Сергей Лазарев: «Геи — это тот же зритель»

Поп-певец, которому не дают на ТВ петь на английском, объясняет, почему он стал политически активным и эффективен ли в России coming out

В декабре ушедшего года экс-участник групп «Непоседы» и Smash Сергей Лазарев первым из российских артистов рискнул вступить в противоборство с социальной сетью «ВКонтакте» и потребовал удалить свои песни, размещенные в профайлах пользователей. «ВКонтакте» сделали это с глумливой формулировкой «удалено по причине отсутствия культурной ценности». Это не единственный рискованный шаг, на который пошел певец, записывающий танцевальную музыку на английском языке. Он отказался исполнять римейки советских песен в новогодних телепередачах, а в своем твиттере публикует эмоциональные статусы, которые на фоне растительной жизни русских поп-звезд в соцсетях выглядят актом небывалого гражданского мужества. «Люди, правящие нашей страной, опомнитесь. Куда вы тащите нашу страну?!» — писал Лазарев после принятия Думой «антигейского» закона.

Накануне большого концерта Сергея Лазарева в Москве ДЕНИС БОЯРИНОВ выяснял у певца, почему он стал таким несговорчивым и неравнодушным.

— Я сегодня видел в метро рекламный плакат вашего концерта. На нем большими буквами написано: «При поддержке правительства Москвы». Что это значит?

— Это просто вид социальной рекламы, которую дает правительство Москвы.

— Это не значит, что правительство Москвы вас особенно любит?

— Нет, не значит. Так рекламируют не только мои концерты. В Москве есть и другие мероприятия, которые положительным образом влияют на культурный уровень населения, в связи с чем департамент правительства Москвы дает рекламные площади для анонсирования. То же происходит, например, с театрами, у которых нет возможности давать большую рекламу по Москве. Она просто невероятно дорогая — это такие бюджеты, что никакой концерт и тем более спектакль не окупится... Это не моя инициатива, этим занимается «Олимпийский».

— Вы выступаете в другом зале «Олимпийского» — не в том, что на 18 000 человек?

— Это концертный зал «Север», очень уютный и хороший, на 5700 человек. Эта концертная площадка больше, чем была у меня в прошлом году в «Крокусе». На тот момент это был мой первый большой концерт в Москве. Площадка была на 3300 человек, но уже за две недели до концерта было сложно достать билеты. Поэтому в этом году мы решили сделать концерт больше. Плюс сцены в «Олимпийском» в том, что ее можно строить какую хочешь, а в «Крокусе» нельзя изменить конфигурацию сцены, и с точки зрения технических фишек она нам была не очень удобна.

— У вас нет опасений «не взять этот вес»?

— В нынешнее время опасения есть у каждого. Я отдаю себе отчет в том, что мой второй концерт в Москве происходит очень быстро после первого. Поп-артисты не могут себе позволить делать такие концерты каждый год. Но я с самого первого своего концерта старался делать выступление визуально красивым — я ориентируюсь на выступления западных поп-артистов.

Вокруг имени Сергея Лазарева сложилось много стереотипов, от которых мне хотелось бы избавиться. За мной тянется достаточно длинный шлейф — аж с «Непосед». Мне иногда до сих пор говорят: «Мы помним вас по “Утренней звезде”» — а я думаю: «Боже мой, какой я старый». Но сейчас мне 30 лет, и пора переставать играть в мальчика. Этим шоу я хочу показать, что я вырос. Я это показал уже предыдущим шоу: два часа живого звука. Сейчас мне надо закрепить тот успех и повысить планку окончательно и бесповоротно.

Название шоу — «Lazarev.», то есть «Лазарев. И точка». Это не точка на карьере. Это Лазарев. И точка. Он есть и будет. В какой-то момент я перестал бегать за тем, чтобы кому-то понравиться, чтобы меня услышали, узнали. Конечно, я хочу, чтобы меня слушали, но у меня нет желания, чтобы я звучал из каждого утюга. Мне хочется, чтобы что-то поменялось в сознании людей и они обращали внимание на иную музыку. Я стараюсь развиваться в тех тенденциях, которые есть сейчас в американской поп-музыке. Они двигаются быстрее и не боятся экспериментов.

Свежий клип Сергея Лазарева — дуэт с американским рэпером T-Pain, многократным лауреатом «Грэмми» за коллаборации:

— Исполнять в России танцевальную музыку на английском языке и записывать дуэты с T-Pain — это выглядит коммерчески рискованной затеей.

— Я сам вкладываю в себя деньги и понимаю, что рискую. Но мне очень важно делать то, что мне самому нравится. Несмотря на то что в «Крокусе» был аншлаговый концерт, я был в таком минусе! Только потому, что я хотел, чтобы были достойная реклама, достойные декорации, чтобы была съемка. Я вложил больше, чем заработал. Но поскольку я трачу свои деньги, то я просто кайфую от того, что я делаю качественное и крутое. Это моя жизнь, и мне очень хочется, чтобы она была насыщенной, красочной и самое главное — чтобы я получал от этого удовольствие.

Я к этому пришел только тогда, когда стал увереннее в себе финансово. На первых порах меня поддерживал рекорд-лейбл, вкладывавший деньги в мое сольное творчество, но в 2008-м я был уже абсолютно свободным артистом с именем, с наградами, с репертуаром и начал вкладывать в производство заработанные гастролями деньги. Третий альбом я записал полностью на собственные деньги, все клипы снял на собственные. Да, я рискую, замахиваясь на такого рода мероприятия, как концерт в «Олимпийском». Но через какое-то время я еще заработаю. Коммерция для меня стоит сейчас на втором месте.

— Что будет на концерте в «Олимпийском» — как вы говорите, «качественного и крутого»?

— Я уже говорил, что ориентируюсь на западные шоу, поэтому мне хочется, чтобы это было красочное шоу с номерами, с костюмами, которые сейчас шьются в огромном количестве. Я много времени отдаю постановке номеров и танцам. Со мной долгое время выступает балет. Мы каждый день с музыкантами репетируем и ищем новые аранжировки. Музыку с танцевальными ритмами крайне сложно сыграть так, чтобы она не превратилась в ресторан и «умца-умца». Я очень долго набирал состав музыкантов — людей, которые чутко реагируют на то, что происходит в музыке сейчас, крайне мало. Я отучал их от советских аккордов и гармоний. Долго находил к ним подход, долго приучал их к своей музыке. Некоторые пришли с ощущением того, что поп-музыка — это легко, танцевалочка. Забудьте об этом! Вы ничего не знаете о Сергее Лазареве и о его прошлом!

Возможно, моя вина, но я очень много стал ассоциироваться с «Песней года» и «Субботними вечерами». Мне приходилось участвовать в мероприятиях, которые мне не играли на руку с музыкальной точки зрения, но давали узнаваемость. Мне нужно было пройти этот этап. Сейчас, спустя 12 лет, когда у меня уже есть имя, пришло время наполнить его тем, что я сам хочу. В этот Новый год я отказался от участия в съемках всех «Огоньков», где мне предложили делать перепевки старых песен. Каверы — до свидания! У меня есть свои песни, вот их я и буду петь. Если вам неинтересно — я переживу.

В какой-то момент мне сказали: «Вы таким политически активным стали. Это у вас фишка такая?»

— От многого пришлось отказаться?

— Очень многого! Я принял участие в «Песне года», но там я пел свою песню «Take It Off» на английском. Да, может, в контексте исполнителей от Стаса Михайлова до Валерия Леонтьева это смотрелось странно, но зато я сказал свое слово. Я отказался от очередной новогодней сказки, где надо было играть дровосека или в восьмом ряду петь «Утя-утя». Я отдал таким мероприятиям очень много. Может, даже какую-то часть аудитории подрастерял. У меня есть музыка, на которую тратятся огромные деньги — на хороший продакшен, на западных авторов. Но такое ощущение, что это пишется — и к себе в карман, а пою я какую-то хрень! Это несерьезно. В какой-то момент, когда мне снова сказали, что на нашем канале на английском не поют, мне стало обидно. Все, компромиссов больше не будет! Это моя позиция! Меньше меня станет — о'кей, найдете меня в Ютьюбе.

— Ваше намерение стоять на своей позиции вызывает уважение. Когда я узнал про ваш конфликт с «ВКонтакте» из-за требования удалить песни, зауважал певца Сергея Лазарева. Кто-нибудь последовал вашему примеру из коллег?

— История с «ВКонтакте» — показательное гнобление Лазарева в исполнении руководства соцсети, конкретный троллинг, которым меня хотели проучить, — конечно, повлияла на многих артистов. Мне в эсэмэсках писали: «Какой ты молодец!» — но это было только в эсэмэсках. И очень зря.

Меня даже обвинили, что я так пропиарил свой новый альбом, но давайте, рискните повторить этот ход. Все шишки посыпались на меня, и все говно получаю я, но я отступать не собираюсь. Но что меня больше всего бесит? Все же понимают, что происходит. Вот говорят: «Воруют у нас чиновники, ну что теперь поделать?» Так вы сами выбираете эти власти! «Вот, — жалуются, — у нас все любят халяву». Но ведь в супермаркете вы еду не просто так берете? Я трачу огромное количество времени и денег на авторов, авторы тратят свое время на написание песен, аранжировщики ночами не спят на студиях, сводят и записывают. А потом какой-то человек просто наделал копий альбома и продает, а другой — пользователь — распространяет «ВКонтакте». Они думают: ну какое там воровство, если я песенку скачал? У нас вон воруют миллионы, а ты мне про какую-то песенку. Да иди ты, Лазарев.

— То есть никто вас не поддержал?

— Никто. Но война не закончилась. Меня поддержали некоторые компании. Артисты побоялись реакции фэнов. Когда «ВКонтакте» разослали всем пользователям, слушавшим мою музыку, сообщение «Правообладатель Сергей Лазарев запрещает использование...», они хотели настроить их против меня, столкнуть нас лбами.

Я, как ни странно, получил поддержку в очень осторожном твите Димы Билана. А было бы круто, наверное, если бы артисты собрались и сказали: «Хватит!» Я думаю, если бы 20—30 топовых артистов поговорили со своими фэнами и объяснили им ситуацию, ее можно было бы изменить. Вот говорят, что артист зарабатывает с концерта. О'кей, а авторы? Как им зарабатывать? Потому и индустрия умирает — альбомы перестают выпускаться, потому что отдачи никакой нет, все в сети лежит бесплатно.

— Вы ориентируетесь на западные стандарты, но существуете в среде российского шоу-бизнеса. С кем вы соперничаете среди наших артистов? Вот Дима Билан вам конкурент или нет?

— Хочешь не хочешь, мы идем параллельно всю жизнь. Мы начали большую карьеру с одного конкурса, в один год: «Новая волна — 2002». Очень по-разному развивались наши карьеры. Моя — сначала в Smash, потом отдельно, а у него был Юрий Шмильевич (Айзеншпис — продюсер Билана. — Ред.). Я помню, что на презентации первого альбома Smash, когда мы уже рвали всех с «Belle» и у нас были аншлаговые концерты, Дима выступал у нас на презентации, так как Юрий Шмильевич попросил. Потом он резко вырвался — у него случилось «Евровидение». А у меня был, наоборот, спад, потому что я ушел из Smash и мне нужно было переформатировать свой образ в сознании людей. Сейчас нам с Димой уже нечего делить. Возьму я премию — у него меньше концертов не станет, возьмет он премию — у меня меньше концертов не станет. Мы уверенно стоим на ногах. Мы — поп-артисты чистой воды.

У меня даже депрессия началась от всего происходящего.

— А Иван Дорн?

— Нас, Билана и Лазарева, сравнивать с Дорном нельзя, потому что у нас уже 12-летняя история. А Ваня сейчас переживает пик популярности. Вот лет через пять-шесть уже можно будет нас троих сравнивать. Взлететь очень сложно, но легче, чем удерживать постоянный интерес публики.

— Чем объясняется то, что вы идете параллельным курсом с Тимати?

— Тимати, как и я, начал делать такую музыку, которая на российских просторах мало кому понятна. В Америке деньги, тачки, телочки вызывают респект, а здесь — зависть, злобу и раздражение. Он раздражитель — золотая молодежь. Он делает музыку с большими западными авторами. Дуэты с Timbaland, P. Diddy — не каждый даже там может себе это позволить. Если P. Diddy обратил свой взгляд на Тимати, это очень круто. Меня удивляет, что это проходит незамеченным в нашем шоу-бизнесе. А, ну типа Тимати понтуется, деньги платит. Слушайте, да не с каждыми деньгами можно такое сделать! Чтобы международный артист согласился с каким-то там Васей Пупкиным спеть — это фактически нереально.

Что касается меня, мой четвертый альбом «Lazarev» записывался конкретно под международную историю. Это очень сложный процесс. Один из шагов для повышения узнавания артиста — это фичеринги со звездами. Мой трек с T-Pain сделан не для России. Тимати тоже это понимает и использует. А Тимати сейчас все больше направлен на Запад. Я процентов на 80 уверен, что Тимати станет мировой звездой через год-два. Он, может, не будет собирать стадионы, но будет там известен.

Дуэт Сергея Лазарева и Тимати:

— Ваш твиттер гораздо интереснее, чем у Тимати. Мне понравился пост от 30 января: «Ужасно страшно и глупо, когда правящая структура России не объединяет страну, а наоборот, сталкивает лбами своих граждан, какими бы они ни были по национальности, ориентации...» Чем была вызвана такая реакция?

— Законом, который Дума приняла относительно пропаганды гомосексуализма, и другими, чередой законов. В какой-то момент мне сказали: «Вы таким политически активным стали. Это у вас фишка такая?» Я просто вдруг понял, что происходит. Открыл глаза. До этого жил, занимался своим делом, ничего не замечал, а потом завел фейсбук и начал читать, потому что много ссылок сыплется. В какой-то момент у меня даже депрессия началась от всего происходящего.

Меня самого много раз вот так причесывали, усредняли. «Формат — не формат». В Америке, как только у популярного артиста появляется трек, за ним гоняются, чтобы сделать премьеру. У нас с этим новым треком можешь хоть усраться — будешь ходить и умолять, чтобы его поставили, а они еще подумают. Я обращаюсь к руководству телеканалов и радиостанций: «Чего вы боитесь?» Будет провально — уберете. Это артисту будет плохо, не вам. Эти постоянные опасения, что мы потеряем рейтинги, потеряем зрителя… Ну потеряете — будете делать новогодние «Огоньки» с каверами. Такова позиция людей, руководящих масс-медиа, если поспрашивать народ, то народ устал от одного и того же. Ведь так было прикольно, когда Земфира спела с оркестром под управлением Спивакова на канале «Культура». Вот это круто!

— Проблема не только в консервативности начальников медиа и формате, но еще и в том, что популярные артисты мирятся с существующим положением вещей. Почему?

— Они боятся.

Такое ощущение, что все набивают матрас с деньгами.

— Почему, например, Леди Гага и Мадонна могут со сцены говорить о том, что сексуальная ориентация не имеет значения, а Филипп Киркоров, который в своих шоу эксплуатирует гомоэротическую эстетику и провокационные образы, отмалчивается во время принятия Думой «антигейского закона»?

— Ты видел реакцию на этот закон? Ты же понимаешь, что эта реакция может выплеснуться на вполне конкретных людей.

Можно очень по-разному относиться к Филиппу, но он один из немногих, кто даже в «быдловках» старается сделать шоу. Все экраны, которые были на его шоу в Кремле, поехали по всей стране. Это правильно, нужно поднимать уровень.

Есть некий эпатаж в том, что он делает. В рамках дозволенного в России. А Гага делает в рамках дозволенного в Америке. Конечно, очень хочется расширять рамки дозволенного. Я знаю, что у меня есть гей-публика. Я выступал в «Центральной станции» — у нас был биток такой, что люди на лампах висели. Когда мне хором скандировали «Лазарев», я понимал, что это в том числе моя публика. Я был на обложке гей-журнала в UK, когда у нас был промо-тур — не только по английским школам, но и по гей-клубам. Это было нормально. Когда я сфотографировался с этим журналом и выставил фото у себя на сайте, меня разнесли в российских СМИ. Мне было сложно объяснить, что это — часть моей работы, что геи — это тот же зритель. Среди этих людей есть доктора наук, профессора и мэры городов. В индустрии до фига этих людей, с которыми мне приходится сотрудничать. Я уважаю этих людей. Поэтому подобные законы меня ставят в тупик. Это отчеркивание этих людей, это зашоренность и стереотипы.

То же происходит сейчас и в музыке. В России был период — где-то в 2000 году, — когда вдруг начало что-то стоящее появляться в поп-музыке: Алсу запела на английском, мировая слава «Тату», Smash. Потихоньку начали расцветать. А потом все раз — и скатилось лет на двадцать назад.

— Почему?

— Не знаю. Может, все эти радиостанции и телевидение принадлежат каким-то структурам, которые слушают другую музыку. Это произошло где-то в 2005 или 2006 году. Когда я работал со Smash, я чувствовал, что все «прет». А потом — будто люди вдруг резко начали считать бабло. Появился тупой коммерческий расчет. У нас в стране есть такая штука — все «на черный день». Все боятся, что завтра наступит черный день и придется достать откуда-то матрас с деньгами. Такое ощущение, что все набивают матрас с деньгами. У нас новости на каждом канале начинаются с того, какой чиновник у нас украл сколько денег. В разных отраслях... Кто стоит на руководящих постах? Каким образом назначались эти люди? Кто правит? А у нас же народ смотрит на власть. Каким способом менять это отношение? Сложно сказать. Я просто буду высказывать свою позицию. Повлияет это на двух человек, ну дай бог, они потом еще двоим скажут.

— Если бы в России известная публичная фигура решилась сделать coming out, помогло бы это изменить гомофобные настроения в стране?

— Нет. Митинги в нашей стране показали только одно — митингуйте не митингуйте, к изменению ситуации это не приведет. Это не делается какими-то единичными выходами. Все должно исходить оттуда, сверху. Люди начнут думать по-другому, только когда власть начнет по-другому себя вести и поведет страну в другом направлении.

— Вы слышали про инициативу Госдумы насчет того, чтобы ввести квоты на русскоязычные песни в нашем радиоэфире?

— Ну, я тогда совсем пропаду, ха-ха. Я прекрасно понимаю — у большинства наших людей, многие из которых живут за чертой бедности, пейзажик за окном абсолютно не располагает к нашим с Тимати «Moscow to California». Стасик Михайлов, дай бог, приедет в их край.

Да здравствует шансон — что я могу еще сказать?!

Сергей Лазарев выступает 30 марта в зале «Север», СК «Олимпийский»