«Серебряная камера»: что внутри?

В конце февраля станут известны победители нашего главного фотоконкурса. ЕВГЕНИЙ НАЗАРОВ пытается понять, почему он не нужен даже самим фотографам

В России не так много конкурсов в области фотографии. Если не брать в расчет мероприятия с названиями «Эти забавные зверюшки», «Искусство быть семьей» или «Россия — страна контрастов», то остается два: «Серебряная камера» и «Лучшие фотографии России» (Best of Russia). Но по-хорошему говорить стоит и вовсе только о «Серебряной камере» (далее «СК»). Видимо, денежные призы, причастность Ольги Львовны Свибловой — директора Мультимедиа Арт Музея, бывшего Московского дома фотографии, — и тематика (лучший репортаж о Москве) привлекают наиболее интересный состав конкурсантов. Но при ближайшем рассмотрении «СК» оказывается альманахом фотокурьезов за 10 лет. Именно столько существует конкурс, и на позапрошлой неделе открылась очередная экспозиция номинантов. Произошло это в Царской башне Казанского вокзала. Чтобы попасть в нее — если заранее не знать, что есть отдельный вход с улицы, — надо пройти через зал ожидания и за эту стометровку успеть пропитаться запахом чебуреков, перегара и давно не мывшихся людей. Это довольно символично, потому что конкурс тоже не свеж.

Осматривая экспозицию, я понял две главные тенденции: Александр Гронский стал классиком и приобрел множество последователей; тема социальной и гражданской активности из области узкоспециализированной перешла в категорию мейнстрима. Насколько это отображает реальные тенденции в современной российской фотографии? Сказать трудно, потому что главный принцип, которым руководствуются организационный комитет, отбирая номинантов, и жюри, называя лауреатов, — непредсказуемость. Но где-то эта машина дает сбой, потому на выходе стабильно получается обратный результат: предсказуемо слабая экспозиция и довольно спорные лауреаты.

Многие известные и достойные фотографы, подававшие заявки на конкурс, из раза в раз не попадали даже на выставку, в то время как там оказывались, например, скучнейшие серии портретов, которые забываешь быстрее, чем доходишь до соседних работ: люди на катках, люди в парках, люди стоят, люди сидят. Хочется продолжить словами из сочинения Антона (из фильма «Антон тут рядом»): «люди конечные, люди летают». Но тут и в помине нет той искренности, напряжения и приступов сочувствия, которыми полон цитируемый фильм. Здесь основная эмоция — недоумение.

Встретил на открытии молодого фотографа Анну Шиллер, узнал, что в этом году она подавала заявку, а ее работы висят в зале: «Участвовать я решила, поскольку было что показать, и чувство любопытства подтолкнуло. Из двух отправленных историй не взяли ту, что провокативнее, аргументировали тем, что для смеси ч/б и цвета нужно больше пространства. Хотя я уверена, что история дерзковата и жестка для предложенного формата и никак не может фигурировать под вывеской “лучший фоторепортаж о Москве”. Вторую историю взяли, правда, попросили напечатать в невыигрышном для нее формате — 20 на 30, потому что опять-таки мало места. На экспозиции от серии из 12 фотографий остались только три. Наверное, когда кураторы делали развеску, то решили, что если форма повествования репитативная, то можно делить историю на четыре, а может, вертикаль с горизонталью сложно было совместить».

Для Анны не секрет, как воспринимают этот конкурс: «В фотографической среде наиболее распространены два мнения: либо негативное — прежде всего потому, что это государственная премия, — либо нейтральное. В этом году из знакомых мне фотографов принимал участие только один человек». Но проблему она видит и в чисто техническом подходе: «Как-то исправить этот конкурс в дальнейшем может отказ от масштабности в пользу качества — экспонировать только победителей. Глядишь, и места всем хватит, и с развеской можно будет поработать, и стыдно никому не будет». Кроме того, есть проблема с наполнением: «Мое общее впечатление от экспозиции: авторы неимоверно тужатся. Тужатся быть как Максимишин, как Гронский, как Мухин, как Аведон — тужатся быть кем угодно, только не собой. Это нормально, когда ты учишься, но пусть бы эти фотографические упражнения оставались в стенах школ, покуда авторы не перерастут этап, в котором пользуются лежащими на поверхности ситуациями. Кроме концепции, хитрой композиции и факта должно быть еще сердце — твое собственное, живое».

Почему так происходит с «СК» — загадка. Интересных авторов в России много, но организаторы неизменно пытаются сделать микс из нескольких хороших проектов и фотолубка и проявляют в этом завидную стабильность. Кстати, конкурс появился как раз в момент зарождения одноименной путинской «стабильности». В выборе победителей «СК» тоже верна партийной линии: тандем составили Владимир Мишуков и Владимир Вяткин. Они много лет подряд брали главные призы, иногда поочередно, иногда вместе. Один раз, получая приз, Вяткин выступил с довольно жесткой критикой в адрес «СК», но закончил свою тираду обещанием и впредь участвовать в конкурсе, чтобы не терять авторитета и сохранять количество студентов. Следом за лидерами по количеству наград идут Людмила Зинченко, Георгий Первов и Игорь Мухин. Александр Гронский побеждал дважды — с разными частями одной серии. Что характерно, «СК» обратила на Гронского внимание после того, как он уже получил Премию Кандинского и выиграл все авторитетные международные конкурсы: Linhof Young Photographer Award, Aperture Portfolio Prize, Ian Parry Award. При этом на вручении призов Ольга Львовна говорила, что, безусловно, давно знает этого автора и следит за его творчеством. Почему же, вместо того чтобы сразу оценить этого фотографа по достоинству, надо было ждать, пока его имя узнает все мировое фотосообщество?

«На постоянные вопросы: “Что за говно вы выбрали?” — ответ один: “Лучшее из того, что нам предоставили”».

Похоже, не поддерживать молодых авторов долгое время было негласным правилом конкурса. Однако в разные годы среди лауреатов оказывались Саша Ауэрбах и Кирилл Савченков. Как будто забрезжил луч надежды! Но нет. И Кирилл, и Саша представили хорошие проекты. Только их победы наметили еще одну интересную тенденцию: большинство молодых победителей были студентами Школы фотографии и мультимедиа им. А. Родченко. Прямая линия, соединяющая Школу Родченко, конкурс и Ольгу Львовну, которая финансирует школу, очевидна. Это уже похоже на некую конспирологическую теорию, и чтобы не играть в Малдера и Скалли, решил написать ребятам и задать им те же вопросы, что и Ане Шиллер.

«Уже несколько лет я не живу в РФ, — отозвалась Саша Ауэрбах, — за “СК” не наблюдаю. Отчасти это связано с потерей интереса к фотографии и к российской художественной жизни в целом». Но если сопоставить ее ответы с Аниными, видно, что конкурс не эволюционировал и комментарий до сих пор актуален: «Я подала работы на конкурс в надежде выиграть денежный приз. Что касается регламента и организации: мой проект был цензурирован. Меня попросили изменить название серии “Новые фотографии исчезнувших зданий”. Пришлось поменять “исчезнувших” на “исчезающих”. Таким образом руководство премии пыталось смягчить критическую интонацию серии, повествующей об истреблении мэром Москвы Юрием Лужковым памятников конструктивистской архитектуры. Что касается контента, мне сложно комментировать, так как ситуация с фотографией в РФ в принципе оставляет желать лучшего. В моей среде к премии относятся скорее негативно. Современные художники, работающие с фотографией, подают работы на премии в области современного искусства, Премию Кандинского и “Инновацию”, а “СК” просто вне рамок их профессионального поля. К тому же состав жюри премии более чем сомнителен. Не знаю, как сейчас, но несколько лет назад оно наполовину состояло из спонсоров и государственных служащих. Лично мне, кроме денежного приза, участие в премии ничего не дало».

В этом году список членов жюри на сайте не висит, хотя информация не закрытая. Позвонив куратору проекта Нине Левитиной, получил его письмом. Список таков:

Сергей Бурасовский — заместитель директора Московского дома фотографии, секретарь Союза фотохудожников России;
Петр Барышников — генеральный директор ProLab Production;
Владимир Нескоромный — главный редактор журнала «Фото&Видео»;
Валерий Никифоров — директор объединения «Фотоцентр Союза журналистов»;
Эдди Опп — директор фотослужбы ИД «Коммерсантъ»;
Анна Шпакова — исполнительный директор, фотодиректор РИА Новости;
Александр Земляниченко — шеф-фотокорреспондент Московского бюро «Ассошиэйтед Пресс»;
Олеся Карпачева — директор департамента маркетинговых коммуникаций и развития бизнеса OOO «СДС-ФУДС», Ahmad Tea в России;
Павел Нефедов — директор по корпоративным коммуникациям и рекламе, Росбанк;
Елена Кузнецова — ведущий специалист по связям с общественностью компании Renault в России;
Дмитрий Смолянкин — менеджер по маркетинговым коммуникациям направления фото и видео, Panasonic Россия.

Из 11 человек 5 — представители спонсоров, еще 2 — общественных организаций, остальные 4 — работники СМИ. Со времени участия Саши в «СК» и правда мало что изменилось.

Чтобы понять механизм отбора, обратился за комментарием к Александру Земляниченко: «Членом жюри я являюсь года три. Так что говорить о некой динамике в изменении состава жюри или тенденциях в выборе едва ли могу. Да, в состав жюри входят представители спонсоров. Но не могу сказать, что эти люди не отдают себе отчета в том, что они не специалисты в области фотографии. И так как обсуждение работ и выбор победителей происходят в открытой дискуссии, где профессионалы, естественно, имеют больше возможностей быть убедительными, представители спонсоров не всегда активны, видимо, они прислушиваются к мнению других, но тоже задают вопросы. Если среди жюри есть представители таких спонсоров, как, например, ProLab, то это идет конкурсу только на пользу. В этом случае как раз сочетаются профессионализм и желание поддержать авторов. Еще один важный момент: жюри включается в процесс только на финальной стадии конкурса. Поэтому есть проблема, что жюри выбирает не из всего материала, а только из того, что было отобрано до них организаторами. С одной стороны, так отсеивают бабушек и котиков, с другой — возможны потери чего-то интересного, но не думаю, что в решающих объемах. И на постоянные вопросы: “Что за говно вы выбрали?” — ответ один: “Лучшее из того, что нам предоставили”.

Что касается выставки, то на нее попадают работы, соответствующие усредненному вкусу. В какой-то степени она является реверансом в сторону авторов, каждому фотографу приятно видеть свою работу в выставочном формате!»

Но вернемся к фотографам. У Кирилла Савченкова несколько иное отношение к «СК»: «Конкурс позиционируется как “народный”, а не как рассчитанный на фотографов, работающих над проектами и книгами. В то же время в области проектной фотографии аналогичных премий или грантов нет, и естественно, некоторые молодые фотографы подают свои проекты на “СК”. Главной целью является не выставка, а сама премия. Она позволяет продолжить работу над проектом или некоторое время автономно существовать как художнику. Если говорить о контенте, ситуация неоднозначна: есть хорошие работы, есть не очень. Так или иначе стоит понимать, что любая оценка субъективна. Подчеркну, конкурс позиционируется как “народный”, как и Best of Russia, поэтому контент соответствует целям. В какой-то степени “СК” вытягивает сегмент материальной поддержки молодых фотографов, но сейчас большинство молодых художников подают на иностранные гранты, резиденции, премии».

Кроме фотографов, которые принципиально подают на премию независимо от потребностей в денежных призах и славе (например, те чемпионы «СК», о которых говорилось выше), и тех, кому реально нужна материальная поддержка для реализации проектов, есть люди, трезво оценивающие потенциал конкурса и имеющие свою аргументированную позицию на этот счет. За непредвзятым комментарием я обратился к Максиму Авдееву. Это талантливый молодой фотограф, для которого денежная премия конкурса «СК» едва ли может стать решающим фактором, а амбиции не пересекаются с победой в «СК». «Я считаю “СК” довольно идиотским мероприятием, плохим и дискредитировавшим себя конкурсом, не понимаю, зачем это нужно, — говорит Максим. — Свиблова привозит в Москву классные выставки, но все, чем она занимается в современной российской фотографии, — даже не плохо, это провал. Тут нечего особо обсуждать, достаточно посмотреть на конкурс. Меня удивляет, что кто-то из моих знакомых еще в этом участвует, хоть их и мало совсем».

Собственно, это и сбивает с толку — разница между привозными выставками и локальными инициативами. При том что в России есть интересные авторы, и их почему-то оставляют без внимания (например, один из столпов российской документалистики Валерий Нистратов, который несколько раз подавал заявку на участие в «СК», но не попадал даже на выставку). Конечно, их можно найти на «СК», просто они сильно разбавлены откровенным шлаком. В категории «Архитектура» бесконечно тиражируются достопримечательности Москвы, и эти клонированные открытки заполняют серии с названиями «Город чудный, город древний», «Огни Москвы», «Москва в моих глазах», «По дороге с облаками». Среди них мелькают единичные красивые серии (например, «Москва. Фрагменты архитектуры») или интересные фотоисследования «Архитектурная эстафета», «Олимпиада-80». В категории «Лица» на сайте дела обстоят чуть лучше, но до выставки тоже добралось мало интересного: «Фа/антифа», «№ 5» (ее почему-то на сайте нет).

И даже если брать в расчет мнение, что «СК» — премия народная, неувязки не исчезают. В «народ» премия никогда не уходит. Иногда случаются неожиданные повороты, как это было с победой Ильи Варламова и его серии о событиях на Манежной площади. Попав в конкурс уже после того, как был закрыт прием заявок, он получает Гран-при в номинации «Архитектура» с серией «Беспорядки на Манежной площади», которая, в общем-то, о людях. И смысл премии — поддержка и развитие современной российской (в данном случае скорее московской) фотографии — опять профанируется.

Максим Авдеев немного проясняет и эту ситуацию: «Все успешные российские авторы никому здесь не нужны, так как они не бегают за Свибловой, не просят, а сразу двигают работать на Запад. Так же и у меня — 2/3 клиентов за границей, но в России я мало кому нужен, меня мало кто знает, и мне тут неинтересно. Нет честных конкурсов: отсутствуют хорошее жюри, понятная идея, есть любимчики и есть опальные, это скучно. В мире много любительских конкурсов, которые суперкруты. А у нас все делают по модели Best of Russia, чтобы было доступнее для народа — какого, к черту, народа?! Свиблова — классный лоббист, классно может “продавать” свои проекты и выбивать деньги, быть большим другом фотографа Дмитрия Медведева. Но одно дело — привезти готовую выставку признанного автора из-за границы, а другое — развивать свое пространство, это у нее плохо получается. И ни в коем случае не надо участвовать в конкурсах, которые вам не близки, — это разрушает среду!»

Картина вырисовывается не самая приятная: конкурс — с сомнительным составом жюри, нарушающий собственный регламент, стабильно кормящий премиями «заслуженных мастеров», не имеющий четкой идеи и принципов. Завершить ее можно словами Игоря Старкова, который предпочитает на конкурс работы не подавать. Интуиция подсказывает, что он многое мог бы о нем сказать, но решил выступить с очень ироничным комментарием, не менее информативным: «Не то что я принципиально не участвую, просто не понимаю, зачем мне это нужно. Конкурсы устраивают для того, чтобы молодые и перспективные были замечены важными людьми в профессии. У меня уже все хорошо. Но есть много начинающих фотографов, для которых участие или даже победа в конкурсе серьезно поможет в дальнейшей работе. Пользуясь случаем, хочу поздравить всех участников “СК”-2012 и выразить чувство глубокого удовлетворения, которое я испытал, просматривая замечательные фотографии и остроумные подписи на сайте конкурса. Удачи вам, дорогие коллеги, солнечных дней, улыбок и новых шедевров».