Другой Берлинале. Часть вторая.

Окончание берлинских дневников. Зависший Одзу, аншлаги на Басковой и хеви-метал в крематории: АНИСА КАЗАКОВА И БОРИС НЕЛЕПО о том, что они предпочли основной программе фестиваля

13 февраля

Борис НЕЛЕПО

В поисках вдохновения иду на «Дверь клетки всегда открыта» — очередной документальный фильм про моего любимого писателя Пола Боулза. Ничего нового: краткое изложение Википедии, визит к Гору Видалу и Бернардо Бертолуччи. Самое ценное — интервью с самим Боулзом, сделанное незадолго до его смерти. Снято из рук вон плохо: все штампы любительской документалистики и ужасная анимация. И все равно духоподъемное зрелище — даже очень старенький, лежащий в постели Боулз излучает такую жизненную силу и энергетику, которая не снилась примерно никому из звезд Берлинале (слышали бы вы пресс-конференцию Дюмона…). В зале нет свободных мест, при этом на обсуждении выясняется, что аудитория впервые слышит про писателя. Первый вопрос: «Вы сняли очень глубокое, удивительное кино. Но скажите, как вам удалось так глубоко изучить тему и узнать о Джейн Боулз? Спасибо вам, что вы открыли факт ее существования».

Оставшийся день мы проводим с Дмитрием Волчеком на несуразных лесбийских документалках. У меня есть билеты на несколько картин моей мечты, но я отдаю их Волчеку. Дело в том, что Джеймс Беннинг позвал моих португальских друзей выпить вместе с ним, но сначала предложил всем вместе посмотреть в программе «Перспективы немецкого кино» часовую ленту своего приятеля Андреаса Бома; я присоединяюсь к компании. В кадре не происходит ровным счетом ничего, юноша изнурительно бродит по лесу, неопрятный старик с косичкой колет дрова, сам Бом исполняет панк-песню. От скуки пытаюсь сам придумать какой-нибудь внятный сюжет: например, в лесах блуждает юный Унабомбер, а заготовкой дров занят ушедший на пенсию Бела Тарр — он же обещал, что уедет в Германию, но слова, как водится, не сдержал. Беннинг ужасно тронут увиденным, удивительная, говорит, деконструкция нарративных схем. Свое приглашение выпить забирает назад, поскольку отправляется поздравить с премьерой своего друга. Волчек сообщает, что новая картина Питера Лихти про безумных родителей, которой я пожертвовал ради неслучившейся компании Беннинга, отличная.

Кадр из фильма «Дверь клетки всегда открыта»

Аниса КАЗАКОВА

Кен Лоуч, почетный гость Берлинале, дает мастер-класс. Смотрю карту и понимаю, что HAU1 находится в 20 минутах ходьбы от гостиницы через зеленые насаждения. Зеленые просторы оказываются безлюдным стадионом с вырытыми лунками — бетонными ваннами, похоже, летом здесь плескаются дети. Космическая одиссея продолжается.

Показ «Одно решение — сопротивление» Басковой на бывшем пивзаводе, цивилизация, странные русские, человек 50. Немцы были разочарованы одним («Где молодежь? Почему левые партии в России разобщены?»), у русских претензии совершенно к другому: считают, что бороться нужно со Злом, не меньше, не размениваясь на социалку. Света защищается как может.

14 февраля

 
Борис НЕЛЕПО

Утренний пресс-показ — казахские «Уроки гармонии». Без таких курьезных фильмов не обходится ни один фестиваль — в нормальной жизни их никогда не увидишь, а так всегда есть что рассказать друзьям. Дьявольски изощренная завязка: ученики провинциальной школы проходят медосмотр, в кабинете у уролога у всех без исключения случается, скажем так, hard-on. Врач бьет мальчишек линейкой трижды, а если не помогает — предлагает остудиться в стакане холодной воды. Это только первое художественное допущение, с которым предстоит смириться: сложно представить менее заводящее зрелище, нежели визит к здоровенному жлобу с линейкой. Главного героя разыгрывают одноклассники, убеждая испить воды из злополучного стакана. После волшебного коктейля мальчик становится парией и параноиком — его то и дело тошнит, он все время моется, а услышав в новостях, что тараканы разносят герпес, конструирует дома миниатюрный электрический стул для их уничтожения. Простите за неаппетитные подробности, но это как с «Пьетой» Ким Ки Дука — некоторые фильмы требуют всего лишь пересказа сюжета вместо рецензии. А то коллеги на полном серьезе телеграфируют, что это главное открытие фестиваля.

На телефон приходит пресс-релиз: Берлинале с гордостью сообщает, что в этом году удалось практически избавиться от кинопленки.

При этом в школе все сурово, вокруг бушует натуральная Кущевка. В общем, все умерли. Включая зарезанного на крупном плане барана на первых минутах. Половина моего ряда на этой сцене тут же выпорхнула из зала, и правильно сделала. Интересно, до каких пределов простирается толерантность фестивальных отборщиков? Вот фестивали с таким удовольствием смакуют насилие над животными, а если бы в каком-нибудь смелом дебюте по-настоящему мучили, например, детей — это бы так же приветствовалось? Везде двойные стандарты. Встречаю приятеля после показа, он предполагает, что за фильмом стоит влиятельное казахское педофильское лобби.

Сегодня отдельно чествуют «Токийскую повесть» Ясудзиро Одзу. 110 лет режиссеру, 60 — фильму, первое место в листе Sight&Sound. Все эти факты перечисляют японцы, представляя картину. Реставрация обошлась в целое состояние, красивые девушки раздают презентацию со сравнительным анализом кадров из старой и новой версий, в соседнем зале Ёдзи Ямада показывает зачем-то снятый ремейк. За всеми торжествами позабыли, что Одзу снимал кино на пленку и вряд ли бы одобрил цифровую репродукцию. На двадцатой минуте копия торжественно зависает, японская делегация в растерянности отправляется на Александерплац совершать сэппуку, кино так и не запускается. Ничего удивительного: американский критик Чак Стивенс так и расшифровывает название стандарта цифровой проекции DCP — Dicks Can't Project. На телефон приходит пресс-релиз: Берлинале с гордостью сообщает, что в этом году удалось практически избавиться от кинопленки.

Кадр из фильма «Уроки гармонии»

Аниса КАЗАКОВА

«Уроки гармонии» благополучно пролетели мимо; так себе. А кто-то говорил, что фильм сильнее Хлебникова...

На показе Act of Killing (индонезийская квазидокументалка о карательных отрядах), фильма-победителя зрительского жюри, встречаю Сергея Лозницу, крайне удивленного выбором международного жюри, которое отдало приз за операторскую работу казаху, снимавшему «Уроки гармонии».

В рамках кинорынка, привлеченные репутацией дистрибьютора и производителя Wild Bunch, попадаем на французский кошмар — периферийную комедию о команде женщин-рестлеров с Натали Бей...

 
15 февраля

 
Борис НЕЛЕПО

«Ничья дочь Хэвон» Хон Сан Су, как и ожидалось, оправдывает существование всего местного конкурса. Хон снял, наверное, свой самый грустный фильм за последние годы. Не перестаю удивляться, как он продолжает следовать одной и той же формуле, но при этом каждый раз добавляет что-то новое, неповторимое. «Хэвон» требует отдельного детального разговора, хотя лучше вообще бы ее оставить где-нибудь рядом с сердцем и ни с кем не обсуждать.

Кадр из фильма «Ничья дочь Хэвон»

Вне конкурса показывают голландскую «Дурную кровь» в новаторском жанре неснятого фильма, фестивальное движение, кажется, в кризисе. Ривер Феникс умер в разгар съемок, половину сцен не сняли, готовые материалы конфисковала страховая компания. Сейф взломали, но и здесь что-то потерялось. Режиссера это не смутило, он просто добавил закадровый голос, который рассказывает про отсутствующие сцены. Немного похоже на «У холмов есть глаза»: немолодая пара затерялась в пустыне и повстречала молодого садиста-эротомана, он над ними издевался, они схватились за топор. Не очень понятно, зачем понадобилось тревожить дух покойного, к тому же если весь фильм ждешь, когда же наконец его героя уже убьют.

Кадр из фильма «Компьютерные шахматы»

Спасают положение замечательные «Компьютерные шахматы» мамблкор-иконы Бужальски (почитайте его интервью «Сеансу») про ботан-конгресс в начале 80-х. Молодые люди собираются в затрапезной гостинице на ежегодном чемпионате компьютерных программ по шахматам. Игра выглядит так: одна сторона совершает ход, соперник вводит его в компьютер, тот выдает ответный ход. В большинстве случаев авторы программ в отчаянии бьются головой об стену из-за невыдающихся интеллектуальных способностей своих творений. Фильм очень хороший: вроде бы такая ностальгическая комедия, но сразу про миллион сложных материй. В том числе и про то, что эти люди вскоре захватят мир — в те времена еще существует институт рок-звезд и публичных интеллектуалов, никто не способен поверить, что мир вскоре деградирует настолько, что начнет преклоняться перед Стивом Джобсом и Марком Цукербергом. А пока все остается на уровне эксцентричного хобби, и местный гроссмейстер традиционно выигрывает у программы-чемпиона.

 
16 февраля

 
Борис НЕЛЕПО

Идеальный сдвоенный сеанс: гениальный «Быть или не быть» Любича, не менее гениальный «Палачи тоже умирают» Ланга. Плюс «Письмо незнакомки» Офюльса. На Фейсбуке все жалуются на Берлинале, а я не понимаю, как можно быть недовольным этим прекрасным фестивалем. Будто бы кого-то заставляют смотреть весь конкурс, который и правда ниже всех представлений о приличиях. Вечером отправляюсь на «В случае убийства набирайте “М”» Хичкока. Это стереокино, снятое в 3D; несколько лет назад его отреставрировали для показа в Роттердаме, теперь аттракцион добрался и до Берлинале. Шедевр, к тому же невероятно поучительный: на месте борцов с domestic violence я бы взял его на заметку как совершенный агитационный материал — кажется, никто убедительнее не показывал, что любая попытка убить жену всегда заканчивается плачевно.

Кадр из фильма «Левиафан»

Негласное главное событие фестиваля — «Левиафан», документальная симфония в жанре heavy metal. Это не берлинский фильм, его премьера состоялась в конкурсе Локарно, жюри его несправедливо не заметило (впрочем, они предпочли Бриссо и были правы), с тех пор хайп не смолкает, журнал Cinema Scope провозгласил его лучшим фильмом года. Вопреки всем правилам и регламентам о премьерах «Левиафана» все равно включили в программу и посвятили ему две инсталляции. Одна называется «Оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою» (цитата из Книги Иова) и ежедневно проходит в кинозале Музея кино, за другой самых отважных зазывают в бывший крематорий. Кадры невероятной красоты из «Левиафана» проецируются прямо на ниши в колумбарии, а в морге нужно лежать на полу и смотреть отрывки из фильма на потолке, Волчек так провел два часа. В апреле повезу этот фильм по двадцати городам России, но опыт с крематорием вряд ли удастся повторить.

 
Аниса КАЗАКОВА

В Атриуме на Фридрихштрассе перемерены 30 платьев, в итоге куплены желтые ботинки, и обнаружен русско-еврейский ресторан с голландской селедкой и французскими устрицами. В китайском фастфуде японки пытаются объяснить китаянке, какой коктейль они хотят... На Баумбаха не попала, смотрели трансляцию, успела застать приз за сценарий, оператору и лучшему актеру. Поняла, что не видела ни одного победителя Берлинале.

 
17 февраля

 
Борис НЕЛЕПО

Завершаю фестиваль просмотром душераздирающий картины «Легенда, или В самом деле?» Кэйскэ Киноситы, отдельная ретроспектива которого проходит в рамках фестиваля. Киносита снял первый цветной фильм в истории японского кино, с ним сейчас носятся по всему миру, был он и на ретроспективной программе в Венеции. Впрочем, первым его показывал Наум Ихильевич Клейман в Музее кино еще пять лет назад, но статей о режиссере на русском языке не встретить ни после показов в Москве, ни после посвящения в Берлине; из соотечественников историей кино интересуется только Антон Мазуров, который регулярно ходит на Киноситу. После японской классики в огромном зале показывают в четвертый, кажется, раз «За Маркса…», все билеты раскуплены, люди выстраиваются за час в очередь, чтобы занять места получше. Встречаю друзей — немецких критиков, которые пришли посмотреть Баскову во второй раз, они недоумевают, почему в конкурсе вместо нее оказалась «Долгая счастливая жизнь».

Все обсуждают награды официального жюри. Его возглавлял Вонг Карвай, который, кажется, все фильмы смотрел в своих фирменных солнцезащитных очках, иначе парадоксальный призовой расклад и не объяснить. Награда за лучший сценарий ушла к Панахи, снимавшему без сценария, приз за лучшую мужскую роль — цыганскому сборщику металлолома, сыгравшему самого себя. Жалко, что «Дурная кровь» показывалась вне конкурса, по такой логике — главный претендент на «Золотого медведя».

Мой любимый критик Олаф Мёллер давно придумал собственный приз «Золотой осел», который вместе с друзьями присуждает лучшим фильмам на фестивалях. Последую примеру наставника и вручу свою награду — «Сплющенного жирафа» (на фото — вместе с Дмитрием Волчеком и редактором MUBI Адамом Куком) — Хон Сан Су как автору единственного фильма, который мне хочется как можно скорее посмотреть снова.

 
Аниса КАЗАКОВА

Выставка Nothing to declare? с участием AES в Академии искусств у Бранденбургских ворот.

В Delfi — показ «За Маркса...» Басковой, формат форума предполагает обсуждение с режиссером, чего совсем не бывает в конкурсе. Полный зал (760 мест), немцы говорят, что кинотеатр — синефильское место в Западном Берлине, рядом театр, на афише которого мюзикл «Опера вампиров»... за десять минут до начала в фойе было не протолкнуться, опоздавшие безбилетники уныло топчутся. Русских мало. Крики «браво!». Вопросы: как принимали на родине? Что за закон обсуждают персонажи? Действует ли он сейчас? Очень сочувственно отнеслись к проблемам рабочего класса, и опять сетования — неужели там нет молодого поколения? Мы в эйфории от немецкой любознательности, чувствительности, отзывчивости, чуткости, эмпатии...

Поняла, что не видела ни одного победителя Берлинале.

На другой площадке показывали «Долгую счастливую жизнь» Хлебникова, и зал был холоден и угрюм, не удостоив финал ни единым хлопком.

За неделю до этого Светлана смотрела фильм Хлебникова в International, рядом с кинотеатром остановилась машина, и водитель поинтересовался: а вы режиссер «За Маркса…»? Отличный фильм! А в зале рядом оказалась пара, которая всю ночь спорила: почему «За Маркса...»?

Прогулка от Cubix (Александерплац) до Потсдамерштрассе — прохожу Берлинский собор, зеленый, как наш Александр Сергеевич на Пушкинской, даже при свете ночи, перед Бранденбургскими воротами мимо пролетают на велосипеде критик Алексей Медведев и его спутница, любимый памятник — Мемориал геям — жертвам нацизма выигрышно светится сквозь голые деревья Тиргартена. Через светофор — Мемориал памяти убитых евреев Европы... Немцы ничего не скрывают. Здания — и те прозрачны.