря «Оккупай Абай» на Чистых прудах, группа итальянских активистов оккупировала небоскреб Torre Galfa, пустовавший в Милане последние 15 лет. Тридцать один этаж собственности крупнейшего в городе торговца недвижимостью превратился в самоорганизованный культурный центр и кроме прочего — в самую масштабную «оккупацию» в Европе. Несмотря на сходство методов — захват неиспользуемой частной и городской собственности, организация ассамблей и рабочих групп, попытки культурного производства вне рыночных отношений, — Macao идеологически и структурно ближе скорее не движению «Оккупай», а начавшемуся несколько лет назад в Италии «культурному восстанию». По сути, это означает появление на фоне экономического и политического кризиса последних лет сети самоорганизованных и самоуправляющихся мест для политических и культурных экспериментов: S.a.l.e. Docks и Teatro Marinoni в Венеции, Teatro Valle Occupato и Cinema Palazzo в Риме, Teatro Coppola в Катании, Teatro Garibaldi Aperto в Палермо. Все это составные части активного общественного движения, в которое входят художники, активисты, работники культурной сферы, студенты и обычные горожане, борющиеся за возвращение под свой контроль культурной политики на уровне города или района — и в частности, механизма самоуправления публичными пространствами.

Немалую роль в становлении «Макао» сыграл Isola Art Center, который противостоит широко разрастающейся джентрификации одноименного района в Милане. Центр не только служил источником будущих кадров для «Макао», но и стал родиной активистской идиомы fight-specific, которая указывает на приоритет политического измерения культурных практик. Многие участники «Макао» не только взяли ее на вооружение, но и получили свой первый активистский опыт в этом центре.

Viale Molise 69

Название Macao обыгрывает существующие музейные бренды со звучными аббревиатурами: нью-йоркский MoMA, MACBA в Барселоне, MAMBO в Болонье, римские MAXXI и MACRO. А над входом в здание помещена вывеска New Museum, иронично отсылающая к еще одной известной институции. За несколько недель оккупации небоскреб привели в порядок и сделали пригодным для жизни. После консультации с юристами было составлено письмо в полицию, в котором активисты, ссылаясь на конституцию Италии, утверждали, что «политическое движение граждан имеет право взять частную собственность под свою ответственность в случае явного злоупотребления ею или доказанного ущерба для общества вследствие этого злоупотребления». Эту инициативу поддержали тысячи горожан, но через 15 дней полиция устроила облаву и зачистила небоскреб, а культурный центр «Макао» превратился в утопию — идею без места. Спустя месяц, после серии акций на улицах Милана, «Макао» обосновалось в новом здании на виале Молизе, которое занимает до сих пор.

На первом этаже находятся полулегальный бар и главное помещение, в котором проводятся концерты, воркшопы, видеопоказы, выставки и вечеринки. В комнатах, расположенных вдоль периметра второго этажа, и в подвале находятся технические помещения, места для собраний и работы. Вообще «Макао» эгалитаристски неразборчиво в составлении своей образовательной и развлекательной программы, в которой могут соседствовать вечер бальных танцев, встреча с группой «Война», кинопоказ, перемежающаяся съемка коллективного фильма без режиссера и сценария, обсуждение социальной роли творческих работников в современных условиях и вечеринка в поддержку Pussy Riot. Столь близкое сосуществование неоднородных культурных форм обнажает еще одну отличительную особенность «Макао» — опору на жителей района, коммуны и города, а не на медиа или культурный истеблишмент. Отношения с аудиторией выстраиваются не по модели предоставления широкого спектра услуг, а путем вовлечения в работу институции посредством некоммерческого сотрудничества, отвечая таким образом на потребности конкретного сообщества.

Будучи все же реакцией на глобальный протестный всплеск, «Макао» одновременно остается частью очень специфичного итальянского контекста гражданских оккупаций и культурного сопротивления в городском пространстве. Характерной чертой этих инициатив является то, что, несмотря на политический ангажемент, ядром проектов становятся не политические активисты, а объединившиеся творческие работники. Сейчас в «Макао» идут монтаж коллективного фильма, подготовка к открытию летнего лагеря и первые кинопоказы независимой сети дистрибуции некоммерческого кино, объединяющей «Макао» и другие итальянские «оккупации».

Мы узнали у представителей «Макао», как им все это удается.

Ассамблея

— В одном из своих заявлений вы утверждаете, что «Макао» «создает и переосмысляет само понятие культуры». Каким образом это реализуется на практике?

— Мы живем во времена, когда политическое, направленное на усиление экономической власти, все больше располагается в области языкового, технологического, перформативного. Культурное производство начинает играть роль декорации, дизайнера интерьеров и рупора существующих политических сил. Нам бы хотелось изменить эти отношения. Культура, используя тот же инструментарий — языковой, технологический, перформативный, может быть агентом социальных преобразований. Мы готовы отказаться от роли работников креативной индустрии и воспринимать культурное производство как способ борьбы за нечто большее. Вы спрашиваете, каким образом? Оккупируя небоскреб магната, владельца города, и превращая его в культурный центр. Присваивая все, что бессмысленно приватизируется, или то, о чем городская администрация не в состоянии позаботиться. Это может быть первым шагом, не так ли?

— Каким образом функционирует особняк на виале Молизе?

— Раньше в этом прекрасном заброшенном особняке в стиле либерти располагался мясной рынок. Теперь же в нем находится «Макао». Мы используем это здание как нам вздумается, не особенно заботясь о нормах эксплуатации, таким образом спасая его. Проблема городских пространств в Италии заключается в том, что местные власти производят пустоты — места, непригодные для жизни. Мы считаем, что чем больше вы используете публичное пространство, тем активнее раскрывается его потенциал. Это простое правило применимо не только к утилизации заброшенных зданий, но и, например, к производству и распространению знания вне логики рынка, доступ к которому открыт для всех без исключения. Трудно поверить, что законодательство, охраняющее интеллектуальную собственность, обычно запрещает подобные действия или препятствует им.

Кинопоказ в Macao

— Не могли бы вы описать типичного активиста «Макао»? Почему и как он участвует в жизни «Макао»?

— Однажды, после первой ассамблеи «Макао», журналистка с радио начала задавать нам вопросы, но дискуссия быстро приняла неожиданный оборот. Вместо того чтобы ответить на ее вопросы, ей предложили стать частью «Макао». «Ты творческий работник и можешь делать свою работу иначе. Переезжайте всей редакцией в “Макао” и начинайте говорить из “Макао”, а не о “Макао”», — ответили мы ей. Хватит отстраненно формировать общественное мнение, займитесь fight-specific культурным производством. Активист «Макао» — это садовник, горожанин, исследователь, пишущий кандидатскую по философии, хореограф, дизайнер, хакер, феминист, экономист, ребенок, певец, аналитик и кто угодно еще. Один парень провел лето в «Макао» и в сентябре поступил на магистерскую программу в Эйндховене. Заявка, благодаря которой он выиграл это место, была посвящена «Макао». На следующей неделе мы проведем у себя воркшоп и критическую дискуссию о дизайне с участием 40 его новых коллег из Нидерландов. «Макао» выстраивает перекрестные связи и само состоит из этих связей. Чем дольше длительность какого-то процесса, тем важнее работа сообщества, взаимоуважение и диалог.

Милонга в Macao

— Кто ваша аудитория? Почему люди приходят в «Макао»? Преуспели ли вы в вовлечении посетителей в коллективную работу или они остаются пассивными зрителями?

— Мы и есть аудитория. Мы считаем, что зритель занимает центральное место в современном культурном производстве, особенно в таких креативных, изобилующих разного рода мероприятиями городах, как Милан. Приток массы людей увеличивает символическую ценность события, делая его видимым. Обычно аудитория пассивна, поэтому «Макао» стремится генерировать активного зрителя. Большая часть нашей публики состоит из людей, занятых в сфере культуры, которые привыкли конкурировать, но тем не менее они готовы к самоорганизации. Используя свой профессиональный язык и навыки, они апроприируют городское пространство и таким образом осознают свою социальную роль. Поэтому каждый проект в «Макао» является самодостаточным и реализуется группой людей, прилагающих к этому все свои усилия. Именно по этой причине события, которые у нас происходят, обычно не нуждаются в одобрении безликой, пассивной публики.

— Что, на ваш взгляд, может быть опасно для «Макао»: прямые репрессии властей, невостребованность или повышенное внимание со стороны существующих культурных институций, которые потенциально могут подчинить «Макао» своей логике?

— Самое опасное для «Макао» — это начать бояться, перестать прилагать усилия для создания чего-то нового, перестать быть безрассудными, невозможными и неосмотрительными. Оказаться неспособными мыслить за пределами установленных рамок. Кошмар классификации, изоляции и, как следствие, проблематика участия или неучастия — это, с одной стороны, устаревший левацкий антагонизм, а с другой — прогрессистский неолиберальный реформизм. Зная об этом, мы должны преодолеть стадию стратегического планирования и провоцировать изменения, начиная с себя, своих жизней, отношений и желаний.

Дан Пержовски в Macao

— Как «Макао» соотносит себя с современной системой культурного производства? Ищете ли вы гранты, государственное финансирование, позволяете ли вы себе участвовать в биеннале или других подобных проектах?

— Изначально «Макао» было образовано в попытке понять, чем является современная система культурного производства. В Италии институции — музеи, театры, телевидение, университеты — внешне выглядят современно, но в действительности находятся в упадке. Они испытывают необходимость заполнить разрыв между собой и обществом. Современные институции потерпели поражение от технологической мощи сетевых структур и индустрии развлечений, которые сегодня фактически генерируют городское пространство. Мы должны говорить об этом, а не о «вместе с институциями или против них», «в системе или вне системы», «хорошие деньги или плохие деньги»...

— Используете ли вы «Макао» как производственную базу? Не думали ли вы о том, чтобы предоставить художникам мастерские в «Макао»?

— В основе «Макао» лежит пересечение множества проектов, реализуемых группами творческих работников и горожан. Наш основной ресурс — большое количество общего времени, которое люди посвящают коллективной работе. Они сотрудничают и предоставляют свои собственные средства производства, знания и навыки для общих проектов. Таким образом, мы можем реализовывать очень затратные проекты за счет совместной работы. «Макао» не было задумано как коллекция личных мастерских. Все начинается с суммы частных нужд и интересов, трансформации их в общий дискурс. «Макао» — это не контейнер проектов, не пространство для их производства, но это пространство, генерируемое проектами.

На съемочной площадке фильма Open

— Расскажите подробнее о фильме Open, который вы закончили снимать в январе. Как вам удалось привлечь к работе профессиональных кинематографистов?

— В «Макао» профессиональные кинематографисты были еще задолго до появления идеи фильма. Во время съемок использовалось профессиональное оборудование, бесплатно предоставленное кинематографистами, которые участвовали в проекте. После долгих обсуждений они все же решили снимать фильм без режиссера и сценария. На первом этапе съемок они в основном снимали интерьеры пустого здания. Затем к работе были привлечены актеры, а местным жителям предложили «Макао» в качестве поля для визуальных экспериментов. Весь следующий месяц шли репетиции, а потом они отсняли сцены, в которых участвовали все приглашенные. Сейчас они монтируют отснятый материал. Посмотрим.

— Вы проводили мероприятие в поддержку Pussy Riot и встречу с активистами группы «Война». Что для вас значит поддерживать этих художников? Как вы соотносите свою работу с их практикой?

— Искусство должно находиться за пределами искусства. Считается, что нужно оградить художественное поле, воспитать аудиторию, быть внутри международной сети обмена художественными практиками и модами, и все это связано с идеей, что искусство прекрасно и автономно. На этом пути все становится неинтересным и теряет ценность очень быстро. Мы верим в художников, которые используют язык перформанса и свои собственные жизни, чтобы сделать что-то в реальном, обыденном мире. На последней Берлинской биеннале, «Документе-13» и на многих других выставках арт-пространство пытается поместить активизм в свои рамки. Мы делаем абсолютно противоположное — пытаемся вытащить художников в поле политического, в каждодневную борьбу.

— Какова позиция «Макао» по отношению к системе современного искусства и тому вниманию, которое оно оказывает активистским практикам? Можно ли представить себе, что ваш фильм будет включен в Disobedience Archive или, например, что у вас пройдет итальянская версия выставки Living as Form?

— Мы не видим проблемы в сотрудничестве с подобными проектами, и в каких-то мы уже участвовали. Но если участие в них становится самоцелью — это не наша история. Неужели проблема заключается в экспонировании или кураторе? Мы ищем способ использования города, институций, нашего собственного времени. Формализация этого процесса может быть не в виде выставки, а в иной форме городской власти, производства образов, взаимоотношений или в другой модели институций.