Знакомство с Дрейерами

ГРИГОРИЙ ГОЛЬДЕНЦВАЙГ еле успел выхватить билет на европейский тур шведского дуэта The Knife, объявленный в связи с революционным альбомом «Shaking the Habitual», и готов объяснить почему

Маленькие бытовые моменты описывают глобальные изменения в большом мире с наибольшей точностью. Когда на концерте Kraftwerk в «Лужниках» над толпой вместо привычных зажигалок вдруг взмывают экраны мобильных, еще не умеющих фотографировать. Когда вы распечатываете на домашнем принтере первый в жизни электронный билет и недоверчиво смотрите на штрих-код. Когда после взлета самолета весь салон достает из карманов телефоны, синхронно проводит по экранам слева направо и заходит в интернет.

16 января 2013 года в 9:00 был один из таких маленьких моментов, говорящих о глобальных изменениях. Офисная жизнь в Стокгольме замерла: сотрудники редакций и дизайн-агентств, трэвел-бюро и правозащитных организаций всем миром пытались залогиниться на сайте дуэта The Knife, чтобы купить билет на их концерт. Отдаю себе отчет в неубедительности картины: поверить ей, не увидев воочию, действительно сложно. На жуткой расцветки розово-зеленоватом сайте логинились все коллеги, находившиеся в поле зрения, об этом свидетельствовали все разговоры во время ланча за окрестными столиками и вся рабочая коммуникация на протяжении последующей недели. Многие боролись за билеты на концерт впервые в жизни. И я бы не поверил — если бы не был занят этим сам: 16 января 2013-го в 9:00.

Предпродажу билетов на концерты тура «Shaking the Habitual» Карин и Улоф Дрейеры анонсировали по-джентльменски заблаговременно: поклонникам пообещали спецкоды и возможность купить билет заранее. В том, что система не справится с наплывом желающих, не сомневался никто. То, что почти все концерты европейского тура будут распроданы в первые минуты (стокгольмский — меньше чем за минуту), представить было сложнее. Дяди и тети за 30 нервно перекрикивались из-за мониторов и сплевывали в Фейсбук:

— Стокгольм — без шансов. Успела взять Берлин.
— Пишут, Осло еще остался.
— Нет уже Осло, и Берлина нет — беру Гамбург.
— Тогда мы в Италию.
— Вообще ничего нет.

За несколько минут брат и сестра Дрейеры обеспечили туристический трафик десятку европейских городов. В течение недели добавили второй концерт на родине, в Стокгольме, потом открыли официальные продажи — результат не менялся: сотни билетов уходили меньше чем за минуту. В эти дни менеджмент группы высек в переписке крылатую фразу: «Сегодня мы запускаем в продажу и распродаем тур».

Eще вчера никто не собирался ни в Италию, ни в Осло, ни в Гамбург. Лишь крохотная толика этих взрослых людей по-прежнему ходит на концерты. Они в массе своей не склонны к спонтанным решениям и уж тем более к поездкам черт знает куда, чтобы постоять в темном ангаре, обороняясь от лязга и визга затычками для ушей.

Возвращение The Knife, сыгравших с 1999 года всего два десятка концертов (последние, как хорошо известно интересующимся, — в 2006 году), обернулось затяжным сеансом психологической манипуляции: стрижка только начата. Это любимый жанр The Knife, но случай альбома и тура «Shaking the Habitual» превзошел предыдущие как по форме, так и по содержанию и произведенному эффекту. И вот почему.

Идеологическая программа Дрейеров зиждется на мифотворчестве. Миф The Knife гласит: дуэт, скрывающийся за сменяющими друг друга масками, стоит над коммерцией. С музыкальной индустрией отношения поддерживает минимально и в редчайших случаях, когда не поддержать нельзя, поворачивается к ней вот таким лицом:

Ситуации, в которой журналист или поклонник мог бы пообщаться с The Knife об экономическом базисе успеха: отчислениях Sony с одомашненной приятелем Хосе Гонсалесом «Heartbeats», синхронизации треков в мейнстримовых сериалах «Girls» и «Ugly Betty», появлении «Silent Shout» в отборочном туре шведского «Евровидения» (будущая победительница выходит под песню The Knife), — нет такой ситуации и не будет. Свою принадлежность к индустрии The Knife если и не отвергают, то педантично камуфлируют. То, что группа не дает интервью, — еще одна часть мифа: видеоманифест, где двое на качелях перед лицом своих товарищей торжественно клянутся превратить музыку в инструмент для создания политических движений — далеко не единственное публичное выступление. The Knife могут часами выступать на семинаре перед школьницами и рассказывать о роли девочек в музыке. Без всяких масок. Избирательность отказу от публичности не тождественна.

Затворничество The Knife — секрет Полишинеля: любая публичность адаптируется к среде. В случае, когда среда — города с полумиллионным (Гётеборг) или миллионным (Стокгольм) населением и тонкой прослойкой культурной интеллигенции, каждая идейная феминистка может перекинуться парой слов с участниками The Knife без душераздирающих масок и препарированных голосов, на квир-вернисаже в бывшей прачечной на окраине Стокгольма. В этот город десятилетиями приезжали писаться великие и подающие надежды в диапазоне от Led Zeppelin до группы Hurts — не только потому, что здесь такие распрекрасные студии, но и, как сформулировала это Синди Лопер, «потому что я хожу каждый день по улице без темных очков — и никого не трахает». Культура privacy — священная корова, и метрдотель в скайбаре, косящийся на видавший виды балахон Улофа Дрейера, не бросается к нему за автографом, когда Улоф оборачивается лицом.

«У меня зуд от либералов».

Стокгольм как настоящая столица и главный музыкальный кластер на севере Европы отобрал у Гётеборга оба «ножа»: и Карин, и Улофа (которого делит с Берлином). Стокгольму отплатили в клипе «Full of Fire», его здесь много: снимали и монтировали щедрой рукой. Интересно, как мудрые шведские маркетологи от туризма адаптируют историю, где по чудесному острову Сёдермальм ходят на бл…ки и ссут на улицах. Модный Сёдермальм в прошлом — рабочая слободка, ныне оккупированная провинциальными хипстерами и успешными экспатами: местный Пренцлауэрберг с перспективными ценами на недвижимость. Режиссер клипа Марит Эстберг (она же сняла видеоинтервью) — опытный возмутитель общественного спокойствия: последним ее большим проектом до The Knife был феминистский порноролик в рамках цикла Dirty Diaries, созданный на деньги, ассигнованные Министерством культуры, — с последующим скандалом.

Но вернемся к главным героям. Дрейеры — последние неприрученные медиа выходцы из Гётеборга конца 90-х — начала 2000-х, времени удивительного творческого всплеска во второй культурной столице. Бывший барабанщик Карин Дрейер Андерссон в ее первой группе Honey Is Cool Хокан Хелльстрём сегодня скандинавская рок-легенда. Бывшая правая рука и саунд-продюсер The Knife / Fever Ray Кристоффер Берг похищен Depeche Mode для работы над «Delta Machine» с исчерпывающим пояснением Энди Флетчера: «Потому что гений». Двоюродные и троюродные — Хосе Гонсалес, Йенни Уилсон, Юкими Нагано — полностью вписаны в медиаконтекст.

У создателей «Shaking the Habitual» другой способ материализации. Их анамнез слишком уж нестандартен. Потомки респектабельного скандинавского рода, самый известный из активов которого — шоколадная фабрика Fazer в Финляндии, Дрейеры выписывают газету «Рабочий», штудируют Джудит Батлер и с равно искренним запалом клеймят гетеронормативность, сверхдоходы и шведскую королевскую семью. После многолетнего молчания они вернулись со словами: «Мы хотели что-то сделать, и нужна была цель». Поиски цели продолжались не один год — как и в случае c предыдущей пластинкой «Tomorrow. In a Year», оперой по «Происхождению видов», The Knife в поисках вдохновения штудировали горы литературы — после дарвинизма, намекали брат с сестрой, должна была прийти очередь цыганского вопроса. В центре «Shaking the Habitual» он так и не оказался, и это политический промах: в 2011 году было сложно предположить, что в 2013-м именно волна цыганского попрошайничества на улицах скандинавских городов расколет общественное мнение на части.

Альбом на сегодня не слышал только покойник: о музыкальных его качествах — к критикам из Guardian и New Yorker. Кавалькада левацких выпадов расчленена на 13 треков разной степени неудобоваримости. Как любую несъедобную вещь, их невозможно не запихнуть в рот снова. И если продукцию коллег с Elektronmusikstudion или старших единомышленников Knife вроде Терре Тэймлица обыватель выключит к чертовой бабушке немедленно, то эта засэмплированная могильщина из бойлерной на окраине Стокгольма слишком уж аппетитно приготовлена, чтобы не поселиться в начале плейлистов. Селекцию треков, если что, никто не отменял. «Shaking the Habitual» — идеальный объект для коммодификации: только не бросай меня в терновый куст.

Другое дело — провозглашенная миссия музыки The Knife как инструмента создания движений и достижения политических целей так же глубоко не нова, как гулкий дрон «Shaking the Habitual». Миф и не может быть новым: он должен быть опознаваем. Радикальная политизация The Knifе вызывает уважение, но при этом именно она делает миф о музыке — предтече социальных изменений уязвимым. За билеты на пресловутый стокгольмский концерт, демонстративно заявленный в самом дурном районе города — в том, что попадает в новости не из-за перестрелки, так из-за первого в Швеции разрешения на азан, — боролись 16 января и покупают их втридорога у перекупщиков люди, от политфилософии The Knife весьма далекие.

Мне кажется, поколение шведских яппи, выросшее на второй, самой хитовой пластинке дуэта «Deep Cuts», протиравшее штаны на семинарах по Адорно и Хоркхаймеру в университете, а сегодня бранчующее с детишками по воскресеньям в гей-баре и приплачивающее домработнице из Палестины, голосует на выборах за совсем другие партии, нежели Дрейеры. Идеи равенства и братства, говоря прямо, находятся в слишком глубоком загоне в европейской среде обитания The Knife — что в недавно социалистической Швеции, что в вечном должнике Берлине. Мгновенно вошедший в историю вопль Карин (из уже упоминавшегося трека «Full of Fire») — «У меня зуд от либералов» — восторженно растиражировали именно те успешные, белые, гетеросексуальные представители ядерных семей, которые станут основной аудиторией на концертах «Shaking the Habitual». В самом лучшем случае вопль будет расслышан и переварен. А скорее всего, ну просто с позиций элементарной логики, — давайте честно: вы в состоянии понять английский Карин Дрейер Андерссон, не потрудившись залезть в подстрочник? Я — редко.

Политический трайбл-дэнс The Knife атакует в первую очередь яппи, целевую аудиторию дуэта, — и раздражает их ровно в той степени, которая необходима, чтобы доставить удовольствие. Это не удар и не переворот, это именно тот самый прекрасный nerve itch, зуд, который провоцирует на то, чтобы бросить все дела и, как школьники, драться за билеты в интернете офисным утром. Почесалось. В абсолютно счастливых, сытых странах, где проблемы локализованы в отдельных нехороших районах, — это бодрит. Грустная ирония, впрочем, в том, что для The Knife призывы к потрясению устоев — никак не понарошку. Дрейеры — плоть от плоти шведского «народного дома», продукт прекраснодушной и наивной социал-демократии, взращенный на семидесятнических детских книжках и телепередачах, среди которых «Чебурашка и крокодил Гена» («Дрюттен о крокодилен Йена») — едва ли не самый серьезный пример критического осмысления реальности. Сексуализация покинутых обществом левых идеалов — не их находка, но именно им, детям ветшающего «народного дома», этот карнавальный наряд оказался как нельзя впору.

Вернемся к 16 января 2013 года. Спустя несколько месяцев, после того как билет был куплен, альбом издан, всенародно расслушан и запротоколирован, выяснилось, что пора ехать в Берлин, Гамбург или Италию. Для себя — я надеюсь, что все-таки еду на открытие тура не за мифом. Меня вполне устраивает правящий строй. Я не пытаюсь заглянуть за маску. Мне посчастливилось увидеть с полдюжины концертов Fever Ray (сольного проекта Карин) и организовать один Oni Ayhun (сольного проекта Улофа) — при всей подчеркнутой нелюбви Дрейеров к живым выступлениям поставить шоу на их уровне способны единицы. В качестве компромисса в последний момент я решаю не платить годовую зарплату бангладешской семьи за билет Lufthansa и, к собственному удивлению, покупаю билет на поезд: 10 часов в пути, зато бюджетно и экологично. Если кто-то из стоящих рядом дядь и теть впервые снимет концерт на телефон и, сам себе поражаясь, впервые в жизни выложит на YouTube — я не удивлюсь. В маленьких моментах отражаются большие изменения — или, за неимением таковых, их иллюзия.

Европейский тур The Knife стартует 26 апреля.