Престарелая девушка на выданье

АННА ГОЛУБКОВА продолжает учить сотрудников «Литературной газеты» уму-разуму. Первая попытка оказалась неудачной

Главным методом литературной полемики эпохи развитого социализма было замалчивание. В какой-то степени одним из основных методов оно остается и сейчас, поэтому меня изрядно удивил эмоциональный накал высказываний по поводу моей небольшой и, в сущности, совершенно спокойной, никого не задевающей персонально заметки. Личная скромность мешает мне отнести эту поразительную реакцию на счет собственного неповторимого стиля. Видимо, в статье были невольно затронуты какие-то болевые точки редакции и близкой к ней группы людей. И у меня по этому поводу есть даже некоторые мысли, но сначала о другом. В ответ на мою маленькую заметку «Литературная газета» предъявила целый блок обличающих меня материалов. К сожалению, стремление сразить у них оказалось гораздо больше умения выразить, поэтому я так и не поняла, что они всем этим хотели сказать, кроме того что «автор — плохой» и «либералы — еще хуже». Полагаю, и никто другой не поймет, не говоря уже о том, что вести полемику на уровне «сам дурак» у меня нет никакого желания. И потому оставляю все инсинуации на совести неведомого мне автора статьи и его вдохновителей, кроме одной — намека на низкое качество моей кандидатской диссертации. Все-таки этот вопрос — дело уже не личное, он затрагивает честь всей научной корпорации. Ведь, обвиняя меня в халтуре и научной недобросовестности, «Литературная газета» одновременно обвиняет и кафедру истории литературы ХХ века филологического факультета МГУ, где эта работа была выполнена, и ведущего отечественного розанововеда (между прочим, еще и издателя трудов М.Н. Каткова) Александра Николаевича Николюкина, который был на моей защите главным оппонентом, и даже Литературный институт, который — вот случилось же такое — выступал на защите в качестве ведущей организации. Особенно в этой ситуации, естественно, жалко Литинститут. И вот на них всех «Литературная газета» ничтоже сумняшеся красивым широким жестом навешивает ярлык халтурщиков! И еще смешнее то, что это темпераментное выступление прямо реализует метафору из заголовка моей прошлой заметки. Хоть и открещивается «Литературная газета» от слова «охотнорядцы», но по сути же прямо так и поступает: чуть что, радостно бежит громить студентов Московского университета (в данном случае — меня).

Впрочем, ладно, чтобы придать этому тексту более конструктивный характер, сообщаю, что после защиты диссертации научная работа была мною продолжена и ее результаты представлены в книге «Литературная критика В.В. Розанова: опыт системного анализа», которая в мае выйдет в серии «Библиотека журнала “Энтелехия”» (журнал издается в Костроме Центром по изучению наследия В.В. Розанова и П.А. Флоренского). В этой книге я на материале статей Розанова о литературе последовательно доказываю, что считать Василия Васильевича консерватором можно лишь с очень большими оговорками. А уж причислять его к черносотенцам может только человек с полным отсутствием умения понимать прочитанное. Например, в «Мимолетном» (1914) Розанов писал: «Я слишком люблю людей, чтобы думать о человечестве. Т.е. люблю некоторых и потому ненавижу “вообще”. Не ненавижу, а чужд. Мир страшный, и я в нем скорее прячусь, чем живу. И семью я люблю по 1000 причин, но из них есть та одна, что семья — в стенах, за стенами, что в ней есть свой центр и абсолютно можно жить “в своей семье” без человечества. Лет 15 назад мое “противоположение человечеству” дошло до того, что я бродил в мыслях “извести из себя особый народ”, который бы никогда ни с кем не смешивался и жил совершенно обособленно и уединенно. Стать “Адамом” для своего потомства, повторить “историю Адама” в лице своем и своей семьи. Конечно, без ужасного Каина. Это ведь очень возможно, имея сыновей и дочерей». Разумеется, если и можно идею переписать Библию и начать заново всю мировую историю считать консервативной, то в любом случае это особый такой род консерватизма, который без преувеличения следует назвать революционным. Так что тут есть о чем поговорить и поспорить, и потому приглашаю всех желающих к спокойному научному обсуждению представленных в книге результатов многолетнего исследования.

Доносом кому может являться простое и даже банальное утверждение, что творчество Владимира Набокова — это русское культурное достояние?

Ну а теперь вернемся к «Литературной газете», проявившей такой пристальный интерес к моим личным качествам и научным достижениям, а также почему-то к мотивам моего выступления. Мотивы эти крайне просты: я считаю, что русская культура непоправимо обеднеет без Владимира Набокова (и Марии Галиной, кстати, тоже), которого «Литературная газета» комично пытается сбросить с парохода современности. А так как у нас сейчас нет другой точки национальной идентичности, кроме как в культуре, то и выходит, что в своей заметке я выступаю в первую очередь с патриотических и даже в чем-то охранительных позиций. И тогда получается, что именно «Литературная газета» с хорошо подзабытой советской бескомпромиссностью пытается произвести реваншистский пересмотр установившейся для ХХ века литературной иерархии, которая является нашим общим культурным достоянием. Но разве можно промолчать, когда у тебя собираются отнять что-то родное и любимое, например, произведения Владимира Набокова (и Марии Галиной)?! Конечно, нет.

Еще в обсуждении почему-то мелькало весьма меня озадачившее слово «донос». Доносом кому может являться простое и даже банальное утверждение, что творчество Владимира Набокова — это русское культурное достояние? Или же взятая из учебника для младшей школы фраза о том, что Россия — это многонациональное государство? Нет, простая линейная логика здесь не работает. Попробуем по-другому. Представим себе престарелую девушку на выданье (девушка эта почему-то завышает себе возраст и утверждает, что ей 183 года, но на самом деле ей всего лишь 84), у которой есть два верных ухажера — гопник с арматурой и оказавшийся не у дел бывший партработник. Ухажеры эти ей не слишком симпатичны, но что поделать — чем больше возраст, тем меньше выбор. Но вдруг на горизонте нашей пропахшей нафталином прелестницы появляется отлично одетый чиновник новой формации — эффективный менеджер государственного образца с очевидными имперскими амбициями. Конечно, барышня тут же начинает совершать разнообразные телодвижения, чтобы показать и доказать, что она-то еще ого-го, по-прежнему молода и прекрасна, что она еще как может пригодиться в процессе государственного строительства. И если в самом разгаре этого ритуального брачного танца кто-то вдруг скажет, что красавица побита молью и у нее нет переднего зуба, то это, безусловно, покажется доносом, несмотря на то что зуба у барышни действительно нет, в чем каждый вполне может убедиться собственными глазами безо всякой дополнительной помощи со стороны.

К чему я это? А к тому, что главные враги «Литературной газеты» — это вовсе не либерально настроенная интеллигенция, не современные западники, не новые левые, не сайт COLTA.RU и даже не ваша покорная, главный враг «Литературной газеты» — это она сама, вернее, ее бравые сотрудники, которые за все 20 лет существования в постсоветской России так и не удосужились (не смогли?) сформулировать внятную идеологическую платформу, способную хоть как-то заинтересовать нынешнюю российскую власть. И если уж я — человек, привыкший к неоднозначным логическим ходам Василия Васильевича Розанова, — так и не смогла понять, о чем идет речь в ответной статье «Литературной газеты», то чего ж вы, драгоценные литгазетовцы, хотите от государственных чиновников?! В общем, пора наконец начинать основательную работу над собой — вставить отсутствующий зуб, вытравить моль, а также просто и понятно изложить собственную позицию. Может быть, тогда у «Литературной газеты» и появится хоть какой-то шанс вновь стать сколько-нибудь заметным явлением современной русской культуры.

P.S. И кстати, дорогие ревнители научной нравственности из «ЛГ», хочу еще заметить, что согласия на перепечатку моей заметки не давали ни я, ни редакция сайта COLTA.RU. Вам следовало бы не хорохориться своей псевдосмелостью, а принести публичные извинения за самовольное распоряжение чужой интеллектуальной собственностью.