Александр Ажа: «Еще десять лет назад фильмов ужасов в современном понимании вообще не было. Ничего по-настоящему страшного!»

Продюсер ремейка классического восьмидесятнического хоррора «Маньяк» рассказал ИННЕ ДЕНИСОВОЙ о том, почему на этот раз он решил воздержаться от режиссуры, а маньяком назначил тишайшего Элайджу Вуда

— Ваш «Маньяк» снят по мотивам другого — фильма Уильяма Ластига 1980 года. Зачем вы решили сделать ремейк?

— Потому что «Маньяк» Ластига был одним из самых важных фильмов в истории хоррора. Одним из первых по-настоящему жестоких и псевдореалистичных.

Первым — с использованием спецэффектов. В итоге он стал культовым. Когда фильм вышел, я был слишком маленьким, меня не пустили бы в кинотеатр. Но одним из ярчайших детских воспоминаний стал постер на двери VHS-салона. Он был такой страшный, что я боялся попросить кассету. А когда мне исполнилось 12, мы наконец посмотрели фильм с моим лучшим другом — и оказалось даже страшнее, чем я себе представлял. Джо Спинелл в роли главного героя был воплощением ужаса. В общем, для меня этот фильм стал этапным. Мой фильм «Высокое напряжение» был первым оммажем «Маньяку» Ластига. А когда Томас Лагман (продюсер «Артиста» и «Астериксов и Обеликсов») предложил мне сделать ремейк «Маньяка», я сперва засомневался, что это будет хорошая идея, — слишком серьезный замах. Но потом нашел ракурс: показать мир глазами убийцы. В итоге, оставив оригинальную историю, мы изменили не только манеру повествования, но и характеры, и внешность героев.

Маньяк в исполнении Элайджи Вуда разительно отличается от своего предшественника. Это POV-фильм, все действие фильма происходит в голове убийцы. Там же находится зритель — он смотрит фильм оттуда. В общем, это необычная страшилка, не такая, к которой все привыкли. А совсем новая. С музыкой, чем-то напоминающей Джорджо Мородера. То есть современность с большим влиянием 80-х.

— Вы снимаете только хоррор-фильмы. Откуда такая страсть?

— Из детства. Когда я был маленький, то обожал пугать друзей, рассказывать им страшные-страшные истории. Про черную-черную комнату. Подходить и что-то кричать сзади. Говорить, что только что видел, как под кровать залезло привидение.

Так уж странно я устроен — любую ситуацию рассматриваю с точки зрения самого плохого, что может в ней случиться. Не впадая при этом в депрессию. Страх меня не парализует.

— То есть вы параноидальны?

— Ну, я не захожу домой и не заглядываю первым делом под кровать проверить, не забрались ли воры. Но я — как бы вам объяснить — люблю об этом думать. Как убийца вошел бы в дом, куда бы спрятался. В общем, вы понимаете — я был создан для того, чтобы снимать кино в этом жанре. А еще мне очень повезло, что все случилось своевременно: всего лишь десять лет назад фильмов ужасов в современном понимании не было вообще. Ничего по-настоящему страшного. И только мы, режиссеры моего поколения, стали снимать такие фильмы, как «Высокое напряжение», «У холмов есть глаза», — для новой аудитории, которая сразу на них подсела. После этих фильмов хоррор завоевал мир: мой последний фильм «Пираньи» был невероятно коммерчески успешным. Люди хотят прийти и испугаться.

Постер фильма «Маньяк» Уильяма Ластига

— В жанре «хоррор» трудно все время изобретать что-то новое — возможности ограниченны. Либо маньяк, либо монстр.

— Ошибаетесь: способов напугать — бессчетное количество, они никогда не закончатся.

К тому же все мои истории вообще не похожи друг на друга. Для меня очень важно не повторяться. Поэтому я не стал снимать «Маньяка» сам, а спродюсировал его: почувствовал, что я уже делал что-то подобное и нужен режиссер со свежим взглядом.

— А Элайджа Вуд? Почему он?

— Он — фанат жанра. Как и я, с детства обожает хоррор-фильмы. Когда я предложил ему эту роль, он посмотрел на меня как на больного: «Почему ты мне это предлагаешь? Кто в это поверит?» Маньяк в фильме Ластига выглядел совершенно по-другому: высоченный здоровый парень. Элайджа у нас — не просто убийца: он трогательный и романтичный маньяк. Как Энтони Перкинс в «Психозе». Маньяки могут быть невероятно очаровательными — вот что привлекло меня в Элайдже Вуде. Когда я объяснил ему замысел, про POV, что его не будет видно большую часть фильма — эта мысль очень захватила. Вот так все и началось.

Кадр из фильма «Маньяк»

— Вы изучали психологию маньяков-убийц перед съемками?

— Я вообще постоянно читаю о серийных убийцах. Интервью с ними. Меня притягивает их темная сторона: некоторых и вовсе невозможно понять. С одной стороны, они действуют иррационально, а с другой — из тех же побуждений, что и нормальные люди. О чем, собственно, фильм «Маньяк»? О страхе одиночества. Страхе быть нелюбимым. Желании удержать возле себя любовь какими угодно способами — хотя бы и снятием скальпа с женщин: ведь волосы живут вечно. Что меня привлекает в историях серийных убийц? Их мир, выстроенный в систему.

— У героя Элайджи Вуда непростые отношения с матерью. Стоит ли понимать это буквально: расстройство личности обусловлено детскими травмами?

— Не думаю. Если начать анализировать — почти у всех очень специальные отношения с матерью.

В семьях с отличными родителями вырастают странные дети, и наоборот. Нет даже медицинского ответа, почему люди становятся маньяками, — но я придерживаюсь теории, что внешние обстоятельства ни при чем. Я вырос, смотря фильмы ужасов с 10 лет, и поглядите на меня — добрейший и нежнейший человек, который даже и сдачи-то не даст, если его ударят. При этом делаю очень жестокое кино. Но, безусловно, насилию и злу есть место в каждой душе. У всех есть одинаково плохие мысли — но одни могут их контролировать, а другие не очень.

На съемках фильма «У холмов есть глаза»

— Герои вашего «Маньяка» смотрят «Кабинет доктора Калигари» — почему именно этот фильм?

— Поскольку «Калигари» — зеркало их истории. И я хотел сохранить ощущение, что они смотрят кино про самих себя. А если больше людей сегодня благодаря «Маньяку» узнает о «Калигари» — будет здорово.

— Герой живет среди манекенов — это заимствование из Кубрика? Мало что в нашей жизни выглядит так же страшно, как манекены.

— Вот и я так считаю! Я всегда был в полном ужасе от манекенов. Конечно, я держал в голове «Поцелуй убийцы» Кубрика, знаменитую сцену драки среди манекенов. Но в моих предыдущих фильмах — «У холмов есть глаза» и «Зеркала» — тоже есть манекены. Потому что манекены так украшают любой хоррор!

— Ну Кубрик — понятно, а вот из современных хоррормейкеров вы кого любите?

— Скажу честно: после «Спуска» Нила Маршалла — вот действительно крутой фильм — не было ничего такого, что меня зацепило.

— Когда вы в последний раз сильно испугались?

— На съемках «Пираний» в Мичигане. Дом, где мы жили, стоял посередине совершенно пустынного места, и у него были стеклянные стены. Ночами мне казалось, что кто-то стоит за окном и разглядывает меня, спящего. Это было по-настоящему страшно.