Патрис Леконт: «Вы из России? Веревка с мылом — ваш вариант!»

Режиссер комедий и мелодрам с Мишелем Бланом и Сандрин Боннер снял мультфильм о магазинчике для самоубийц. ИННА ДЕНИСОВА решила узнать, зачем ему это понадобилось.

— Отвратительный день. С утра говорю о самоубийствах.

— Сами виноваты. Ваша «Девушка на мосту», кстати, тоже с этого начинается.

— Каждый разговор про этот фильм сводится к теме «а что, по-вашему, провоцирует людей на самоубийства?» Или еще лучше: «Вы когда-нибудь пытались убить себя?» Неужели у нас получился такой серьезный мультфильм?

— Я вот не собиралась об этом спрашивать.

— Слава богу. А я уж было приготовился именно вам-то и рассказать правду.

— А, ну раз так — вы пытались убить себя?

— Никогда! Даже не думал об этом!

— Я вот задумалась, что бы я в случае чего купила в таком магазине. Чтобы быстро и не больно. Точно не яд — от него можно долго промучиться. Точно не пакет на голову. Возможно, веревку с мылом. А вы?

— Я бы гильотину, конечно: я же француз, а это патриотично. Вы из России? Веревка с мылом — ваш вариант.

— Решено! А почему вы вдруг стали режиссером мультфильма? Вы же всегда снимали игровое кино!

— Это не я придумал: ко мне пришел молодой продюсер, принес книгу писателя Жана Толе, которая мне сразу понравилась, и предложил: «Давай попробуем снять по этой книге мультфильм?» Сделать игровой фильм никто даже не предлагал. И я решил, что это будет как минимум неожиданно. Я люблю браться за вещи, в которых вообще не смыслю. Верю в «свежесть взгляда»: все главные ошибки совершаются тогда, когда ты во всем уверен, когда «знаешь дело». Как с вождением автомобиля: в аварию попадаешь, когда чувствуешь себя уверенно. Лучше почаще быть новичком, чем профи. Полезнее.

— Но мультипликатор — не вы. Рисунки не ваши.

— Нет, не мои — хоть я и немножко рисую, но никогда бы не взялся за анимацию. Теперь друзья и журналисты спрашивают меня: ты так любишь рисовать, почему ты не нарисовал персонажей сам? Ответ простой: я бы рисовал их лет сорок. Тогда возникает встречный вопрос: «А если ты ничего не рисовал, то что ты вообще там делал?» Предвосхищая ваш возможный вопрос, отвечу: я там не играл. А если серьезно, я делал все то же самое, что делал бы, работая над художественным фильмом. Писал сценарий, диалоги, тексты песен. Направлял актеров, озвучивавших персонажей. Разводил мизансцены. Прописывал характеры. В общем, делал все, что делаю обычно, кроме одной вещи — съемки. А ведь я обожаю съемочный процесс. Обожаю работать с актерами. Пришлось отказаться от этого удовольствия.

— То есть вам не понравилось?

— Если честно — это был тяжелый и сложный процесс. Когда снимаешь фильм сцену за сценой, чувствуешь движение. А тут даже маленькой радости не испытываешь на промежуточной стадии.

Работа над мультфильмом занимает годы — при этом ты вообще не понимаешь, что получится в результате. Согласитесь, это очень мучительно — каждый раз сверять, нужной ли длины тень. Поэтому самой приятной была работа с актерами на озвучке.

— А почему решили делать не просто мультфильм, но мюзикл — с музыкой Этьена Перрюшона и Брюссельским филармоническим оркестром? Музыка, кстати, чудесная.

— Совершенно чудесная! Это была мечта — поставить мюзикл, и вот я наконец нашел идеальный проект, чтобы ее осуществить. Я подумал, что фильм с таким невеселым сюжетом без музыки будет совсем мрачным.

— Вы заставили художников увидеть героев вашими глазами?

— Разумеется: я был там абсолютным монархом. Сначала я описал каждого персонажа словесно. Очень подробно, в деталях: «у этого должны быть борода, очки, галстук и 43-й размер обуви». А потом на основе моих описаний два художника начали рисовать. Сегодня нет необходимости рисовать карандашом и стирать бумагу до дыр: ты можешь в два счета поменять все что угодно на компьютере. Как думаете, над каким персонажем я бился дольше всего?

— Выдумывая или рисуя?

— Скорее, выдумывая — чей характер не был очевиден?

— Может быть, отца, который заставляет своего малыша курить сигареты, чтобы тот посинел?

— Нет, не угадали: самого малыша Алана, главного героя. Он, с одной стороны, бунтовщик, идущий против своей семьи. С другой стороны — светлый, добрый и жизнерадостный: качества, редко присущие бунтовщику. В общем, с ним пришлось порядком помучиться. Вы, кстати, поняли, что имена не случайные? Всех зовут как известных убийц и самоубийц. Отца — Мисима, в честь Юкио Мисимы, мать — Лукреция, дочь — Мэрилин, сына — Винсент (в честь Ван Гога), а маленький Алан назван в честь Алана Тьюринга, математика, который в 1936 году изобрел «машину Тьюринга», модель первого компьютера. В 50-е годы его обвинили в гомосексуализме — тогда в Британии это считалось уголовным преступлением — и предложили на выбор гормональную терапию или срок; из-за инъекций через год он стал импотентом и вскоре покончил жизнь самоубийством, положив цианид в яблоко. Собственно, это надкушенное яблоко есть нынешняя эмблема компании Apple. Такая грустная история.

— А когда вы придумывали персонажей, представляли ли вы настоящих актеров, которые могли бы их сыграть?

— Я никогда не думал об этом фильме как о художественном: поэтому нет, никаких реальных актеров. Правда, Мисима, отец семейства, немного похож на молодого Жана Рошфора. Думаю, что Тим Бертон — единственный режиссер в мире, который мог бы снять «Магазин самоубийств» с живыми актерами. Потому что у него невероятный талант воспарять над реальностью, оставаясь в ней. «Суини Тодд» и вот еще «Семейка Адамс» — два самых известных примера соединения макабра с комедией. Первое, что я сделаю, когда выйдет DVD «Магазин самоубийств», — отошлю диск Тиму Бертону. С записочкой: «Дорогой Тим, это фильм, который ты бы, возможно, снял лучше меня. Не можешь ли в ответ прислать свой локон?»

— А зачем вам его волосы?

— Чтобы привлечь его внимание! Когда я был в жюри Каннского фестиваля, со мной вместе членом этого жюри была Хелена Бонэм Картер. Тим Бертон тоже был на фестивале, все время где-то рядом. Моя младшая дочка, увидев его, взмолилась: «Папа, ты не мог бы попросить у Тима Бертона локон?» А у меня то ножниц с собой не было, то людей вокруг было много и как-то неловко было его стричь.