Пелевин и его одиночный пикет

Виктор Пелевин честно предупреждал, о чем его новый роман — о протесте, но ему никто не поверил. Почему — пытается понять АНТОН ДОЛИН

От обвинений в подлости до искренних претензий к, представьте, дурацким заголовкам и неэстетичному оформлению обложек — то бишь даже открывать было противно, не то что дочитывать до конца: в чем только не обвиняли Виктора Пелевина за новый его роман «Бэтман Аполло»! И скучно показалось — всем сразу, будто договорились, и не смешно ничуть. В то, что Пелевин не пытался кого-то смешить, верить отказались. По умолчанию предполагалось, что и издательская аннотация могла быть только хохмой и ничем иным: если Пелевин обещает, что книга будет о протестном движении, наверняка берет на понт. Не поддадимся. Какова же была радость разоблачения! Попутно указав на гнусную натуру писателя, позволившего себе пошутить про Мохнаткина и Pussy Riot, все поторопились констатировать: «А книга-то не про то, книга-то — опять болтология с метафизическим душком».

Позвольте, если писатель повторяется, опять бубнит свое, буддистское, то из-за чего столько злости и негодования, откуда торжествующий тон — «я всегда говорил: гроша ломаного не стоит ваш Пелевин»? Или всех так бесит несуразно гигантский по нашим временам тираж в 150 000 экземпляров? Ну так пошли устроим митинг у стен издательства «Эксмо» — полагаю, и оформление обложки, и тираж все-таки на их совести. Хотя если цифры реальны, то чуть-чуть интереснее было бы разобраться, почему заунывное барахло издается таким тиражом, да еще издательством, явно настроенным на получение прибыли.

Может, не такое уж барахло? Может, будь оно настолько никчемным, и не злился бы никто?

А может, Пелевин опять добился именно того, чего хотел, — вызвал в читателе тот самый протест, который обещал в аннотации?

А может, и книга на самом деле именно о протесте?

И что же такое о нем сказал раздражающе популярный писатель, что всем не понравилось?

Не понравилось настолько, что пошли на прямые подтасовки. Рецензии пестрят цитатами, вырванными из контекста. Обвинять Пелевина в публицистичности (или хвалить за нее) — давнее клише, но все-таки он написал fiction, про графа Дракулу и других вампиров. Как в любом fiction'е, там есть персонажи, и вряд ли хоть один из них идентичен автору. Уж точно Пелевин никак не может испытывать хоть малейшую симпатию к карикатурным политтехнологам, специалистам по гламуру и дискурсу, в уста которых вложена вся ересь об организованном сверху «протесте». Но и главный герой, молодой вампир Рама, вряд ли может считаться полноценным альтер эго писателя. С какой, собственно, стати? Только потому, что книга написана от первого лица? О безграмотности и глуповатости Рамы (без этих качеств невозможно духовное или интеллектуальное перерождение, к которому непременно двигаются все пелевинские герои) кричит едва ли не каждая страница романа. Он с трудом припоминает, что Иван Денисович «кажется, из Чехова», признается, что не смотрел «Солярис», а также дает искаженную цитату из Маяковского, выдавая его за Есенина, на основании чего один из критиков торжествующе обвинил Пелевина в нехватке образования.

Звучали и более серьезные обвинения. Дескать, Пелевин всегда был на шаг впереди нашего отсталого общества, предсказывая грозящие ему потрясения, а тут вдруг сам отстал. Пока героические граждане идут на Болотную даже лютой зимой, даже под угрозой тюрьмы или сумы, этот писателишка ерничает. По какому праву?

Право писателя одно, важнейшее: стоять в стороне — но смотреть с этой стороны на то, что творится вокруг. И описывать, опять же со стороны. Именно этим Пелевин занимается в «Бэтмане Аполло». Возможно, эта книга не предсказывает будущего, хотя в ней Пелевин ужасно смешно описывает сам процесс жульнического предсказательства, но о настоящем говорит точнее и умнее, чем миллионы колонок, написанных за последний год как апологетами режима, так и идеологами протеста.

Чем, вероятно, объясняется сам факт сиквела. Это тоже аргумент против Пелевина: исписался настолько, что взялся за продолжения! Но если уж паразитировать на собственной славе, почему возвращаться именно к «Empire V», а не «Чапаеву и Пустоте» или недавно прогремевшему вновь, из-за экранизации, «Generation П»? Кажется, дело в другом. Реальность действительно догнала писателя. Осмотревшись вокруг, он обнаружил Империю В. — грех было в нее не вернуться.

Так решилась обычная проблема любого фантаста: если в каждом романе изобретаешь новый мир, полкниги неминуемо придется посвятить описанию его законов, и только потом можно «завязывать» сюжет (так, как правило, у Пелевина и бывало). Но стоит вернуться в одну из собственных вселенных, и к фабуле можно будет приступать сразу, с первой главы. Что и случилось в «Бэтмане Аполло».

Ужасно хочется верить, что оковы вот-вот падут. И тут приходит умник и говорит эдак спокойно, не срываясь на крик: «Не-а, не падут».

Рама проходит стажировку в мистическом Замке Дракулы, где у него завязывается роман с иностранкой Софи. Влюбленность в недоступную красотку (которая не только «Мудрость» в переводе с греческого, но и воплощение западной свободы) контрастирует с обреченной позицией Кавалера Ночи (то есть любовника-фаворита) при Великой Мыши, воплощающей в данном контексте неизбежную, ненавистную и вместе с тем нежно любимую Родину. Проникая в измерение Лимбо, Рама учится путешествовать по загробному миру, где встречает вампирического Диониса — мистика и гуманиста Дракулу, а также вампирического Аполлона — императора-Бэтмана, насаждающего в мире тоталитарный порядок. Сюжет с протестами, которые вампиры России устраивают для получения максимальной дозы «баблоса», таинственной наркотической субстанции, до поры до времени кажется параллельным основному действию, третьестепенным.

Но это, разумеется, обманчиво. Индивидуальная эволюция интересует Пелевина — как всегда — куда больше, чем движения масс. По ходу действия Рама постепенно, сам того не замечая, начинает перевоплощаться в стихийного революционера. Его начинает тошнить от откровенной эксплуататорской политики братьев-кровососов, но и назад к людям, еще могущим питать иллюзии насчет собственной способности что-то изменить, ему путь заказан. В схоластических диалогах с Дракулой, Софи, Императором и своим ментором, умирающим вампиром Озирисом, он проделывает тот путь, который за последние полтора года проделали многие из нас: начинает осознавать, что им тоже пользуются, что из него тоже пьют кровь и что продолжаться это будет вечно — до тех пор, пока он сам, преодолев лень и инерцию, не скажет «хватит». Одиночка, мажор, самовлюбленный бездельник, мучимый умозрительными вопросами (стереотипный взгляд путинского социума на неведомого зверя «креакла»), в финале выходит на площадь с одиночным пикетом, предварительно напялив на голову балаклаву. Был сверхчеловеком, стал человеком.

Не случайно глава, где это происходит, называется «Подвиг». В одноименном романе Набокова, который Рама (в отличие от Пелевина) не читал, не менее нелепый герой совершал столь же отчаянный жест — который точно так же был жестом любви к ненавидевшей его родине. Никто не мог его оценить, он ни на что не мог повлиять, никакого прагматического смысла в нем не было. Только отчаяние и — да, именно он: протест. Пока одни самонадеянно надувают протестное движение, а другие глубокомысленно констатируют, что оно сдулось, кто-то в одиночку выходит на площадь, на время забыв, что по своей природе он вампир. А вечно подозреваемый в оголтелом цинизме Пелевин в одночасье преображается в завзятого идеалиста.

В такую трансформацию кто ж поверит? Одиночных акций у нас не любят, всегда видя за ними корыстный интерес: помните недавний демарш Михаила Шишкина и дружное «фи» профессионального круга? Пелевин — из таких же, живет неизвестно где, и на Болотной его давненько никто не видел. А ну как вампир? Но подождите проверять состав крови. Подумайте вот о чем: именно этот человек на протяжении целого — путинского — десятилетия дает огромному количеству читателей не усыпляюще-наркотическое чтиво, а настоящую пищу для ума, практически не отягощенную саспенсом, приключениями, эротикой и прочей развлекательной белибердой. Вы можете не соглашаться с Пелевиным, раздражаться на него, злиться, но если вы его читаете, то буквально вынуждены интерпретировать — то есть мыслить, побеждая привычный сон разума. Не хочу впадать в ложный пафос, но подозреваю, что если и есть что-то общее у людей, собиравшихся на Болотной, Сахарова и Якиманке, то это вовсе не модель айфона, одинаковые зарплаты или дипломы, а простой факт: все они — читатели Пелевина. Или почти все. В этом смысле для протестного движения он сделал гораздо больше, чем любой Навальный.

Логично спросить: отчего ж он не выйдет тогда на протестную «прогулку писателей», почто отсиживается в своей башне из известного белого материала? Ответ очевиден и неприятен. Главные враги Пелевина — не Путин и не Шмутин, не Госдума с Чуровым (казалось бы, прирожденный пелевинский персонаж, о нем бы шутить не перешутить, но его в книге нет в помине) и, разумеется, не оппозиционеры, а иллюзии, которым традиционно так любит предаваться человечество. Та же его часть, что проживает в России, — особенно. Сегодня, в момент затухания любой протестной деятельности и очередного воцарения загнивающей реакции, иллюзии еще востребованнее, чем обычно. Ужасно хочется верить, что оковы вот-вот падут. И тут приходит умник и говорит эдак спокойно, не срываясь на крик: «Не-а, не падут». И нет никакого Верховного Вампира, на которого так удобно пенять, Верховный Вампир — это мы сами.

Роман «Бэтман Аполло» действительно не лучший роман писателя. Но это, бесспорно, одиночная акция протеста Виктора Олеговича Пелевина. Подождите тащить его в автозак, пока не прочитали толком того, что написано на плакате.